Харриет Уокер - Новая девушка

Мэгги снова улыбнулась, вспомнив о своей последней победе.

Погрузившись в изучение лент, которые обновляла каждые пять минут, Мэгги с трудом услышала звук шагов на тропинке, ведущей к дому, — его заглушал наложенный хохот в ситкоме по телевизору.

Звук звонка вернул ее в дом Марго, к Лайле, спящей наверху и периодически поворачивающейся на крупнозернистом экране детского монитора. Мэгги проверила время на экране телефона — со времени ухода хозяйки прошло чуть больше часа.

— Винни! — воскликнула она в пустой комнате.

Такого ужаса я не испытывала со школы. С момента падения Хелен.

Хелен. С ее настойчивым желанием изменить нашу жизнь. Она считала, что до ее появления эта жизнь была слишком унылой, а ведь мы просто были счастливы.

Мне вдруг пришло в голову, что с Ником я тоже счастлива, но не в последнее время.

В голове у меня беспрерывно прокручивались сцены нашей с ним жизни — они разворачивались перед моим внутренним взором с какими-то перебоями и под разными ракурсами. Вот Ник успокаивает меня после смерти Джека, вот я безуспешно стараюсь включиться в их с Тимом и Мэгги беседу, которую мой уставший мозг кормящей матери с трудом понимает, а вот лицо моего мужа, измученное и уставшее, когда я пытаюсь объяснить ему, насколько я встревожена.

Как раз накануне рождения Лайлы люди в офисе и в Сети стали использовать новое словосочетание. Мне пришлось воспользоваться помощью «Гугла», когда я наткнулась на него совсем недавно в какой-то статье, потому что никак не могла вспомнить, что оно обозначает. А вот прошлая я обязательно вспомнила бы…

Газлайтинг [46] Англ. «газовое освещение»; по названию пьесы (1938) британского драматурга Патрика Хамилтона «Газовый свет» и двух ее экранизаций (1940 и 1944), где показаны описываемые здесь манипулятивные отношения. (сущ.) — метод психологического давления, при котором манипулятор заставляет жертву усомниться в ее психической адекватности. Обычно манипулятором выступает муж, а жертвой — жена .

Пример употребления: «В первой серии она подверглась газлайтингу со стороны мужа».

Теперь я неожиданно вспомнила это слово, губы у меня затряслись, а зубы невольно стали выбивать чечетку.

Ведь это Ник принес в дом коробку с изломанными и отвергнутыми вещами от Винни — я полагала, что эти вещи она испортила от ярости на меня, но он вполне мог сделать это и сам, до того как я заглянула в нее. Ник общался с Чарльзом и ничего мне не сказал. Настаивал на том, чтобы Тим с Мэгги бывали у нас как можно чаще, хотя он знал мое отношение к этим визитам — более того, это он обычно начинал разговор о вещах, о которых я еще не успела ничего узнать. И самое главное — муж наблюдал, как я все больше и больше нервничаю и по поводу работы, и по поводу оскорблений в Сети — вдруг это тоже он?

А ведь каждый раз, когда я к нему обращалась, он убеждал меня, что я чрезмерно остро на все реагирую.

Так что же, все это из моей головы? А он только вложил в нее нужное?

От осознания этого я расплакалась. По щекам потекли слезы. Голова закружилась и закололо сердце.

— Марго, ты еще здесь? — Его голос был едва слышен — я совсем забыла, что держу в руке телефон. В ответ я смогла промычать только что-то нечленораздельное.

— Послушай, — продолжил Ник измученным голосом, — Чарльз несколько недель назад прислал мне письмо по электронке. Ведь прошел уже почти год со… И он попросил меня сделать коллаж с теми фотографиями Джека, которые у них есть. Вот я и оставил одну на экране, не свернул. Поверь, мне очень жаль — я же знаю, как ты относишься к этому фото…

Он помолчал.

— Так что это сделал я, а не Мэгги. И нет здесь ни тайны, ни заговора.

Я остановилась посреди улицы как вкопанная. Ведь я уже полностью сложила в голове картину вселенского заговора, организованного человеком, за которым была замужем и которого любила больше всех на свете — кроме Лайлы, конечно; да и Лайла оказалась у меня на первом месте только потому, что она была наполовину Ником!

Ты, подруга, окончательно сходишь с ума…

— Слушай, я иду за тобой. — Голос у Ника был суровый, но не взбешенный — в нем слышались раздражение и обида. — Кому-то надо было заплатить за эти чертовы коктейли. Можешь подождать?

А если это не Ник, то тогда…

— Нет! — рявкнула я, задыхаясь от той скорости, которую сама выбрала. — Мне срочно нужно домой!

Опустив телефон, я побежала. Мне надо туда попасть. И увидеть то, что меня там ждет, что бы это ни было, принять любое наказание, которое придумает для меня Винни.

После всех этих лет, когда она себя сдерживала…

На бегу я вновь почувствовала вибрацию телефона — сообщение с неизвестного номера:

«Наслаждайся своим выходом в свет @hautemargot».

Она знает, что меня нет дома. Знает, что Лайла без меня. Это может быть только Винни.

Резко остановившись, я посмотрела в оба конца улицы — но ничего не увидела, да и не ожидала увидеть — и сделала последний рывок.

Виртуальные действия людей не имеют никакого отношения к их поведению в реальной жизни; я имею в виду то, что они говорят в Сети, когда не видят выражения лиц тех, кому предназначены слова.

Когда я повернула на нашу подъездную дорожку, было уже совсем темно, а ветер шумел меж ветвей больших старых деревьев, росших вдоль нее. И только подойдя к кирпичной стене, я заметила, что ворота распахнуты настежь, а их половинки покачиваются на ветру.

Неужто забыла запереть?

Я чуть не проскочила мимо — мимо простой черепаховой заколки на ступеньке крыльца.

И сразу же представила себе, как она входит в каштановые волосы. Я почувствовала ее холод у себя между пальцами, когда я превращала свой хвостик в пучок. Вспомнила, как сжимала ее зубами, тренируя французское произношение. Я использовала подобные заколки бессчетное количество раз, но мне была известна только одна девушка с непокорной шевелюрой, которой они были необходимы.

Такие заколки вышли из моды вместе с мохером и голубыми тенями для век, став, как и они, уделом грымз и синих чулков.

И Винни…

Она была здесь.

Стыдно признаться, но на какое-то мгновение я почувствовала облегчение. Облегчение от того, что Ник ошибся и все это мне не просто почудилось. Все, что не давало мне покоя вот уже многие месяцы — постоянные страхи и не исчезающее ощущение опасности, — казалось несерьезным всем, за исключением меня самой. Вообще эмоции только что родивших мамочек кажутся людям несерьезными. А я все еще одна из них, измученная и подверженная неконтролируемым перепадам настроения.

Только в моем случае все это не так. Я оказалась права.