Энтони Горовиц - Сороки-убийцы

— Ты попросил его изменить.

— Да.

— Алан отказался.

— Все правильно. Его это прямо-таки разозлило.

Я напомнила ему про четыре слова, произнесенные Аланом прямо перед тем, как официант уронил тарелки. «Не будет никакого про...» Знает ли он, что хотел сказать Конвей?

— Нет, Сьюзен. Я не помню. Никаких идей.

— Ты знал, что он уже много лет думал об этом названии?

— Не знал. А откуда тебе это известно?

На самом деле это Мэтью Причард подслушал, как Алан сказал Чарльзу про название.

— Кажется, Конвей мне как-то обмолвился об этом, — соврала я.

После этого мы про Алана почти не говорили. Никого из нас не вдохновляла перспектива похорон. Впрочем, это ведь всегда так. Однако в случае с Аланом мы ехали исключительно из соображений долга, хотя мне еще интересно было посмотреть, кто придет. Я даже позвонила тем утром Джеймсу Тейлору. Мы собирались пообедать потом в гостинице «Корона». Любопытно, появится ли Мелисса Конвей? Минуло несколько лет с последней нашей встречи, и после рассказа Андреаса мне интересно было повидать ее вновь. Они трое были вместе в Вудбридже — в школе, где задумывался Аттикус Пюнд.

Минут двадцать мы ехали молча, потом, сразу после того как дорожный указатель любезно известил, что мы въехали в графство Суффолк, Чарльз ни с того ни с сего объявил:

— Я подумываю уйти.

— Прости, что? — Я бы удивленно вытаращилась на него, если бы не обгоняла в этот миг здоровенный четырехосный грузовик с полуприцепом, едущий, судя по всему, в Филикстоу.

— Я давно хотел поговорить с тобой об этом, Сьюзен. До истории с Аланом. Думаю, она стала последним гвоздем в крышку гроба — извини за это не очень уместное сравнение, учитывая обстоятельства. Но мне скоро шестьдесят пять, и Элейн говорит, что пора сбавить темп.

Элейн, как я уже упоминала, — это его жена. Я встречалась с ней всего пару раз и знала, что она далека от издательского мира.

— Да и к тому же малыш скоро родится, — продолжил он. — Стать дедушкой — это обязывает. Так что самое время задуматься.

— Как скоро? — Я не знала, что сказать. Представить себе «Клоуверлиф букс» без Чарльза Клоувера было немыслимо. Он давно уже стал неотъемлемой частью издательства, как деревянные панели на стенах.

— Следующей весной, допустим. — Чарльз помолчал немного. — Я вот думаю, как ты отнесешься к тому, чтобы занять мое место?

— Что? Мне стать главным редактором?

— Почему нет? Я останусь членом правления, так что буду до определенной степени участвовать в делах, но текущее руководство ляжет на тебя. Дела издательства ты знаешь, как никто другой. И, говоря по совести, если я посажу руководителем кого-то другого, то не уверен, что ты сработаешься с ним.

Тут он был прав. Я перевалила через сорокалетний рубеж и смутно осознавала, что вместе с возрастом становлюсь все более закостенелой. Подозреваю, эта черта присуща всем из издательского мира, где люди зачастую подолгу засиживаются на одном и том же месте. Я плохо налаживаю контакт с новичками. Получится ли у меня? В книгах я разбираюсь, но испытываю мало интереса ко всему остальному: персонал, бухгалтерия, накладные расходы, долговременная стратегия, каждодневная работа по управлению средней руки предприятием. В то же время я поймала себя на мысли, что получила второе предложение работы за неделю: я могу стать руководителем «Клоуверлиф» или содержать маленький отель в Айос-Николаосе. Выбор, однако.

— Я получу полную самостоятельность? — спросила я.

— Да. Мы заключим своего рода финансовое соглашение, но, по сути, это будет твоя компания. — Чарльз улыбнулся. — Когда готовишься стать дедом, твои приоритеты меняются. Пообещай, что подумаешь.

— Конечно подумаю, Чарльз. Мне очень лестно такое доверие с твоей стороны.

Следующие десять или двадцать миль пути мы проделали в молчании. Я ошиблась в расчете времени на дорогу из Лондона, и похоже было, что мы опоздаем на похороны. Мы бы в самом деле опоздали, если бы Чарльз не посоветовал свернуть направо, срезав путь через Брэндестон, благодаря чему мы объехали участок с дорожными работами, задержавшими меня в прошлый раз в районе Эрл-Сохем. Это сберегло нам четверть часа, и во Фрамлингем мы приехали с запасом: без десяти три. Я забронировала тот же номер в «Короне», так что получила возможность оставить «Эм-Джи-Би» на гостиничной парковке. В главном зале уже ставили напитки для поминок. Наскоро перехватив по чашке кофе, мы выскочили через главный вход и пересекли дорогу.

«Предстояли похороны».

Первое предложение из «Английских сорочьих убийств».

Я уловила иронию судьбы, когда присоединилась к другим участникам церемонии, окружившим разверстую могилу.

Церковь Святого Михаила Архангела, если называть ее полным именем, право слово, слишком велика для городка, в котором построена. Впрочем, весь Суффолк пестрит монументальными зданиями, вступающими в борьбу с окружающим их ландшафтом. Каждый приходской храм словно силой прокладывает себе путь к сердцам верующих. Это порождает досадное чувство: архитектура не то чтобы давит, но выглядит неуместной. Стоит обернуться и посмотреть через литые чугунные ворота, и удивленный взгляд упрется в китайский ресторан мистера Чана на противоположной стороне оживленной улицы. В кладбище тоже угадывается нечто странное. Оно плавно идет на подъем, и получается так, что тела погребенных покоятся выше уровня улицы.

В день похорон трава казалась чересчур зеленой, а могилы жались друг к другу неровными рядами, тогда как вокруг оставалось несообразно много свободного места. Кладбище было переполненным и пустым одновременно, и тем не менее Алан распорядился похоронить себя именно здесь. Я предположила, что место для могилы он выбирал особенно тщательно. Оно находилось прямо посередине, между двумя ирландскими вязами. Никто не оставит его без внимания на пути к церкви. Ближайшие соседи скончались лет сто назад, и свежая разрытая земля была точно уродливый шрам, как будто ей здесь не место.

В течение дня погода переменилась. Когда мы выезжали из Лондона, светило солнце, но теперь небо сделалось серым, посыпал мелкий моросящий дождь. Я поняла, почему Алан начал «Английские сорочьи убийства» с похорон: хитрая задумка, позволяющая вывести всех главных персонажей, неторопливо и как бы невзначай. Теперь мне представилась такая же возможность. Меня удивило, сколь многих из них я уже знаю .

Прежде всего, Джеймс Тейлор. Завернутый в черный дождевик от модного кутюрье, с прилипшими к шее мокрыми волосами, он имел такой вид, словно только что сошел со страниц шпионского романа. Он изо всех сил старался выглядеть скорбящим и серьезным, но ему никак не удавалось погасить улыбку: не на губах, а в глазах и в самой своей позе. Саджид Хан стоял рядом, в руках он держал зонтик. Эти двое прибыли вместе. Джеймс все-таки стал наследником. Он знал, что Алан не успел подписать новое завещание, и Эбби-Грейндж и все прочее перешло к нему. Заметив меня, Джеймс кивнул, я улыбнулась в ответ. Не знаю почему, но я искренне порадовалась за него, при этом меня не смущала даже мысль, что Конвей мог погибнуть от его руки.