Лесли Келли - Связать. Пытать. Убить. История BTK, маньяка в овечьей шкуре [litres]

Маленьким мальчиком он впустил Рейдера в свой дом, а потом плакал в ванной, пока тот душил его мать. С тех пор он провел большую часть своей жизни, болтаясь без дела в поисках кайфа и делая татуировки с черепами.

Он несколько раз угрожал Рейдеру. Полицейские отчитали его, и теперь он старался молчать.

– Как ты себя чувствуешь?

– Отлично, – сказал Релфорд. Он продолжал идти, его лицо покраснело.

– Теперь тебе полегчало?

– Нет.

2 июля 2005 года

Телефоны отдела новостей KAKE не принимали вызовы за счет абонента, поэтому все три ведущих станции указали свои домашние номера в письмах, где просили Рейдера связаться с ними.

Хаттебергу было двадцать девять лет, когда в 1974 году он снимал репортаж у дома Отеро. Ему исполнилось пятьдесят девять, когда он среди прочих сообщил о возвращении BTK в 2004 году. На то, чтобы написать Рейдеру, у него ушел тридцать один год.

Уже много лет он руководил шоу трехминутных миниатюр «Люди Хаттеберга» из своего домашнего офиса. Он любил одиночество, а его камера и монтажное оборудование было лучше, чем у KAKE. Тем не менее он не был готов к телефонному звонку, который застал его субботним утром 2 июля за чашкой американо из «Старбакса» на задней веранде дома.

Он услышал, как компьютер спрашивает, примет ли он звонок из окружной тюрьмы Седжвик, и ответил согласием. Раздался голос:

– Это Деннис Л. Рейдер.

Хаттеберг вдруг почувствовал себя неуютно. Это было первое интервью BTK для новостных каналов. Хаттеберг оставил большую часть своих записей в офисе KAKE, у него не было подключено записывающее оборудование, и он слегка опасался сморозить глупость типа «Рад вас слышать» или «Спасибо, что позвонили» серийному убийце.

Поэтому Хаттеберг решил рискнуть. Он попросил Рейдера повесить трубку и перезвонить через несколько минут, дав Хаттебергу время подключить диктофон. Рейдер согласился, и в последующие мгновения Хаттеберг мучительно размышлял, не лишился ли он желанного интервью. Но Рейдер все-таки перезвонил; казалось, ему не терпится поговорить.

Размеренным, теплым голосом, который Рейдер десятилетиями слышал по телевизору, Хаттеберг спросил о преступлениях BTK, перечисленных в суде пять дней назад:

– Мне показалось, что вы были невероятно спокойны, описывая их так, словно речь шла о товарах в продуктовом магазине. Можете ли вы объяснить это?

Секунд тридцать Рейдер бессвязно бормотал что-то невнятно-отстраненное, как уже было на слушании, потом успокоился.

– Я был совершенно не готов к тому, о чем меня просил суд. Меня слегка шокировало, что представители защиты не подошли и не похлопали меня ободряюще по плечу, чтобы сказать: «Давай еще раз подумаем», и вообще держались от меня подальше. По сути, я просто вывалил все как на духу. Я понимал, вышло очень холодно и все такое, но я лишь хотел как можно быстрее выяснить факты, постараться не слишком увлекаться эмоционально. Если вот сижу я с кем-то в комнате и обсуждаю дела, я все пропускаю через себя. Даже сейчас голос у меня слегка дрожит.

Но голос у него звучал ровно.

Затем человек, написавший в 1978 году «скольких я должен убить, прежде чем увижу свое имя в газете или получу хоть какое-то национальное внимание», сказал Хаттебергу:

– Я думаю, дело в том, что я хочу, чтобы люди в округе Седжвик, в Соединенных Штатах и во всем мире знали, что я серийный убийца. Один урок вы все же можете из этой истории извлечь. Я не гонюсь за выгодой. Я заплачу за все пожизненным заключением.

– Испытываете ли вы угрызения совести по поводу всех этих убийств? – спросил Хаттеберг.

– Да, я… я виноват в Факторе Икс, – сказал Рейдер, ссылаясь на свое письмо 1978 года. – Понятия не имею. Я очень замкнутый человек. Могу жить нормальной жизнью, быстро переключаться с одного настроения на другое. Наверное, именно поэтому я тянул тридцать один год, очень замкнутый. Я очень разносторонний. Могу невероятно быстро менять темы. Могу глубоко переживать или остаться холодным к происходящему. Причину я, возможно, наконец выясню, если вообще когда-нибудь выясню; пока что это тайна.

Хаттеберг спросил, как он относится к убийству детей, отметив, что «многие люди просто не могут этого понять… особенно если учесть, что у вас есть собственные дети».

– Я думаю, что в конечном итоге дети были лишь частью сексуальной фантазии. Если вы еще раз вспомните те дела, дети были лишь прелюдией к основному преступлению, ступенькой на пути к, как вы говорите, вершине. Да, возможно, это тоже было частью сексуальной фантазии, но в основном она была направлена на взрослых, дети просто оказались не в том месте не в то время. Со взрослыми все было по-другому; Джозефина, похоже, оказалась единственным исключением, к которому я действительно испытывал влечение.

Затем Рейдер выразил надежду, что Хаттеберг отредактирует их диалог перед трансляцией, чтобы не шокировать широкую публику излишней откровенностью. Просьба озадачила Эда Хаттеберга. Что может шокировать сильнее, чем преступления Рейдера?

– Не могли бы вы еще немного поговорить о Факторе Икс? В своих письмах в семидесятых вы признавались, что именно Фактор Икс толкает вас на убийства. Можете ли вы описать, что это такое?

Рейдер отметил, что иногда вооруженные грабители стреляют в людей, потому что боятся быть пойманными. Но то, что двигало им, было «очень, очень глубокой темой», которую в телефонном разговоре невозможно как следует раскрыть.

– Я просто знаю, что это моя темная сторона. Она как бы контролирует меня. Лично я думаю, что это… я знаю, что это не очень по-христиански, но на самом деле я думаю, что это мои внутренние демоны.

Хаттеберг предложил Рейдеру еще один шанс взять на себя ответственность за свои действия.

– Как бы вы объяснили свои поступки семьям? Семьям, которые пережили столь глубокие потери?

Ответ Рейдера прозвучал весьма по-деловому:

– На процедуре вынесения приговора прозвучит очень много раскаяния и извинений в их сторону. Я буду работать над этим. Это часть стратегии, которую мы разработали с адвокатом – специально подготовленная речь. У меня возникает много нехороших мыслей по этому поводу: как может такой парень, как я – искренний прихожанин, любящий семьянин, – идти и делать такие вещи? Единственное, что я могу понять, – это то, что я разделен; часть меня способна совершать подобные поступки и возвращаться к нормальной жизни. Что просто невероятно… Однажды я увидел глаза мистера Фокса по телевизору; в них стояли слезы. На его месте мог оказаться я. Я сочувствую им. Я знаю, что они этого не понимают, но я понимаю.

В марте 2004 года, когда BTK начал оставлять свои послания после десятилетий молчания, многие жители Уичито решили, что он хочет быть пойманным. Теперь Хаттеберг прямо спросил об этом. Рейдер ответил: