Альбина Нури - Время кошмаров

Диму слегка подташнивало. Он пил холодную воду и думал, что делать. Может, уехать прямо с утра к родителям? Подальше от этой квартиры, от тетки с дядей с их желанием все контролировать, от красного телефона и всей этой темной истории!

Только ведь Валерик ясно сказал, что не отстанет, куда бы он ни направился. Еще и родителям навредит.

Нет, бежать бесполезно. Просить кого-то помочь — тоже. Люди решат, что он полный псих. Остается одно: сделать так, как велел Валерик. Найти его маму.

На поиски оставался всего один день. Было пять утра, когда Дима включил ноутбук, чтобы попытаться собрать информацию.

Скорее всего, точка отсчета — тот самый барак, который он вчера искал. Похоже, Валерик с матерью жили именно там, пока дом не снесли и не построили на его месте новый молл.

В сети нашлось множество материалов и фотографий. Дома на месте торгового центра «Факел» были такие, как и говорил Валерик — длинные, в два этажа. Всего их было четыре, располагались они на улице Катаева — деревянные, старые, унылого вида строения.

Как узнать, где жил Валерик, куда расселили жильцов?

Думая об этом, Дима скопировал название улицы и ввел его в поисковую строку вместе с именем Валерий. То, что выдал «Гугл», ошеломило его настолько, что он оцепенел, прилипнув взглядом к монитору.

Три года назад на Катаева, 6А разыгралась настоящая трагедия. Мать Валерика, опустившаяся пьющая бабища, постоянно уходила из дому, оставляя ребенка одного.

Так было и в тот раз. Только вот уйдя из дому тридцатого декабря, она не вернулась ни через день, ни через два, ни через неделю. Пока мать в хмельном угаре праздновала Новый год, ее сын умирал от голода. В крошечной комнате, откуда давно было вынесено и продано все, что имело хоть какую-то ценность, не было никакой еды. Несчастный ребенок ел тараканов и грыз ремешки сандалий.

Окно было закрыто двойными рамами, разбить его мальчик, наверное, не догадался, а может, боялся материнского гнева: та его постоянно била. Валерик стучал в дверь, но люди, жившие по соседству, не помогли ему — здесь жили такие же маргиналы, как и его мать. Им не было дела до окружающих, в том числе и до жалоб ребенка, которые день ото дня становились все слабее.

В детском саду никто не был обеспокоен отсутствием мальчика, ведь уже начались праздничные выходные. Валерик оставался один на один со своим кошмаром. Единственной связью с реальным миром был телефон.

Старомодный красный телефонный аппарат, который мать каким-то чудом не успела продать. Ребенок наугад набирал разные номера, и иногда ему отвечали. Он говорил одно и то же: спрашивал, где его мама, просил найти ее и жаловался на голод.

Никто не пришел на помощь. Позже, когда мать вернулась домой и нашла тело ребенка, когда эта кошмарная история вылезла наружу, самым диким в ней было то, что ребенок умирал несколько дней в центре большого города, окруженный людьми — равнодушными, взрослыми людьми, которым не было до него дела.

Никто из соседей не попытался открыть дверь, не позвонил в полицию, не разыскал преступную мать. Ни один из тех людей, чей номер, судя по распечаткам звонков, удалось набрать мальчику, не забеспокоился, не забил тревогу. От умирающего ребенка отмахивались. Его обрекли на смерть.

Теперь Дима знал, как выглядит Валерик. Точнее, как он выглядел, когда был жив. Большие карие глаза казались чересчур огромными для худенького личика. Темные волосы были коротко подстрижены. Узенькие плечики, робкая улыбка, дырка на месте переднего зуба.

Тяжелая жизнь с пьющей матерью закончилась ранней смертью и… возвращением из мира мертвых? Возможно ли, что Диме звонил оживший мертвец или демон, в которого обратился неупокоенный дух? А может, появление «Валерика» — все-таки жестокий розыгрыш?

Дима встал из-за стола, прошелся по комнате.

«Найди мою маму», — велели ему.

Но как узнать, что стало с той женщиной?

Он снова вернулся к столу, принялся просматривать публикации. Судебный процесс, возмущенная общественность, слезная речь, обещание исправиться, внушительный срок…

Стоп!

Срок свой эта женщина отбыть так и не успела. Умерла через день после объявления приговора. Официальная причина смерти — остановка сердца. Ее нашли на полу камеры: руки изгрызены до костей, как будто она пыталась съесть сама себя; язык вывалился изо рта, на лице застыло выражение ужаса.

Совпадение или нет, но в ту же ночь сгорел барак, в котором жил Валерик. Погибли больше двадцати человек. Причина возгорания не называлась.

Дима спросил себя, не было ли тогда в городе волны неожиданных смертей от остановки сердца? Не находили ли людей со страшными, искаженными лицами и изъеденными руками? И много ли было среди них тех, кому звонил умирающий от голода мальчик?

— Ты хотел отомстить им. Но за что ты мстишь мне? — прошептал Дима.

Ответа не было.

Как не было и возможности найти мать Валерика.

Весь день Дима бегал по городу, не зная, что предпринять. Он даже в церковь зашел: купил кучу свечей, которые расставил перед иконами, хотя до этого в храмах не бывал, разве что в детстве, с мамой. И за упокой души Валерика поставил, и за спасение своей собственной.

Хотел помолиться, но не умел этого делать. Торчал посреди церкви, как болван, потом увидел, что к нему направляется священник в долгополом одеянии, запаниковал отчего-то, выбежал вон. Подумал было вернуться, посоветоваться, как быть, но решил, что священник примет его за наркомана, и не стал возвращаться.

Может, на кладбище съездить? Но эта мысль сразу отпала: Дима не знал, где похоронены Валерик и его мать. Да если бы и знал, что там делать?

Ближе к вечеру Диме пришло в голову, что мужик, который продал ему проклятый телефон, что-то знает: ведь и тогда еще показалось, что это не обычный человек! От отчаяния Дима отправился в сквер и долго бродил по заснеженным дорожкам, но так и не встретил загадочного продавца.

Было темно, и не оставалось ничего другого, как вернуться домой. «Может, разбить телефон? — пришло ему в голову. — Но вряд ли это поможет».

В квартире было тихо. Как и вчера, Дима зажег всюду свет, запер двери, занавесил окна. Забаррикадировался от неведомого зла, понимая ущербность своих попыток спастись.

Он точно знал, что никакой это не розыгрыш — что толку питать напрасные надежды? Сегодня ночью за ним придет потусторонняя тварь, какие обитают в ночных кошмарах, но ему было почти все равно. Дима вымотался, чувствовал себя разбитым: ноги болели, голова слегка кружилась.

Усевшись на диван, что стоял возле деревянной стойки с ядовито-алым телефоном, он потрогал крестик на шнурке, который купил сегодня в церкви. Способен ли спасти тот, в кого ты никогда не верил, и сейчас не веришь?