Харлан Кобен - Всего один взгляд. Невиновный

— Скажи мне, пожалуйста, — начала Сингл, — к чему тебе понадобилось выяснять, кто владелец машины с таким номером?

Мэтт развел руками:

— Неужели снова начнем обсуждать значение термина «личное дело»?

— Только в том случае, если ты хочешь знать, что известно мне.

— Шантажируешь?

Но Мэтт видел: настроена Сингл серьезно.

— Думаю, этот человек меня преследует, — произнес Мэтт.

— С чего ты взял?

— Везде, куда бы я ни поехал, вижу его автомобиль.

— Ты случайно это заметил?

— Я бы не обратил внимания, но номер машины похож на мои инициалы.

— Что?

Мэтт объяснил, что три буквы в номере машины почти совпадают с его инициалами, и рассказал о том, как автомобиль умчался прочь, когда он приблизился. Сингл внимательно слушала, а когда Мэтт закончил, спросила:

— Как думаешь, зачем Чарльзу Тэлли преследовать тебя?

— Не знаю.

— Ну хоть какие-нибудь соображения есть?

Он не ответил. Что толку гадать?

— Тэлли отсидел срок, — сказала Сингл.

Мэтт хотел добавить: «Как и я», но поборол искушение. Отсидеть срок, стоящий внимания Сингл, — это что-то да значит. Правда, в случае с ним, Мэттом, то было скорее исключение из общего правила. Ему не нравился подобный ход мыслей Сингл. Разве и Лэнс Баннер не выказал тот же предрассудок? Однако с реальностью не поспоришь.

— За нападение на человека, — продолжала Сингл. — С использованием кастета. Правда, тот несчастный остался жив, но мозги превратились в кашу, так что лучше бы умер. Было бы милосерднее.

— И сколько он получил?

— Восемь лет.

— Большой срок.

— У него и раньше имелись приводы. Тэлли был далеко не образцовым заключенным.

Мэтт пытался сообразить, почему этот тип преследует его.

— Хочешь посмотреть, как он выглядит?

— У тебя есть снимок?

— Да, из дела.

Сегодня Сингл была в синем блейзере и джинсах. Она полезла во внутренний карман, достала фотографии, выложила на стол перед Мэттом.

Но как…

Он знал, что она смотрит на него, наблюдает за реакцией, и пытался скрыть ее, но не сумел. Увидев два небольших снимка — один классический анфас, другой в профиль, — Мэтт едва не задохнулся. Вцепился в край стола. Ощущение было такое, будто он падает в пропасть.

— Так ты его узнал, — заметила Сингл.

Он узнал. Та же ухмылка. Те же иссиня-черные волосы.

Чарльз Тэлли — именно этого мужчину видел он на экране своего мобильного телефона.

Лорен Мьюз совершила путешествие в машине времени.

То было возвращение в школу Святой Маргариты, ее альма-матер, со всеми положенными в таких случаях клише: коридоры казались у́же, потолки — ниже, шкафчики — не такими вместительными, преподаватели — меньше ростом. Впрочем, все остальное не претерпело больших изменений. Едва войдя, Лорен словно попала во временной портал. Ощутила, как ноет в животе от волнения, почувствовала неуверенность в себе, стремление снискать одобрение и одновременно взбунтоваться.

Она постучала в кабинет матери Катерины.

— Войдите.

В кабинете сидела молоденькая девушка в школьной форме, такой же, какую в свое время носила Лорен: белая блуза, юбка из ткани «шотландка». Господи, как же Лорен ненавидела эту форму! Девушка сидела, низко опустив голову, очевидно, мать настоятельница за что-то отчитывала ее. Жесткие тонкие пряди волос свисали ей на лицо, скрывая его, точно занавес из бусин.

— Можешь идти, Карла, — сказала мать Катерина.

Съежившись и понурив голову, девушка поднялась и двинулась к двери. Лорен ободряюще кивнула ей, когда Карла прошла мимо: дескать, сочувствую тебе, сестра. Карла не подняла на нее глаз. Вышла, тихо притворив за собой дверь.

Мать Катерина наблюдала за этой сценой с насмешливо-невозмутимым выражением лица, словно прочла мысли Лорен. На столе у нее лежала горка браслетов разных цветов. Лорен указала на них, и полуулыбка тотчас увяла на губах монахини.

— Это браслеты Карлы? — спросила Лорен.

— Да.

«Недопустимые нарушения во внешнем облике и одежде», — вспомнила Лорен формулировку и едва сдержалась, чтобы не покачать головой. Да, здесь ничего не изменилось.

— Разве ты не слышала об этом? — спросила мать настоятельница.

— О чем?

— Об этой игре… с браслетами. — Она удрученно вздохнула.

Лорен пожала плечами. Мать Катерина закрыла глаза.

— Последнее, так сказать… модное увлечение.

— Ага.

— Разные браслеты… Разные цвета, они символизируют определенные… э-э… действия сексуального характера. К примеру, черный означает… мм… одну вещь. А красный…

Лорен подняла руку:

— Кажется, поняла. И девочки носят их в знак того… Ну, своих достижений, что ли, в этой области?

— Хуже.

Лорен ждала продолжения.

— Ты же не за этим сюда явилась.

— И все же хотелось бы знать.

— Девочки, подобные Карле, надевают браслеты для мальчиков. Если какому-нибудь мальчику удается сорвать браслет с ее руки, она должна совершить с ним действие… соответствующее цвету браслета.

— Вы шутите?

Мать Катерина окинула ее тяжелым взглядом.

— Сколько лет Карле? — спросила Лорен.

— Шестнадцать. — Мать Катерина указала на другой набор браслетов, словно боясь прикоснуться к ним. — А вот эти отобрали у ученицы восьмого класса.

На это сказать было нечего.

Мать настоятельница потянулась к ящику письменного стола.

— Тут телефонные распечатки, которые ты запрашивала.

В здании по-прежнему попахивало пылью и мелом. Лорен был хорошо знаком этот запах, до сих пор он ассоциировался у нее с юношеской наивностью. Мать Катерина протянула ей тонкую пачку листков.

— На восемнадцать преподавателей у нас приходится три телефона, — сообщила она.

— Значит, по шесть человек на один телефон?

Мать Катерина улыбнулась:

— А еще говорят, что у нас здесь не учат математике.

Лорен покосилась на распятие, висевшее на стене за спиной у настоятельницы. Вспомнилась старая шутка, которую она услышала, попав сюда. Некий мальчик получал по математике очень низкие баллы, и родители решили отдать его в католическую школу. Увидев первый же отчет о его успеваемости, родители были потрясены: их сын получил наивысшие баллы по этому предмету. Спросили его, как же так, и мальчик ответил: «Ну, зашел в часовню и увидел там парня, прибитого к знаку „плюс“. Я сразу понял, что с ними шутки плохи».

Мать Катерина откашлялась.

— Могу я задать вопрос?

— Конечно.

— Они уже выяснили, от чего умерла сестра Мэри Роуз?

— Исследования и анализы пока не закончены.

Мать Катерина ждала продолжения.

— Пока что больше ничего не могу сказать.

— Ясно.

Настал черед Лорен ждать. Мать Катерина отвернулась, и Лорен заметила:

— А вы знаете больше, чем говорите.