Катрина Лено - Не упусти [litres]

– Поехали отсюда.

– Надо договориться и сделать тебе ученические права. Я могу научить тебя водить машину. Когда я была в твоем возрасте, то любила ездить за рулем. Мы с твоим отцом часами катались на машине.

– Ты все собрала? – спросила Сорока. – Надо вызвать такси.

Она вывела мать из палаты к лифтам, а когда они добрались до вестибюля, достала сотовый телефон и набрала номер местного такси. Маргарет быстро вспомнила его, потому что это была одна и та же цифра, повторявшаяся семь раз.

Они ждали снаружи, на скамейке.

Стоял солнечный день с голубым небом, и Здешний копался в грязи в поисках чего-то (может быть жуков ?). Энн-Мэри задрала голову вверх, открыв лицо навстречу солнечным лучам и грея кожу. Когда она положила свою руку на руку дочери, Сорока едва не отпрянула, настолько она была горячей.

– Разве ты не любишь лето? – спросила Энн-Мэри.

Да, Маргарет любила лето, раньше любила, когда лето пахло хлоркой, виниловыми матрасами в бассейне, до того как…

– Мэгс?

Тень и голос окутали Сороку, когда чей-то знакомый силуэт подошел к скамейке. Девочка освободила руку из руки матери и закрылась ладонью от солнца. У нее перехватило дыхание, когда она увидела Бена, стоявшего перед ней в бледно‐голубых больничных штанах и медицинской блузе, на которой была нарисована радуга.

– Бен?

– Мэгс! Это ты. Я так и думал, что это ты.

Но затем случилось неотвратимое – Бен увидел Энн-Мэри, и его лицо омрачилось каким-то беспокойством. Всего ненадолго, он тут же спохватился.

– А ты… Что ты… – Сорока никак не могла закончить предложение.

– Я работаю здесь волонтером по понедельникам и средам, – пояснил Бен, – во время каникул. Мои родители давно работают волонтерами.

И поскольку Энн-Мэри смотрела на него во все глаза, а не представлять ее становилось уже совсем неудобно, Сорока положила руку на колено матери и сказала:

– Это моя мама. Мам, это Бен. Мы вместе ходим в школу.

– Бен? Очень приятно познакомиться, – сказала Энн-Мэри. Сорока заметила, что рука матери слегка дрожала, когда та подняла ее, чтобы поздороваться с Беном. Так часто дрожит тело, когда его лишают чего-то, к чему оно очень привыкло. Маргарет надеялась, что Бен этого не заметит.

– Я тоже, миссис Льюис, – сказал парень. – Нам тебя сегодня не хватало за обедом, Мэгс.

– Она – моя опора, – гордо сказала Энн-Мэри, похлопав дочь по руке. И это слово, «опора» , по какой-то причине повисло в воздухе, как туман.

А потом подъехало такси, и момент был упущен.

Сорока помогла Энн-Мэри сесть в машину, заглянула в салон и прошептала:

– Я на секундочку, ладно?

Энн-Мэри подмигнула, кивнула и сказала:

– Не обращай на меня внимания, милая. Не обращай внимания, Мэгс .

И Сороке захотелось одновременно ударить ее по лицу и поцеловать.

Она выпрямилась и прикрыла дверь, не захлопывая, но ровно настолько, чтобы Энн-Мэри не могла подслушать. Потом Сорока снова повернулась к Бену.

– Прости за это, – сказала она почти тогда же, когда он произнес:

– Прости.

А потом они оба с минуту молчали и нервно посмеивались, не зная куда деть руки.

– Буэ-э.

Сорока почти забыла о Здешнем. Теперь она заметила его, похожего на человека, который расхаживал туда-сюда за спиной у Бена, разыгрывая драму.

Она изо всех сил старалась не обращать на него внимания.

– Тебе не за что извиняться, – сказала Сорока, Это свободная страна. Или хотя бы бесплатная больница. Сам знаешь.

– И все-таки я просто… Не хочу, чтобы ты подумала…

– Подумала что?

– Не знаю. Что я следил за тобой или что-нибудь такое.

Сорока рассмеялась:

– Вряд ли ты следил за мной до самой больницы, Бен.

– Ну и хорошо. Значит, мой план работает.

Настало очень тактичное неловкое молчание.

Если в первый раз ей было странно видеть Бена за пределами школы, то сейчас уж точно странно видеть его в этом халате, с солнцезащитными очками фирмы Ray‐Ban, сдвинутыми на волосы, с некоторой развязностью человека, который обжился в этом месте. Сорока ни за что не хотела чувствовать себя уверенно в больнице. Даже думать об этом было ужасно.

И она знала, что должна сказать ему правду. Маргарет уже говорила Клэр, и было бы слишком рискованно пытаться лгать сейчас. Поэтому она произнесла, понизив голос почти до шепота:

– Ее госпитализировали. Из-за…

– Это не мое дело, – быстро ответил Бен. – Вообще-то я опаздываю. Просто я… увидимся завтра?

– Из-за алкогольного отравления, – быстро добавила Сорока, словно сдирая повязку с глубокой раны. Она сморщилась, будто кровь пролилась и собралась в лужицу у ее ног. Или это был Здешний? Мог он покраснеть и превратиться в лужу?

– Мне жаль, – сказал Бен.

– Она справляется, – заверила его Сорока. – Это вышло случайно.

– Конечно.

– Она не то чтобы…

– Конечно, нет.

– Ну, наверное, мне пора. Надо отвезти ее домой.

– Да, да. Но мы же увидимся завтра? Или я, например, могу занести тебе домашнее задание, если ты завтра еще не придешь.

Сороке пришлось постараться, чтобы не рассмеяться. Она уже давно не делала домашние задания.

– Все хорошо, – сказала Маргарет, – увидимся завтра. Я приду.

Бен улыбнулся, а затем обнял ее – быстро, без всяких предупреждений, так что Сорока была застигнута врасплох и не знала, что делать с руками.

– Можешь попробовать обнять его в ответ.

Точно. Так будет правильно. Она обняла его в ответ.

Было приятно обнимать Бена. От него пахло мятой.

Может, жвачкой или жидкостью для полоскания рта.

– Ты только что сказала, что от него пахнет ополаскивателем для рта ?

Когда она отошла, Бен как-то странно отсалютовал ей и зашел в больницу. Сорока открыла дверь заднего сидения такси и села рядом с мамой. Потом она быстро закрыла дверь, чтобы не сидеть в одной машине со Здешним.

За это он превратился в дракона и плюнул огнем в окна.

Водитель такси отъехал от обочины, не подозревая об этом.

– Ну, – начала Энн-Мэри, безуспешно пытаясь показать, что ей лишь капельку интересно, – Бен, да?

– Он просто друг, – сказала Сорока.

– Симпатичный.

– Наверное. Как-то не обращала внимания.

– Я рада, что ты знакомишься с новыми людьми, милая. Ты знаешь, как сильно я люблю Эллисон, но хорошо иметь больше одной подруги.

Эллисон дружила с ней много лет. Она была началом и концом круга общения Сороки. С ней единственной Сорока ходила в кино, обедала, делала уроки, приглашала на ночевки. С ней единственной, и точка .

Что ж.

Больше нет.

Маргарет задумалась, стоит ли ей сказать об этом Энн-Мэри. Может, сейчас настало подходящее время посвятить мать в маленькую тайну, о которой Эллисон и Сорока не говорили уже полгода после того ужасного кошмара, который сотворила Сорока.