Давид Кон - Заложник

— Как и всем остальным людям на нашей планете, — улыбнулся заложник реакции Юсуфа. — Мы ничего не сможем изменить в нашей общей судьбе, если не будем получать самую важную энергию, созданную для нас Творцом.

Заложник замолчал. Юсуф тоже не произнес ни слова. В подвале установилась полная тишина. Первым не выдержал заложник.

— Нет никакой дискриминации, доктор. И несправедливости нет. Дети Яакова и дети Исраэля добиваются одного и того же результата. Только идут они к нему своими путями.

Беспокойная жилка опять забилась под глазом. Что ему предлагает этот человек? Перейти в иудаизм? Стать одним из них? В памяти опять всплыл Юзик Мильман. Когда они были на пятом курсе, Юзик решил жениться. Его избранница была из религиозной семьи, и свадьба готовилась по всем правилам. И тут выяснилось, что мама у Юзика Мильмана то ли русская, то ли украинка. А значит, и он, по каким-то там древним законам — не еврей. И ему, Юзику Мильману, внуку раввина, пришлось принимать иудаизм. Ох, как он вопил о «дикости и косности этих нелепых законов». Но делать было нечего, семья невесты не собиралась уступать, и Юзику пришлось сдаться. Три месяца он ходил на какие-то курсы, а потом держал экзамен перед тремя раввинами. Заложник слушал Юсуфа молча и огорченно кусал губы.

— Нет, нет, все не так, доктор. Вашему приятелю Юзику нужен был документ. — Заложник замялся. — Как вам это объяснить?

Юсуф бросил взгляд на часы. Три минуты. Объяснял бы уже быстрее.

— Вашему приятелю нужен был документ, — повторил заложник. — Он решал сугубо материальную задачу. И потому должен быть сделать все по правилам, установленным людьми. Но все не так, когда имеешь дело с Творцом. Ему ведь не нужны подписи трех раввинов, чтобы даровать человеку сосуд для получения высших энергий. Понимаете, доктор? Творец видит все и все понимает. Творец читает в наших сердцах. Он принимает решения без помощи людей. И потому никому не нужно переходить в иудаизм. Это ведь такая же река, как и остальные религии. Вам нужно идти прямо к Творцу. Для этого не нужны ни справки, ни бумаги, ни документы. И экзамен тоже сдавать не нужно.

Юсуф молчал. Он не хотел перебивать заложника, понимая, что с минуты на минуту раздастся скрежет замка.

— Забудьте о своих земных амбициях, об обидах на другие народы и религии, о желании победить в споре или доказать свою правоту. Забудьте об эго, наконец. Мы ведь не говорим об общении с людьми и о том, что происходит в материальном мире, доктор. Мы говорим об отношениях с Творцом, выстроить которые предстоит каждому из нас. В этом нам никто не сможет оказать помощь. Ни секретарь, ни помощник, ни покровитель. Но и помешать никто не сможет. Ни влиятельный враг, ни чиновник, ни начальник. Потому что все в наших головах. Все наши мысли…

Заложник попытался вскинуть руки. Юсуф подумал, что он, вероятно, собирался постучать себя пальцем по голове, но стальные кольца жестко прервали движение рук. За дверью послышались громкие голоса и шаги нескольких человек. Заложник осекся на полуслове. Щелкнул замок.

На пороге стоял охранник с миской в руке. Полчаса прошли. Тайсир просил запереть заложника до утра. Кроме того, заложнику надо поесть. Если, конечно, доктор разрешит. Юсуф бросил взгляд на заложника. Ему вдруг захотелось взять этого человека за грудки и сказать, что такого не будет. Он не сможет отказаться от амбиций и обид, от желания победить в споре и доказать свою правоту. Потому что он — человек, живущий не на облаке, а в материальном мире. И потому он никогда не станет сыном Исраэля. Но Юсуф сдержал свой порыв и сухо кивнул охранникам.

— Заходите, я уже закончил осмотр. Конечно, ему нужно поесть. А потом пусть поспит.

Он оттолкнул табурет и, не оборачиваясь, пошел к выходу.

Юсуф проснулся в половине шестого. За окном начинало рассветать, первые лучи солнца рисовали яркие квадраты на каменном полу. Юсуф закутался в одеяло и повернулся на бок, намереваясь поспать еще часок. Но сон не шел. Мысли о вчерашнем разговоре не шли из головы. «Вам придется стать сыном Исраэля». Смешно. Даже думать об этом нелепо. Какой он сын Исраэля?

Юсуф понял, что проснулся окончательно. Откинул одеяло и сел. Но, с другой стороны, он всегда стремился идти прямо к Аллаху. Почему же сейчас эта мысль его так пугает. Только потому, что двигаться придется не по той дороге, к которой он привык?

Юсуф спустил ноги на прохладный пол и вспомнил, как к ним приезжал дядя Акрам. Двоюродный брат отца Зары. Дядя жил в Иерусалиме, и каждый его приезд в Газу был событием. Юсуфу нравился этот добродушный толстяк с большими отвислыми усами и надутым, как барабан, животом, в который дядя регулярно вливал невообразимые количества пива всех сортов. Он неустанно рассказывал о своей израильской жизни, смешно копировал коллег по Земельному управлению, соседей, чиновников, выдающих ему разрешение на въезд в Газу, и пограничников, проверяющих эти разрешения на блокпостах. По словам дяди, выходило, что главный вопрос, который волновал и чиновников, и пограничников, — не собирается ли он провезти в животе запрещенные жидкости, из которых террористы могут составить ядерную бомбу. «Вот увидите, — пророчествовал дядя, — однажды они вскроют мне живот прямо на границе». По вечерам вся семья собиралась послушать дядю Акрама. Приезжали даже родители Юсуфа из своего захолустья. Перед ужином мужчины собрались в мечеть. Дядя Акрам сидел за столом, переливая в высокий бокал очередную бутылочку привезенного из Иерусалима пива. Юсуф выходил последним.

— Пошли, дядя, опоздаем.

Дядя Акрам поднял на него светлые глаза и ласково кивнул.

— Идите без меня.

И вновь взялся за запотевший бокал. Юсуф выскочил за дверь и догнал тестя. Дядя Акрам не идет в мечеть. Может быть, плохо себя чувствует? Басиль обнял зятя за плечо. Не беспокойся. У него все хорошо. А не идет в мечеть, потому что он христианин. Вот мы ушли, а он сейчас достанет свою переносную икону и начнет осенять себя крестами. Завтра утром сам увидишь.

…Юсуф нащупал под кроватью туфли, вытащил из них носки, натянул на ноги. Если дядя Акрам христианин, то что мешает ему стать идущим прямо к Творцу? Ведь дядя Акрам, сменив веру отцов, не перестал быть арабом. Вот и Юсуф останется арабом.

Юсуф встал и пошел в ванную. Нет, все это слишком сомнительно и зыбко. Араб, идущий прямо к Творцу. О таком наверняка никто не слышал. Он наскоро почистил зубы, принял прохладный душ, оделся и вышел в коридор. Снизу доносились голоса, звенели тарелки. Судя по всему, обитатели дома уже давно бодрствовали.

Юсуф сбежал по лестнице. Дочь хозяина дома накрывала на стол. Она улыбнулась Юсуфу, и на ее щеках появился румянец. Некрасива, но что-то в ней есть, подумал Юсуф, наверное, обаяние молодости. Из коридора, ведущего в кухню, вышли Тайсир и хозяин дома. Тайсир мрачно крутил в руке складной нож и что-то показывал хозяину на его лезвии. Увидев Юсуфа, засунул нож в карман и взял с подноса ворох газет. Смотри! Смотри, сколько шума мы наделали! Враг растерян. Он не знает, что делать. В Тель-Авиве вчера была демонстрация. Даже две. Одни требуют немедленного обмена, другие против. Скоро они все заговорят иначе. Когда поймут серьезность его намерений. Тайсир бросил газеты на стол. Юсуф подошел ближе.