Анна Князева - Тени Старого Арбата [litres]

– Да вы как будто умирать собрались!

– Вы все поняли? – с нажимом спросил Кречетов.

– Все поняла.

– Теперь покажите, где вы нашли ноты.

– Во-о-он в том шкафу, – показала Ирина Владимировна.

Кречетов подошел к стопке нот и отрывисто спросил:

– Раньше его играли?

– Этот вальс? – Она покачала головой. – Нет, никогда.

– Почему изо всей стопки нот выбрали именно эти?

– Название красивое: «Тенета любви». Слово устаревшее, напоминает сеть птицелова. Подумалось, что кто-то из обитателей дома запутался в любовной сети.

– Так и есть. Здесь убивали людей.

– Из-за любви?

Не ответив, Кречетов поднял голову и стянул с верхней полки старинные чертежи. Первый же ватманский лист всецело его увлек. Он развернул чертеж и сказал:

– Это музыкальная зала… – Потом ткнул пальцем в неглубокую нишу: – Вы помните ее? Она там была?

Ирина Владимировна удивленно пожала плечами:

– Кажется, нет.

Но в этот момент за их спинами прозвучал властный голос Эммы Леонидовны:

– Что здесь происходит?! По какому праву вы роетесь в семейных документах?

Она решительно подошла, вырвала у Кречетова чертеж и стала его сворачивать.

Он обронил:

– Не спешите…

– Что еще?! – с вызовом спросила она.

– Взгляните на чертеж, вас это заинтересует.

Эмма Леонидовна развернула лист и осведомилась:

– Это музыкальная комната?

– Там написано, чертеж тысяча девятьсот первого года.

– А это что? – она указала на нишу. – Теперь там стена.

– Та самая, проклятая, которая так вас интересовала.

Силясь понять значение слов Кречетова, Эмма Леонидовна замерла, потом взыскательно его оглядела:

– Вы в этом уверены?

И Кречетов ответил:

– Никто не помешает проверить.

В наполовину ошкуренной зале, у стены, соединяющей две коринфские полуколонны, стоял рабочий с кувалдой. Чуть поодаль – Кречетов, Ирина Владимировна и Эмма Леонидовна.

Рабочий с готовностью смотрел на домоправительницу.

Она подала знак:

– Начинай!

Несколько ударов обрушили среднюю стену. Последующие расчистили широкий проход в неглубокую нишу. Первой туда заглянула Ирина Владимировна и тут же отпрянула. Глазами, полными ужаса, она посмотрела на Кречетова, и закрыла рукой рот, чтобы не закричать.

– Эй, ты! Вон отсюда! – скомандовала Эмма Леонидовна.

Рабочий бросил кувалду и вышел из залы.

Перешагнув через битые кирпичи, Эмма Леонидовна пробралась внутрь проема. Там на полу лежали два мумифицированных трупа в лохмотьях некогда нарядной одежды.

Она покачала головой:

– Я так и знала. – По выражению лица Эммы Леонидовны было видно, что она воспринимает ужасную находку словно благую весть. Наконец она получила ответ на все свои вопросы. – Те самые любовники, их замуровал доктор Самаров. Теперь их тела предадут земле, и все несчастья в нашем доме закончатся.

Чувствуя себя все хуже и хуже, Кречетов прислонился к полуколонне.

Взглянув на него, Эмма Леонидовна проронила:

– А вам надо вызвать «Скорую помощь».

– Что?..

– В последние дни вы выпили не меньше двух литров отвара белладонны. Как бы не кончились.

– Чудовище. – Кречетов побледнел и заговорил, делая перерывы: – У меня есть доказательства… Вы убили Полину Аркадьевну за то, что она хотела сказать Михаилу про Глеба и Юлию… Выбросили из окна Лесю: она увидела, как вы несли старухе молоко… Опоили водителя антигистаминами, что привело к его смерти… – Он стал сползать по колонне, но Ирина Владимировна поддержала его.

– Все это правда? – упавшим голосом проговорила она.

– Не строй из себя дурочку, – сказала домоправительница. – Во всем виновата твоя дочь, она совратила нашего мальчика и погубила его. У Глебушки было все: хорошая невеста, светлое будущее… Никто кроме меня не мог его защитить! Я – старая, и мне уже все равно. А мальчику еще жить, да жить.

Кречетов обессиленно спросил:

– Глеб в меня стрелял?

– Глеба не трожь! Я стреляла! И только я!

– Это вы врете…

– Все равно ничего не докажешь! И Михаил будет на моей стороне! – Эмма Леонидовна взглянула на него и крикнула Ирине Владимировне: – «Скорую» вызывай! Еще один мертвец в доме не нужен!

Кречетов подошел к подъезду и нажал на кнопку звонка.

Ему открыла новая горничная Самаровых:

– Здравствуйте. Вы к кому?

– Моя фамилия Кречетов. Михаил Иванович дома?

– Сейчас доложу. – Она отступила в сторону и пропустила его в прихожую. – Давайте ваше пальто… Здесь подождите.

Взбежав по лестнице, горничная вскоре вернулась в сопровождении Михаила.

Раскинув руки, он, по-медвежьи косолапя, направился к Кречетову:

– Почему не позвонил, не сказал, что выписался? Я бы тебя встретил!

Они обнялись, и Михаил распорядился:

– Идем ко мне в кабинет.

Устроившись в креслах, они немного помолчали. Каждый надеялся, что разговор начнет другой. Кречетов опасался касаться темы семьи, а без нее разговор терял всякий смысл.

Первым начал Самаров:

– Хочу поделиться радостью: мы с Юлькой ждем прибавления.

– Поздравляю. – Ограничившись только этим, Кречетов не хотел углублять тему.

Однако Михаил сам ее углубил:

– И не смей меня осуждать. Я люблю ее, на остальное плевать.

– А я и не осуждаю.

– Глеб съехал и уволился, – продолжил Михаил. – Они с Кирой разошлись, и я этому рад.

– Что ни делается, все к лучшему…

– Спасибо тебе, Максим. В доме, наконец, воцарился покой.

– Останки похоронили? – спросил Кречетов.

– Преданы земле, как говорится.

– Ну что же… Хотя бы это.

– Хочу попросить у тебя прощения, – проговорил Михаил. – В какой-то момент я перестал в тебя верить.

– Да я и сам-то не очень верил. Хотя, – усмехнулся Кречетов, – теперь понимаю, что я не сходил с ума. Причина галлюцинаций известна.

– Отварами белладонны Эмма Леонидовна расширяла тебе сознание, – с печалью в голосе сказал Михаил.

– Где она сейчас?

– Ее увезли в СИЗО.

– Призналась?

Михаил кивнул.

– Я нанял ей адвоката и сделаю все, чтобы скостить срок. Денег не пожалею.

– Из-за таких как ты, Миша, у нас хреновое правосудие. Жить надо по совести.

– Спасибо, научил. Как ты не понимаешь, все эти годы она была мне вместо матери.

– Это – беда, – согласился Кречетов. Поднявшись с кресла, он попросил: – Можно я загляну в ту самую комнату?

Михаил тоже встал:

– Тебя проводить?

– Я сам, – сказал Кречетов и вышел из кабинета.

Открыв дверь, он спустился по ступеням и вошел в музыкальную залу. Оглядел стены и потолок, прислушался, и до него донесся звук быстрых шагов.

Кречетов обернулся и увидел взволнованную, запыхавшуюся Ирину Владимировну.

– Ты здесь… – всхлипнула она и бросилась ему на шею.