Ингар Йонсруд - Калипсо

– Фредрик, – сказала она, – Я знаю, что на тебя нельзя делать ставку. Я никогда не была влюблена в тебя. Я просто хотела, чтобы мы были друзьями.

Боже мой. Кровь закипела в нем. И обдало холодом. Он отрыгнул. Мерзкая мазня из салата с пастой и желудочного сока зажглась в глотке.

– Можешь взять машину, – сказала она и вышла.

Вопрос выбора. Жизнь состоит из выбора. Из результатов выбора в прошлом и подготовки к новому. Из наших решений и решений других. Какой же выбор привел Акселя Тране сюда?

Внутри стальной трубы шипение из пневматического клапана в торпедном отсеке было едва слышно. Осталось всего несколько минут. Подлодка должна быть хорошо удифферентована перед тем, как откроют торпедные ворота. Преимуществом кислородных аппаратов, которые использовали морские егеря, чтобы дышать, было то, что они рециркулировали дыхание. Никаких пузырей на поверхности. Недостатком было то, что водолаз медленно отравлялся на глубинах более десяти метров. Поэтому было важно удифферентовать судно.

Если бы отец не умер, Аксель бы, наверное, выбрал другой путь. Но болезнь, сожравшая его, в некотором смысле, да, в некотором смысле, оказалась еще страшнее, так как разрушила и его мать. Она стала такой жалкой. Такой испуганной. Необходимость отделиться от нее – вот что привело его сюда.

Аксель в раздражении стукнул головой по стальной стенке трубы. Шипение прекратилось. Они лежали стабильно. Затем, журча, стала поступать морская вода. Постепенно тело делалось невесомым в тесной трубе. Вода достигла рта и дыхательного аппарата. Первый вдох под водой всегда был самым пугающим. Он наполнил легкие. Вдохнул. Все работало.

Агнес прекратила их с Акселем отношения. Это был ее выбор. Этим она облегчила ему выбор продления контракта с Вооруженными силами. И это решение привело его сюда. Эгон вообще собирался закончить службу. Он хотел жить с Сюзанной. Сюзанна беременна, и карьера Эгона в качестве морского егеря должна была завершиться. Но затем случилась авария. Дочь у них так и не родилась, а Сюзанна… а что Сюзанна? Между жизнью и смертью? Кто принял это решение? Бог?

Аксель немного зажал нос и уравновесил давление. В ушах приятно защелкало. Измеритель глубины и навигационная доска показывали девять метров. Пузырек в компасе лежал спокойно. Он заметил слабое мерцание вокруг солдата перед собой. Люк торпеды был открыт для шлюзования. И он аккуратно завилял вперед.

Многое в жизни морского егеря заслуживает эпитета «адский». Но нет ничего более адского, чем втискиваться в плотный гидрокостюм, натягивать дыхательное оборудование и маску, крепить пистолет MP-5, а потом ждать, когда тебя поднимают двое в стальную трубу шириной в пятьсот тридцать три миллиметра. Отвлекаясь такими мыслями, Аксель сохранял спокойствие в трубе.

Он в общем не страдал клаустрофобией, но, находясь внутри трубы, он знал, что здесь и сейчас у него лично нет выбора. Он полностью, абсолютно зависим от других. Если капитан подлодки сделает неверный выбор, если запаникует один из коллег, то Аксель Тране умрет. Вот так все просто.

Так что нет смысла думать об этом так много.

Они проплыли примерно две тысячи метров, прежде чем выйти на сушу. У России был сломан хребет, и ее лихорадило. Тем не менее, ее внутренние воды, должно быть, напичканы сетями для подлодок, гидроакустическими буями и радарами, охранявшими российскую базу Северного флота. Из воды через ночные бинокли они рассмотрели узкую бухту. Ущелье привело бы их выше в тундру. В воздухе висела мокрядь, луне едва удавалось придать очертания облакам, и не было видно никаких признаков жизни.

Берег был устлан галькой размером с яйцо, и когда солдаты ступили на сушу, камни заскользили и зашуршали под ногами. Лейтенант Фальсен и Аксель были первыми. Не снимая костюмов, они проверили окрестности. Лейтенант дал сигнал, и остальные парни вышли из моря. Стаффан Хейхе. Бьерн Бакке.

Последним вышел Эгон.

О, самый благословенный миг! Он жив, он жив!

Он бродит победоносно по царству небесному. Душа моя, почему же ты грустишь?

Ты искала утешение в усопшем. И к исходу ночи пришла к могиле.

А потом ты встретила его живым. О, благословенный, благословенный миг!

Фредрик остановился перед музыкантами. Когда плотного телосложения дама из Армии спасения увидела, что он слушает, она подошла к нему и протянула коробку с имбирным печеньем в форме сердечек. Он взял одно, но она потрясла коробкой и улыбнулась, и он взял еще. Ее однополчане забренчали еще один псалом.

Серый день превратился в безоблачный вечер, и мороз опустился на город, трескучий и хрустальный. Несмотря на темноту, звезд не было видно, кроме тех, что торговые центры сами повесили в окнах на Карл Юхансгате. Вокруг Фредрика плыла толпа совершающих рождественские покупки людей.

Фредрик знал этот псалом. О, благословенный миг. Его мать пела его. Он про радость проповеди слова Божьего. Радость, что он восстал из мертвых. Фредрик сосал печенье, пока оно не растворилось во рту. Никакой радости он не испытывал. Ему было так стыдно за сказанное им сегодня. Почему, черт побери, Кафа должна была влюбиться в такого, как он?

Какой же он идиот.

Кафа не вернулась в офис, и он не стал ей звонить.

Вообще ему хотелось домой. Рабочий день закончен, голова болела. Но нужно было сделать еще одну вещь. Он медлил с ней, откладывал и искал всяческие отговорки. Но не нашел.

Винный бар в Грюнерлекка был уже битком. Казалось, что все, кто не покупал рождественские подарки, шли на рождественские корпоративы. Настроение в баре было праздничным, и Фредрик направился прямо к небольшой барной стойке, где татуированная версия Энни Леннокс слегка покосилась на него.

Фредрик побряцал полицейским значком.

– Мне нужно поговорить с тем, кто работал здесь в предпоследние выходные октября.

Она показала на долговязого официанта, который подавал какую-то выпечку, похожую на пай, группе молодых мужчин в костюмах.

– Рикард, – сказала она. – Он всегда тут работает.

– Клафути из морошки.

Рикард достал сигарету из пачки.

Они стояли на заднем дворе рядом с кухней. Здесь жар изнутри превращался в пар с запахом трески, дичи и густых соусов.

– Мы маринуем морошку в ликере и подаем с мороженым. Чертовски вкусно.

Он протянул пачку сигарет, но Фредрик покачал головой.

– Сноб, – сказал Рикард и ухмыльнулся.

– Слушайте. Я был здесь с коллегой в один из октябрьских выходных. Я так понимаю, что вы тогда работали. Я хочу знать, случилось ли что-то в тот вечер? Что-то, на что вы обратили внимание?