Джули Кларк - Последний рейс

– В каком же отчаянном положении надо оказаться, чтобы выбрать такую жизнь!

– Думаю, Еве не оставили выбора.

– Она была очень скрытной, – вздохнул Кастро. – Я так и не смог в ней разобраться. Она сбежала и все же постаралась поступить по совести. Собранные ею материалы будут иметь решающее значение в деле Фиша.

– Похоже, с ней было нелегко.

– Это правда. Но она мне нравилась. Я жалею, что не сумел сделать для нее больше.

Я промолчала – не стала говорить ему о том, что Ева не нуждалась ни в его, ни в чьей-либо еще помощи. Она и сама прекрасно справилась.

Я сгребаю одежду в охапку и отношу в гостиную, к прочим вещам, которые я собираюсь забрать. Смотрю на часы – осталось около получаса. Петра стучит ящиками наверху в ванной и что-то бормочет. Я улыбаюсь.

Все собрано. Я прохожу по коридору и заглядываю в кабинет Рори. Там пусто – почти все вывезли по приказу суда: его рабочий стол, стол Брюса, бумаги и даже книги с полок. Я нащупываю кнопку тайника и нажимаю ее. Как и следовало ожидать, там тоже ничего нет.

Вдруг раздается внезапный шум – во входной двери поворачивается ключ. Я вздрагиваю и выпрямляюсь в страхе, что меня застанут в кабинете Рори, где находиться мне не положено.

Входит Даниэлла. Я выдыхаю с облегчением. Заметив меня, она останавливается в дверях.

– Ищешь призраков?

Я улыбаюсь в ответ.

– Вроде того.

Даниэлла встречала меня, когда я впервые вернулась сюда из Калифорнии. Привела меня на кухню, приготовила чай. Когда мы сели за стол друг напротив друга, я первым делом задала ей вопрос, который мучил меня с тех пор, как ее первое сообщение пришло на телефон Евы:

– Как ты узнала, где меня найти?

– Моя мама была дружна с Евой.

Она невесело усмехнулась, отхлебнула из своей чашки и рассказала историю о невероятной дружбе между двумя женщинами: одной, которая считала, что не заслуживает любви, и другой, которая старалась, несмотря ни на что, дать ей эту любовь.

– Я видела ее лишь однажды, и она произвела на меня впечатление крайне скрытного и опасного человека.

Даниэлла поставила чашку и провела пальцем по мраморной столешнице.

– Но моя мама поддерживала ее и клялась, что она очень хорошая, просто ей нужен тот, кто в нее поверит.

– А как ты узнала, что со мной можно связаться по ее телефону?

– Ева ночевала у моей матери в Нью-Джерси накануне твоей поездки и, должно быть, подслушала наш разговор, потому что потом я застала ее, когда она рассматривала твои фотографии из интернета. Я испугалась, что она попытается ограбить или обмануть тебя.

Даниэлла покачала головой, словно ей было стыдно за эти мысли.

– Как твоя мама?

Она вздохнула и отвернулась к гостиной, залитой солнечным светом.

– Плохо. Никак не может смириться с гибелью Евы. Говорит, что если бы Ева приехала в Беркли, как они договорились сначала, то осталась бы в живых.

Я сделала глоток горячего ромашкового чая, наслаждаясь его нежным цветочным ароматом. Я искренне верила в спасение Евы, только не собиралась о нем рассказывать ни Даниэлле, ни ее матери. Если Ева захочет, она сама найдет способ сообщить о себе дорогим людям.

– И ты поняла, где меня искать, просто потому что Ева смотрела мои фотографии?

– Нет. Я поняла это, когда увидела ролик. Ты была в ее городе, с такой же прической, как у нее… – Даниэлла на секунду осеклась. – Решила рискнуть. Нашла Евин номер в телефоне у мамы и отправила тебе сообщение.

Даниэлла опустила голову, а когда снова ее подняла, то глаза ее блестели от слез.

– Я обязана была сделать хоть что-то после стольких лет молчания. Мне очень жаль, что я не смогла сделать больше. – Она вздохнула. – Думала, если буду следить за соблюдением графика и выполнением заданий, то смогу защитить тебя. Надеялась, что если буду работать достаточно усердно, то у него не останется причин злиться.

Я положила ладонь ей на плечо.

– Ты помогла мне как раз в тот момент, когда это требовалось больше всего.

Она сжала мою руку в молчаливом извинении. Запоздалом, но все же очень важном.

Несмотря на толстые стекла в окнах кабинета Рори, мы слышим вой сирен. Я оглядываюсь, пытаясь представить, как Даниэлле удалось сделать запись, которую она мне отправила.

– Последний вопрос. Как ты узнала, что надо записать именно тот их разговор? Ты догадывалась, о чем он будет?

Даниэлла входит в комнату и проводит рукой по спинке стула.

– Я как раз обнаружила видео с тобой в интернете, и, хотя мистер Кук ни словом об этом не обмолвился, его внезапная поездка в Окленд насторожила меня. Я надеялась подслушать их планы, чтобы предупредить тебя, и даже не думала, что удастся раздобыть такой компромат.

– Храбрый и безрассудный поступок.

– Моя мама сказала точно то же самое, – усмехается она и смотрит на часы. – Пора уходить. Время почти вышло.

Я закрываю тайник и иду за Даниэллой в гостиную паковать оставшиеся вещи.

Петра входит как раз тогда, когда я застегиваю молнию на сумке.

– Готова?

В последний раз осматриваю комнату – толстые ковры, дорогую мебель – все это больше уже ничего для меня не значит. Улыбаюсь и говорю:

– Готова.

Аэропорт им. Джона Кеннеди, Нью-Йорк

22 февраля, вторник

День крушения

Я сажусь на корточки и запихиваю в сумку мелкие монеты, раскатившиеся по полу в ногах у стоящих в очереди пассажиров. Телефон прижимаю плечом к уху.

Мой план прост. Сначала отойти в сторону, сделав вид, будто мне стало плохо и я решила прислониться к стене, отвернуться от очереди, устремленной к входу на трап, и затем с озабоченным видом направиться куда-нибудь в глубь аэропорта.

Я уже собираюсь притвориться, что у меня важный телефонный разговор, срочный и конфиденциальный, как вдруг откуда-то сверху, из-за толпы пассажиров, покорно ожидающих посадки, раздается голос:

– Мэм, у вас все в порядке?

Передо мной появляется сотрудник аэропорта, и я медленно поднимаюсь, мои колени дрожат.

– Я уронила сумочку, – говорю я с замирающим сердцем.

Лазейка захлопнулась. Возможность упущена.

– Ваш билет уже отсканирован, пожалуйста, оставайтесь в очереди.

Я возвращаюсь на свое место перед тетушками, ворчащими по поводу задержки рейса. Трап идет под уклон, увлекая меня за собой. Клэр уже на пути в Калифорнию, я чувствую укол вины: возможно, мне надо было хотя бы предупредить ее об опасностях, которые подстерегают ее там.

Очередь еле движется, а Клэр все не выходит у меня из головы. Интересно, могли бы мы подружиться, сведи нас жизнь при других обстоятельствах? Я была последней, с кем она разговаривала перед тем, как навсегда исчезнуть, единственной, кто знал о ее судьбе – и при этом не знал о ней ничего. Кого она любит? Что ценит? Во что верит? И верит ли вообще? Как она оказалась в таком положении?