Сабин Дюран - Что упало, то пропало

Она заслужила это после всего, что для меня сделала, думала я, шагая домой. Так она получит финансовую независимость. Свободу. Она сможет уйти от Тома. Насколько проще после развода жить по соседству, это не так травматично для детей, в меньшей степени нарушает их привычный уклад жизни. Мне нравилось думать обо всем этом. Я стала представлять радость Эйлсы — когда она узнает, как ей повезло и что она получила, хотя, конечно, радость будет сдержанной из-за грусти после моей смерти. Мое великодушие усилит горе, и еще много лет Эйлса будет вспоминать время, которое мы провели вместе, со слезами или улыбками. Во время этих мечтаний я, похоже, не осознавала, что совсем не обязательно умру раньше нее. Хотя эта мысль жила где-то на задворках моего сознания, задвинутая к дальней стене, как инструкция по эксплуатации неработающей бытовой техники.

Перед магазином одежды на Бельвью-роуд, симпатичным заведением, которое вывешивало рекламные слоганы типа «ЛЮБОВЬ», стояло несколько мусорных контейнеров, заполненных сложенными картонными коробками. Я решила отпраздновать подписание завещания, покопавшись в них, — из магазина часто выбрасывают отличные проволочные вешалки, которые еще могут послужить, — но вдруг услышала свое имя.

Я выпрямилась.

— Здравствуйте, Верити. Вы сегодня без собаки?

Это была Далила — в шортах и прогулочных ботинках, в руках у нее был большой ящик с цветами. Ее фургон был припаркован рядом, по земле тянулся след из шариков компоста.

— Без. Она дома, — ответила я. — Устала после Сомерсета.

— Мне кажется, что я никогда раньше не видела вас без собаки.

— Ну…

Я начала было возражать, мол это полная чушь, но остановилась. Какой смысл? Она явно посмеивалась надо мной, вот и все. Может, это была одна из их с Томом шуток. Вместо этого я сурово посмотрела на Далилу.

— У вас земля сыплется.

— Я оформляю цветочные ящики для винного бара по соседству. Высадила их пару месяцев назад, но нужно освежить, а то курильщики тушат в них сигареты. Трачу столько усилий, чтобы было красиво, а люди думают, что это просто огромные пепельницы. Ну, неважно. У меня контракт с большинством ресторанов в этом районе. — Она закатила глаза, словно хотела сказать: «Как я сильно загружена».

Тогда я подумала, что Далила в любой разговор вставляет саморекламу.

— Здорово, что вы так преуспели. — Хотелось добавить: «Я удивлена, что вы находите время на работу между любовными утехами с чужими мужьями», но у меня на это не хватило смелости.

Я сунула вешалки, которые держала в руке, в карман плаща и уже собиралась пройти мимо нее, но она склонила голову набок и заметила:

— В Сомерсете красивый дом, правда?

Она осторожно поставила ящик на тротуар.

— Да. Я была очень рада, что меня пригласили. Это было очень мило со стороны Эйлсы.

— У Эйлсы очень хорошо получаются жесты, подобающие святой. Но уверена, что ей удобно иметь под рукой репетитора по английскому и обожающую тебя рабыню.

Женщина по другую сторону витрины прикладывала к себе платье и крутилась перед зеркалом.

— Я рада помочь, чем могу, — сказала я. — У нее и так много дел.

Далила рассмеялась.

— О, Верити! Вы на самом деле всему поверили, да? Эйлсе нравится демонстрировать, какая она занятая и важная, но при этом ее же постоянно нет дома: она развлекается и занимается своими делами. В то время, как для семьи все делает Том — тихо, словно из-за кулис, никому ничего не сообщая.

Я опустила глаза на растения у своих ног и увидела зеленого жука с панцирем, напоминающим щит.

— Я знаю, что происходит, — тихо сказала я, — между вами и Томом. Я не слепая.

Лицо покраснело, внезапно стало жарко, сердце судорожно билось в груди. Верхняя часть вешалки впивалась мне в ладонь, и мне показалось, что пошла кровь.

— Не понимаю, о чем вы.

Далила наклонилась и взялась за ящик, растопырив пальцы.

— Ваша проблема в том, что вы думаете, будто все знаете, но не замечаете, что происходит прямо под носом.

Я ожидала, что Тилсоны вернуться в пятницу, но к вечеру субботы их все еще не было. На всех окнах были опущены жалюзи, и дом казался спящим. Даже мертвым.

Я несколько раз брала в руки телефон, чтобы отправить ей сообщение. «Жду вас», — написала я, потом стерла. «Когда возвращаетесь? Молока купить?» — тоже стерла. Эйлса ненавидела эмоциональную зависимость. Возможно, я ошиблась, и они арендовали домик до воскресенья. Или они вернутся в любую минуту, и я услышу затихающий шум двигателя.

Мимо дома с воем сирены промчалась скорая, а вскоре за ней машина полиции с мигающими красными и синими огнями, осветившими стены моей гостиной. Я проверила сайт «Би-Би-Си», но никаких новостей о несчастном случае на трассе А303 не обнаружила и испытала временное облегчение.

Сон в одежде экономит много времени по утрам, так что мы с Моди вышли на улицу сразу после рассвета и отправились в парк, когда на небе только появились розовые полосы. Прогулка — это природное успокоительное. Мы сделали большой круг, дошли до железнодорожной станции в Клэпхеме, прогулялись по облагороженным улочкам. Риелторы называют эти места «Долиной подгузников», и тут чаще перестраивают чердаки, а не устраивают жилые подвалы, таким образом обеспечивая дополнительную спальню для ребенка. Но для меня разницы не было: в любом приходе строителей хозяева видят повод освободить шкафы от хлама.

Дома меня не было несколько часов и, по закону подлости, Тилсоны подъехали как раз, когда я приближалась к калитке. Я заметила лицо Эйлсы, мелькнувшее в окне замедлявшей ход машины. Я так ждала этой минуты, испытывала такое возбуждение в предвкушении встречи, но теперь мне хотелось спрятаться. Я толкнула калитку ножками подобранной табуретки и поспешила по дорожке к дому, таща за собой Моди. Пока искала ключ, выронила еще несколько находок. Я побросала все горой в прихожей и поспешила вверх по лестнице — понаблюдать за Тилсонами из окна маминой комнаты. Дверцы машины распахнулись, и появились Мелисса и Беа, коробки с едой, чемоданы и большие черные пакеты, в которых, как я теперь знаю, были растения. Том кричал на Макса:

— Ради всего святого, неужели ты ничего не можешь донести, не уронив?

Эйлса не зашла поздороваться. Уверена, она очень занята: разобрать вещи, перестирать, заново обустроиться в доме. Но это не имело значения. Мне было достаточно того, что с ними все в порядке.

На следующее утро я сидела в халате за письменным столом, пытаясь поработать, как услышала ее голос:

— …а затем поворот. Вот так будет чудесно.

— От семи до десяти процентов, — произнес мужской голос. — Без вопросов.

Я понеслась наверх, чтобы выглянуть из окна. Мужчина в костюме стоял рядом с Эйлсой, в руках он держал папку с бумагами. Эйлса демонстрировала ему парковочный разворотный круг. Мужчина поднял голову и посмотрел на их дом, потом перевел взгляд на мой. Я резко отпрянула от окна, чтобы он меня не увидел.