Павел Давыденко - Ученица

— Ой, я вас отвлекаю, извините, — протянула Воскобойникова. Помолчала некоторое время и добавила: — Почему вы не спрашиваете, как моя нога после аварии? — девушка поерзала.

— Как твоя нога после аварии? — эхом отозвался преподаватель, не глядя на ученицу.

— Болит до сих пор. И смотрите, — Воскобойникова встала, взяла стул и села рядом. — Видите, какие синяки?

Преподаватель хотел спросить, почему на ней нет колготок, но вопрос этот растаял на заднем плане сознания, как снежинка за окном. Алина подтянула юбку, открывая бедро до середины. Кожа белая, сахарная, гладкая. И вот синячище с оплывшими желтыми краями. Размером с зеркальце в которое Воскобойникова так любит рассматривать себя. — Видите? — капризно протянула девушка, выпятив нижнюю губку. — Когда он пройдет?

— Н-не знаю, — кашлянул Андрей Викторович.

— Может быть, так он исчезнет быстрее…

Он сам не понял, как его кисть оказалась в ее бархатистых пальчиках, которые направили, а затем и накрыли ладонью синяк. Глаза девушки внимательно следили, гипнотизировали. Темные, почти черные, жаркие и манящие. Бедро оказалось горячим, несмотря на прохладу класса. Преподаватель мог бы убрать кисть, но его будто облепил теплый воск, склеил суставы, с каждой секундой заставляя расслабляться все сильнее и сильнее.

— Вот… Так… Почти уже не болит, кстати.

Рука Воскобойниковой незаметно передвигала ладонь выше и выше. Край юбки задирался, и опустив взгляд, историк увидел крохотный белый треугольничек.

Треугольники на дороге — предупреждающие знаки.

Историк отдернул кисть, Алина разгладила юбку и как ни в чем ни бывало, сказала:

— А еще я лодыжку подвернула. На следующий день хромала прям, хорошо, выходные были, отлежалась. Вы уже все, кончили? Ну, заполнять.

— Да, — проблеял Андрей Викторович, закрывая журнал, как во сне, вспотевшими подрагивающими пальцами. — Бери…

— Спасибо, Андрей Викторович! — звонким голосом сказала Воскобойникова. — До свидания!

— До свидания, — пробормотал историк.

Когда за девушкой захлопнулась дверь, Андрей Викторович тупо смотрел перед собой еще пару секунд, а потом закрыл лицо ладонями.

После уроков Турка трясся в автобусе. Он поглядывал сквозь мутное стекло на улицу, на спешащих людей, на забрызганные грязью столбы и ограждения, на лужи. Аня не брала трубку, но написала короткое сообщение «приезжай после 13:00». Турка гадал, в каком она настроении. Может, сейчас отдаст ему дневник, и все, разбирайся сам.

В глубине души он признался себе, что просто спихивал ответственность за поиски Лены. Да, на Аню — на совершенно постороннего человека. Почему? Турка не мог бы объяснить, но от осознания сего факта на душе попаршивело. Почему-то он привык, что за него все важные вещи делают другие.

Он увидел на остановке хмурого мужика с кустистыми бровями, и на секунду подумал, что это Чапай — обжшник, которого уволили. Но нет, в ожидании транспорта покуривал незнакомый мужчина, здорово смахивающий на препода.

Турка задумался, что с ним стало, с Чапаем? Наверное, так и бухает.

Потом мысли переключились на маму. С одной стороны выздоравливает, с другой — туберкулез… Как же так? Сколько ж она еще будет лежать и почему он никак не проведает ее? Такой занятой, ага.

От остановки он ускорил шаг. Стайка дрыщеватых типов зыркнула на него, послышался смех. Лезть не стали, хотя Турка поймал себя на мысли, что хочет, чтоб до него докопались. Очень уж чешутся в последнее время кулаки.

Он поднялся на седьмой этаж, ткнул кнопку звонка. Ничего, ничего. Подождал. Быстрые шаги, дверь открыл мужик в байковой рубахе:

— Тебе чего?

— Я ошибся, наверное, — буркнул Турка.

— А к кому ты?

— К Ане.

— А… так она на шестом этаже, — мужик окинул Турку взглядом, скривился и закрыл дверь. Смутившись, Турка сошел вниз и натолкнулся на Аню, которая стояла в открытых дверях, кутаясь в халатик. На ногах у девушки были тапочки в виде медвежат.

— Ты чего? — улыбнулась девушка.

— Этаж перепутал, — сказал Турка, заходя в прихожую, оставляя следы. Тут же протер ботинки о коврик, стянул ботинки. Хотел задать вопрос, не сердится ли Аня, но решил, что это лишнее. Вроде улыбается. Да и вообще, они ведь особо и не ссорились, так чего он переживает?

Мысли тут же переключились на то, что у Ани под халатиком. Неужели она накинула его на голое тело? Например, после душа.

Турка тут же одернул себя и попытался сконцентрироваться на щебете девушки. Они прошли в ее комнату, Турка сел на диван. Поглядел на носки — слава богу, целые. Только воняют, наверное, сто процентов, хотя сам он вроде не чувствовал. Окно открыто, уже небольшое спасение.

Из колонок лилась тихая музыка. Аня плюхнулась рядом с ним. На диване лежал дневник Коновой, исчерканная общая тетрадь, текстовыделители — ядовито-зеленый и оранжевый, пламенели разными цветами стикеры.

— У нее конфликт с неким «С». Знаешь, кто это может быть?

— Нет. Понятия не имею. Вообще, мы мало обсуждали ее прошлое. Теперь я об этом жалею.

— Он ее куда-то приглашал весной прошлого года, хотел встречаться, насколько я понимаю. Она отказала — так и пишет. Ничего у нее с ним быть не может, не только из-за его внешности. Странный характер… — Аня поморщилась. — Еще что-то Конова там описывала, не помню. Потом я наткнулась на этого «С» еще раз, но уже ближе к осени. Но ей тогда было совсем не до того, Лена его грубо отшила, насколько я понимаю. Ну, там просто написано «послала нах», безо всякого. Вот, в сентябре буквально. Слышишь меня, Артур?

— Конечно. Я анализирую инфу. Это в колонках барабаны или у меня в голове?

— В голове, музыка выключена, — хихикнула Аня. Играло что-то знакомое, но Турка не назвал бы группу.

— Но не мог же ее похитить какой-то чел из ревности или потому что Лена ему отказала?

— Мог. Если он псих, то мог.

— Сколько же ему лет? И почему она пишет «С», а не полное имя?

— Ну, ты тоже написан как «А». Не знаю, может, у нее такая фишка? Но и то, сначала, когда вы только… начинали мутить, она писала «АД», потом стала обозначать тебя как «А», а после использовала всякие словечки или вообще обходилась без имен собственных. Ты парень из ада, знал? Чертовски привлекательный.

— Хм, — к щекам Турки прилила кровь, внутри будто теплое облачко образовалось. — Конечно.

— Правда же, чего ты, — Аня сложила губы в поцелуй, потом засмеялась, и облачко пощекотало Турку, расширяясь.

— Ты тоже ничего… Ладно, вернемся к нашему дневнику. Прямо дешифратор нужен…

— Да нет там никаких шифров больше. Так… Ну там еще пару раз встречалось, будто «С» ее куда-то звал. Надо тщательней изучать, там такой почерк — сам понимаешь. И Лена тебе ничего не рассказывала, конечно?