Рэйчел Хаузэлл Холл - Женщина в бегах

— Он велел мне поговорить с вами.

— Поговорить со мной? Зачем?

— Потому что он уверен, что вы с Джо — родители Изабель.

— Ума не приложу, почему он так думает.

— Может быть, она считает вас своей матерью? — предложила Грей. — На столе у нее дома и на работе стоит ваша фотография.

— Я совсем не знаю Иана, кто бы он ни был. И мне действительно нужно немедленно начать работать.

Грей попросила номер телефона Ноэль.

— Я бы предпочла, чтобы Ноэль позвонила вам. Но позвольте мне попытаться дозвониться до нее прямо сейчас, — Ребекка Лоуренс набрала номер дочери.

Грей смотрела, как черный «Рендж Ровер» катится к дому Лоуренсов, — не Шон, слишком дешевая пузырящаяся тонировка окон , — и слушала, как звонил телефон Ноэль… и звонил… Наконец женский голос попросил звонившего оставить сообщение. И вот Ребекка Лоуренс оставила сообщение.

Грей поблагодарила женщину, развернулась, чтобы уйти, но повернулась обратно.

— Кто в вашей семье занимается вопросами связи?

Ребекка Лоуренс положила сумочку на пассажирское сиденье «Кадиллака».

— Ноэль. Она знакома со всем этим — телефоном, интернетом и всем таким. Сказать по правде, мисс Сайкс? Для меня это все китайские иероглифы.

Мамы понарошку. Пропавшие женщины. Сбитые с толку бойфренды… Грей вздохнула. Для меня это тоже иероглифы, Клер Хакстебл.

В последнюю субботу месяца спецагент ФБР Доминик Рейдер стоял на пороге дома 787 на Линдон-авеню в городе Монтерей, штат Калифорния, держа в руках пакеты с яйцами, хлебом и бумажными полотенцами. Так как Натали вернулась домой на весенние каникулы, он прихватил еще и хлопья с ягодным вкусом. Агент улыбнулся старшекласснице, его глаза светились, невзирая на запах смерти, ударивший ему в нос, смешанный с приятным запахом вечнозеленых растений и тихоокеанским бризом.

Натали всегда с нетерпением ждала встречи с Домиником Рейдером. Он всегда был лучом света в их доме и в ее сердце. Сейчас как никогда дом Грейсонов нуждался в любом источнике света.

Рак погубил все.

Мама Натали, Фэй, одетая в небесно-голубой вязаный свитер выглядела все еще стильно, но немного потолстела из-за стресса и фастфуда. Этим утром она встретила Доминика в прихожей.

— Ты не обязан все это делать, Ник. От центра города досюда так далеко ехать.

— Мне не сложно, миссис Грейсон. Вы с Вик сделали бы то же самое для меня, — ответил Доминик.

Затем он проследовал за Натали на кухню, и вместе они начали разбирать продукты. Он выбросил пустую коробку из-под яиц из холодильника, старую коробку пищевой соды поменял на новую, насвистывая при этом песни «Нирваны» и «Перл Джэм».

После того как они управились на кухне, Натали повела его в спальню, откуда исходил тот самый запах гниения. Там-то и находился его босс, Виктор Грейсон, а точнее нечто, отдаленно его напоминающее, смуглое подобие человека, прикованное к койке.

— Выглядите весьма недурно, сэр, — сказал Доминик.

— Как и всегда, — ответил он вполне живым голосом. — Нэт и Фэй — отличные сиделки.

Семь лет назад Фэй и Виктор Грейсоны удочерили пятнадцатилетнюю Натали Киттридж. С тех пор Фэй обучила единственную дочь искусству ведения беседы, как распознать лжеца, как вести банковский счет, научила правильно смешивать мартини и делать лимонад. Фэй часто брала Натали в библиотеку и книжные магазины, а до того как Виктору поставили диагноз, они часто бывали в ресторанах, где подавали несколько столовых приборов.

Натали узнала, что существуют «обычные» тарелки и тарелки для особых случаев с золотой каемкой. Она стала счастливой обладательницей розовых бритвенных лезвий и специального лосьона для лица. Ее лица!

До удочерения она была и баптисткой, и адвентисткой, и членом епископальной церкви. Вегетарианкой и мясоедом, независимой и социалисткой. В мае она верила в науку, а к Рождеству уже верила в целебную силу трав и ретроградный Меркурий. Как и большинство детей в приемных семьях, она жила как хамелеон, пока Фэй и Виктор не спасли ее.

Грейсоны увидели, что она была способным ребенком, стремящимся к знаниями, многого не боялась. Они записали ее в футбольную команду и в школу для девочек. Они выделили ей огромную квадратную комнату со стенами цвета морской волны. Из большого эркерного окна открывался прекрасный вид на Тихий океан. И она могла украсить комнату, как только захочет. Стены были увешаны плакатами с изображением Майкла Джордана, группой «Нью Эдишн» и Джанет Джексон. Свой длинный книжный шкаф она заставила романами Тома Клэнси, Стивена Кинга, Клео Вирджинии Эндрюс и Джеки Коллинз. Запирать дверь комнаты она перестала на пятидесятую ночь в доме Грейсонов. Нет, в ее доме.

— Это твой дом, — всегда твердила ей Фэй. — Тебе нечего здесь бояться.

Мужчины, которые приходили в дом Грейсонов, были такие же высокие и мускулистые, как те, которые посещали дом приемной мамы Твайлы. Они также носили с собой оружие и матерились. Однако эти мужчины разговаривали с ее новым отцом о президентах и верховенстве права, поправках к законам и старом шотландском виски. Они отличались уровнем опасности, и Натали это чувствовала.

Натали хорошо себя вела, выступала, делала успехи, чтобы больше всего порадовать Виктора и Фэй. Она окончила среднюю школу с отличием и получила полностью оплачиваемую стипендию в Университете штата Калифорния в городе Фресно. И все это для того, чтобы они не передумали и не отдали ее обратно в детский интернат «Каса дель Мар». И они оставили ее и официально удочерили. Грейсоны ее любили.

Жизнь была прекрасна.

Несмотря на частые приемы у врачей и визиты медсестер, Фэй не переставала быть матерью Натали. Даже сейчас она никогда не испытывала раздражение и не ругалась на нее. В будние дни Фэй по-прежнему одевалась в яркие, пламенные цвета, а по выходным предпочитала цветовую гамму льдов Антарктики. Веснушки все еще плясали на ее коже цвета карамели, хотя щеки часто были влажными от слез.

Виктор не мог сейчас исполнять обязанности отца, но до болезни он учил Натали самообороне, праву, обращаться с оружием и играть в шахматы. Это был крупный мужчина почти двух метров ростом, плотный — почти как деревья вокруг их дома. До болезни у него была коротко стриженная прическа, как у чернокожего мужчины, и спутанные густые брови.

Да, жизнь была прекрасна, до тех пор пока…

Сегодня утром Доминик Рейдер побрил Виктора, сменил ему катетер и мочесборник. Затем он сел в кресло рядом с кроватью и стал рассказывать истории о последней неудаче в Бюро, об этой девушке Эллисон и той девушке Ванессе.

Он шепотом рассказал обо всех подробностиях — так, чтобы сидящие в гостиной Натали и Фэй, не услышали. Оба мужчины засмеялись. Громко.