Алекс Михаэлидес - Девы

— Да…

Заметив, что Зои вот-вот расплачется, Мариана задумалась, что лучше: утешать племянницу или попытаться ее отвлечь. Выбрав второй вариант, она подошла к лежащим на столе книгам и взглядом пробежалась по названиям: «Герцогиня Мальфи», «Трагедия мстителя», «Испанская трагедия».

— Дай угадаю. В этом семестре вы проходите жанр трагедии?

— Трагедии мести, — с недовольным стоном уточнила Зои. — Полный бред.

— Тебе не нравится?

— Ну «Герцогиня Мальфи» еще ничего… Но она ужасно странная. Сумасшедший дом какой-то.

— Да, помню. Сплошные отравленные Библии и оборотни. И все равно от пьесы многие в восторге.

— Она как раз идет в нашем театре в этом семестре. Приходи посмотреть.

— Спасибо, приду. Хорошая пьеса. А ты почему в ней не участвуешь?

— Не взяли. Как всегда. — Зои вздохнула.

Мариана улыбнулась. Однако иллюзия того, что всё в порядке, продержалась недолго. Зои нахмурилась.

— Ты уезжаешь? Пришла попрощаться?

— Нет. Я решила остаться на пару дней. Попробую разобраться в ситуации. Вдруг смогу чем-то помочь…

Зои просияла. Ее лоб разгладился.

— Правда? Это же замечательно! Спасибо! — Она помолчала. — Слушай, я вчера ляпнула, что, мол, лучше бы здесь был Себастьян, а не ты… Прости.

Мариана кивнула. Она все понимала. Между Зои и Себастьяном существовала особая связь. В детстве Зои именно к нему бежала за утешением, если вдруг порежется или разобьет коленку. Мариана ничего не имела против: она осознавала, что ребенку необходим отец. А с тех пор, как Зои потеряла родителей, эту роль выполнял Себастьян.

— Не извиняйся, — с улыбкой возразила Мариана. — Себастьян действительно лучше меня знал, что делать в критической ситуации.

— Он всегда о нас заботился. А теперь… — Зои беспомощно пожала плечами.

— А теперь мы будем заботиться друг о друге, — подбодрила ее Мариана. — Да?

— Да. — Племянница кивнула и, взяв себя в руки, решительно заявила: — Дай мне минут двадцать на душ, а потом мы составим план действий…

— В смысле? Разве у тебя сегодня нет занятий?

— Есть, но…

— Никаких «но»! — твердо прервала ее Мариана. — Иди на лекции. Учись. Увидимся за обедом. Тогда и поговорим.

— Ну Мариана…

— Я серьезно. Сейчас очень важно, чтобы ты не оставалась без дела и могла сосредоточиться на учебе. Хорошо?

Зои тяжело вздохнула, однако спорить не стала.

— Ладно.

— Отлично. — Мариана поцеловала ее в щеку. — До скорого!

Попрощавшись с Зои, Мариана направилась к реке и, минуя университетскую лодочную станцию, где покачивались на воде привязанные к берегу лодки-плоскодонки, принялась обзванивать пациентов, чтобы отменить все сеансы на эту неделю.

Она не сообщала подробностей, а просто объявляла, что не сможет выйти на работу по семейным обстоятельствам. Почти все восприняли эту новость спокойно. Кроме Генри. Мариана подозревала, что он плохо отреагирует на ее звонок. Так и вышло.

— Вот спасибо, дружище! — язвительно воскликнул он. — Прими мою благодарность! Радость-то какая!

Мариана попыталась втолковать ему, что у нее форс-мажор, но тот не желал ничего слышать. Генри, как ребенок, думал только о себе и искренне считал, что Мариана хочет ему досадить.

— Тебе что, совсем на меня плевать? Тебя ни черта не волнует, что со мной происходит?

— Генри, я ничего не могу поделать…

— А как же я? Мариана, я без тебя никуда! И с этим тоже ничего не поделать. У меня проблемы… Я просто тону…

— Какие проблемы? Что случилось?

— Не по телефону. Ты мне нужна… Почему ты не дома?

Мариана замерла. Как он понял, что она не у себя? Должно быть, снова подглядывал в окна.

В голове зазвучал тревожный колокольчик. Поведение Генри недопустимо! Мариана разозлилась на саму себя: почему она изначально не пресекла его выходки? Необходимо разобраться, утихомирить Генри. Но не сейчас. Не сегодня.

— Больше не могу говорить, — отрезала она.

— Я знаю, где ты, Мариана. Не догадывалась, правда? Я за тобой слежу. Я все вижу…

Хлопнув трубку, Мариана обеспокоенно оглядела берега реки. Генри нигде не было.

Ну конечно, его тут нет. Он хотел ее напугать.

Мариану охватило раздражение — попалась на его удочку. Тряхнув головой, она вновь зашагала по дороге.

Утро выдалось прекрасное. На растущих вдоль реки ивах плясали солнечные блики. Над головой шелестела зеленая листва, на тропинке под ногами тут и там трепетали яркие цветы лесного цикламена, похожие на маленьких розовых бабочек. Этот умиротворяющий пейзаж никак не вязался ни с тем ужасным происшествием, из-за которого Мариана оказалась здесь, ни с траурными мыслями, вертящимися в голове.

«Что я себя накручиваю? Это же безумство!»

Она нервничала из-за того, что ей так мало известно. Мариана понятия не имела, как искать убийцу. В отличие от Джулиана, она не была криминологом, не занималась юридической психологией. Оставалось положиться на свойственное ей чутье, умение разбираться в людях, в их поведении, на опыт работы с пациентами. Этого должно хватить. Сомнения помешают действовать решительно. Нужно доверять собственной интуиции.

Во-первых, главное: надо понять, что за человек была Тара, кого любила, кого ненавидела, кого боялась. Скорее всего, Джулиан прав: Тару убил кто-то из знакомых. Мариана должна проникнуть в ее тайны. Это несложно: в таком замкнутом, изолированном обществе всегда бытуют сплетни, и подробности личной жизни частенько становятся достоянием окружающих. Если, например, Тара состояла в интимных отношениях с Эдвардом Фоской, наверняка об этом шепчутся. Многое можно почерпнуть, беседуя с местными. С этого следует и начать: задавать вопросы и обращать внимание на слухи.

На подходе к улице Милл-Лейн у реки стало многолюднее: обитатели Кембриджа занимались бегом, катались на велосипедах и просто прогуливались по берегу. Мариана разглядывала прохожих. Любой из них мог оказаться убийцей. Вдруг злодей сейчас совсем рядом?

Распознает ли она его? Да нет, конечно. И Джулиан тоже, несмотря на весь свой опыт.

Мариана понимала: если спросить Джулиана о психопатии, он ответит, что это заболевание, возникающее из-за нарушений в лобной или височной доле головного мозга, и назовет ряд симптомов и характеристик, по сути, ни о чем не говорящих: диссоциальное расстройство личности, злокачественный нарциссизм, высокий уровень интеллекта, умение производить хорошее впечатление, чувство собственного превосходства, патологическая лживость, презрение к нормам морали. Все это, конечно, мало что проясняет. Остается непостижимым, как и почему человек вдруг превращается в настоящего монстра, для которого все окружающие — всего лишь куклы, которых можно ломать и рвать на кусочки.