Алекс Михаэлидес - Девы

Горничная неохотно улыбнулась Мариане. Ее явно раздражало, что из всех обратились именно к ней.

— Это я, милочка. Я Элси. Что я могу для вас сделать?

— Меня зовут Мариана. Я когда-то здесь училась, и… — Мариана принялась сочинять на ходу: — Я психотерапевт. Декан попросил меня побеседовать с сотрудниками и студентами колледжа о том, как повлияла на них смерть Тары. Я надеялась, что мы… поговорим, — неуверенно закончила она, осознав, что Элси вряд ли клюнет на такое.

Ее опасения подтвердились. Элси поджала губы.

— Спасибо, конечно, но я не нуждаюсь в психотерапевте, милочка. У меня с головой всё в порядке.

— Я не то имела в виду… На самом деле, вы бы меня очень выручили. Я провожу исследование…

— Ну мне совершенно некогда…

— Это не займет много времени. Позвольте, я угощу вас чаем? С тортиком?

При упоминании торта глаза Элси блеснули.

— Ладно… Только недолго. А то мне до обеда надо успеть убраться еще на одном этаже.

Потушив сигарету о булыжник, Элси сняла фартук и сунула в руки другой горничной. Та без возражений приняла его, а Элси шагнула к Мариане.

— Пойдемте, дорогуша. Я знаю одно симпатичное кафе.

И она двинулась вперед. Мариана поспешила следом, успев услышать, как горничные оживленно шепчутся за ее спиной.

Пройдя по улице Кингс-пэрейд, они миновали рыночную площадь, уставленную разноцветными палатками и киосками, белеющее за черной оградой здание университетского сената и кондитерскую, из раскрытых дверей которой доносился умопомрачительный аромат горячего шоколада и ванили.

Элси остановилась у кафе «Коппер кеттл» с натянутым над входом красно-белым тентом.

— Я здесь часто бываю, — пояснила она.

Мариана кивнула. Она со студенческих лет помнила это кафе.

— Прошу.

Следом за Элси она зашла внутрь. В кафе было многолюдно. Его посетители — студенты и туристы — оживленно болтали. Отовсюду слышался разноязыкий гомон.

Направившись к стеклянной витрине с десертами, Элси принялась внимательно изучать расставленные в ней пирожные «Брауни», шоколадные торты, кокосовые и яблочные пироги, лимонные тарты с меренгой…

— Ладно, чуть-чуть… — пробормотала она и повернулась к пожилой официантке за прилавком. — Мне кусочек шоколадного торта с чаем. Она заплатит. — И кивнула на Мариану.

Та тоже заказала себе чай, и женщины уселись за столик у окна.

— Скажите, вы знакомы с моей племянницей, Зои? — улыбнувшись, спросила Мариана. — Они с Тарой дружили.

Элси недовольно хмыкнула.

— Так это ваша племянница? Да, я помогаю ей по хозяйству. Та еще мамзель…

— Зои — мамзель? Что вы имеете в виду?

— Она часто грубит.

— Ох, мне очень жаль… Это совсем на нее не похоже. Я с ней обязательно поговорю.

— Поговорите, милочка.

Возникла неловкая пауза, которую прервало появление официантки. Симпатичная девушка восточноевропейской наружности принесла чайник и торт. Лицо Элси просветлело.

— Полина! Как дела?

— Хорошо, Элси. А у вас?

— Ты уже в курсе? — Элси округлила глаза и, скроив гримасу, с притворным ужасом произнесла: — Одну из подопечных Элси укокошили: зверски зарезали у реки.

— Да-да, я слышала. Примите мои соболезнования.

— Такой красотке, как ты, опасно одной ходить по вечерам. Будь осторожна.

— Постараюсь.

— И правильно, — улыбнулась Элси и, когда официантка отошла, с аппетитом набросилась на угощение. — Недурно, — похвалила она, оторвавшись от торта; вокруг ее губ виднелись следы шоколада. — Попробуйте.

Мариана покачала головой.

— Нет, спасибо.

Лакомство сыграло свою роль: Элси пришла в хорошее расположение духа.

— Ну, милочка, надеюсь, вы не думаете, что я поверю в эту галиматью о психотерапии. Научное исследование! Ага, как же!

— Вы очень проницательны.

Довольно хмыкнув, горничная кинула в чай кусок сахара.

— Элси не проведешь!

Мариана отметила ее странную привычку называть себя в третьем лице по имени.

— Выкладывайте, что вам на самом деле от меня нужно. — Элси сверлила Мариану взглядом.

— Я хотела задать несколько вопросов о Таре… Когда вы видели ее в последний раз?

— В день, когда она умерла, конечно. Никогда не забуду, как бедняжка шла навстречу гибели.

— Что вы имеете в виду?

— Ну я ждала во дворе двух подруг, чтобы вместе идти к остановке — мы всегда едем домой втроем, — и заметила, как Тара выходит из общежития. Жутко расстроенная. Я помахала Таре и окликнула ее, но она почему-то не обратила на меня внимания. Я видела, как она ушла… чтобы не вернуться.

— Не помните, во сколько это случилось?

— Без четверти восемь. Знаю точно, потому что постоянно смотрела на часы: мы опаздывали на автобус. — Элси цокнула языком. — Хотя он все равно никогда не приходит вовремя.

Подливая Элси чай, Мариана доверительным тоном спросила:

— Вы с Тарой были близки, да?

Элси настороженно покосилась на нее.

— Кто вам такое сказал? Зои?

— Я просто подумала: раз вы ее горничная, значит, часто общались с Тарой. Я, к примеру, свою горничную обожала.

— Вот как, дорогуша? Очень мило с вашей стороны.

— Ну вы же выполняете такую важную работу… К сожалению, не все это ценят.

Элси с готовностью кивнула.

— Вы правы. Многие думают, что горничные всего лишь протирают пыль да выносят мусор. Но кто, кроме них, позаботится о детях, которые впервые оказались так далеко от дома? Нельзя же бросить их на произвол судьбы. — Она добродушно улыбнулась. — Вот Элси и присматривает за ними. Каждый день проверяет, как у них дела, будит по утрам и первая узнает, если ночью кто-то из них повесился.

Мариана помедлила.

— Видите ли, меня интересуют подруги Тары. Какого вы о них мнения?

Элси выгнула бровь.

— А, вы об этих?..

— Этих?

Элси, усмехнувшись, оставила ее реплику без ответа. Мариана осторожно продолжала:

— Конрад назвал их «ведьмами».

— Да вы что? — Элси хихикнула. — По мне, милочка, слово «стервы» подходит им больше.

— Они вам не нравятся?

Элси пожала плечами.

— Тара с ними не то чтобы дружила. На самом деле она их терпеть не могла. Ее не обижала разве что ваша племянница.

— А остальные?

— Ох, совсем затравили несчастную крошку… Она часто рыдала у меня на груди и жаловалась. Говорила, мол, Элси, ты мой единственный друг. «Я так тебя люблю, Элси…» — Горничная театральным жестом смахнула воображаемую слезинку.

Мариану начало мутить: спектакль Элси казался слащавым, прямо как торт, который та только что умяла. Мариана не верила ни единому ее слову. Одно из двух: либо Элси фантазерка, либо попросту лгунья. Так или иначе, Мариана чувствовала себя в ее обществе некомфортно и тем не менее продолжала расспросы: