Кристина Ульсон - Мио-блюз

Винсент подошел на несколько шагов ближе.

— Не припомню, чтобы я о чем-то тебя просил, — сказал он.

— Не лично. Через третье лицо.

— У нас у всех много способов связи.

— Да мне плевать, какая у тебя связь. Мне просто интересно, какой смысл заставлять меня искать ребенка, который вовсе не пропадал. Чтобы полиция не теряла ко мне интерес?

— Именно. После того, как я приказал похитить Беллу, и после всего случившегося дальше я опасался, что полиция купится на твою болтовню о том, что ты жертва заговора. В такой ситуации Дидрик не сумеет воздействовать на своих коллег. Вот я и дал тебе задание, которое вынудит тебя по-прежнему контактировать с множеством людей, которых, как я полагал, добрый Дидрик держит под присмотром и которыми он сыт по горло.

— Чтобы еще несколько человек погибли, а меня обвинили в еще нескольких убийствах?

Я дышал слишком тяжело, сам чувствовал. Со зрением тоже творилось неладное. Контуры расплывались, перед глазами мельтешили молнии. Голова болела, во рту все словно разбухло.

— Ты должен понять, сколько всего на меня навалилось, — сказал Винсент. — Практически этим людям рано или поздно все равно бы пришлось умереть. То, что Дидрик готов был сделать ради защиты своей семьи, вызывало уважение. В самом деле, снимаю шляпу. Ребекка тоже действовала неплохо, но Дидрик — настоящий герой. Что само по себе большой плюс. Я мог крутить парнем как угодно. Не потому, что мне требовалось от него так много, но я должен был иметь что-то, когда приду забирать Мио.

Дидрик, Дидрик, Дидрик. Что бы Люцифер делал без его импульсивности и отчаяния?

— Значит, ты не собирался оставлять ему мальчика?

— Ты с ума сошел? Никогда в жизни, черт побери. Но Дидрик, он вроде тебя. Не понимал, что такое семья.

— Ты только что хвалил его именно за сильную любовь к близким.

— К его собственным. Но он совершенно недооценивал чувства, какие я не мог не испытывать к моему сыну. Тем более единственному. Горе тому, кто попробует отнять его у меня.

У меня на языке вертелись тысячи комментариев, но я смолчал. Если бы Винсент хоть чуточку любил своего сына, он прежде всего никогда бы не разлучил его с матерью.

Винсент набрал в грудь воздуху, обвел взглядом окрестности. Один из его подручных сплюнул в песок, другой потянулся за брошенной наземь лопатой.

— Много лет назад я решил призвать тебя к ответу, — сказал Винсент. — Чтобы ты понес заслуженное наказание. Даже в самых смелых фантазиях я не мог себе представить, что именно Сара обеспечит мне такую возможность. Втянет тебя в эту заваруху — вдобавок после своей смерти — и даст мне фантастический шанс навести порядок. Пожалуй, именно это слегка меня раздражает — что я потратил чертовски мало энергии. Мерзость, в которой ты бултыхался последние недели, — результат операции, которую я изначально задумал, чтобы наказать Сару, а не тебя. Операция давно завершилась, цель была достигнута. А потом вдруг возник не кто-нибудь, а именно ты. На тебя я бы охотно потратил куда больше сил. Но с другой стороны… Не надо забывать, что я сумел превратить твою жизнь в ад как раз благодаря Саре и Дидрику. Не будь их, моя месть тебе наверняка бы выглядела абсолютно иначе.

Он покачал головой.

Я несколько раз моргнул. Зрение работало хуже обычного, да и различать слова становилось все труднее. Нюансы исчезли, осталась только сама суть сказанного: ничто из случившегося за последние недели изначально не имело ко мне касательства. Я оказался просто втянут в историю. И Люциферу это было очень на руку.

— И зачем давать мне задание найти того, кто подставлял меня под два убийства? Я понимаю, зачем искал Мио, но вот это… все же непонятно.

Винсент склонил голову набок.

— Что ты видишь, глядя на Дидрика? — спросил он.

Я не мог ответить, и он ответил сам:

— Ты видишь чертовски честного человека. Из тех, кто никогда не делает ошибок, всегда поступает правильно. Я с трудом поверил ему, когда он взял на себя ответственность за смерть Бобби и Дженни. Существовал известный риск, что все стало сложнее, чем я думал, сидя в Техасе. Мне нужна была уверенность. Но сейчас это уже не так важно. Ты здесь и понесешь наказание. Это единственное, что идет в расчет.

Единственное, что идет в расчет. Даже больше, чем факт, что Мио исчез?

Я попытался выиграть время.

— Сара знала, что у нас с тобой один отец?

Можно бы поставить вопрос и по-другому. Спросить, знала ли Сара, что мы братья. Но это слишком уж сильно сказано.

— Она знала, что я как-то связан со Швецией. А еще знала, что я терпеть тебя не могу. Глупо с моей стороны сообщать подобную деталь, но я всего-навсего человек. Если ненавидишь кого-то так, как я ненавижу тебя, трудно скрыть свою ненависть.

Ненависть. Жаркая, раскаленная ненависть. Я должен узнать ее причину. Прежде чем все закончится, прежде чем умру.

— Почему? — спросил я.

Слово выдохнулось само, вылетело шепотом. В левом плече возникла колющая боль. Я пытался пошевелить плечом. Без толку.

— Потому что ты предатель!

Его крик словно удар в лицо. Я невольно отшатнулся.

— Черт побери, я никого не предавал. Ты имеешь в виду Тони? Да я понятия не имел, что он мой брат.

— Думаешь, я поверю? Думаешь, поверю, что ты случайно вернулся в Техас, выучился на полицейского и стал коллегой собственного брата?

Голос его громыхал так, что едва не оглушил меня. Я пытался держать этот гром на расстоянии, обхватив голову руками, но скоро опустил их. От плеча боль распространилась по всей руке.

— Ясное дело, это была не случайность. Я, черт побери, приехал повидать отца. Познакомиться с ним. А может, и с вами. Я знал про вас. Знал, что мы примерно одного возраста. Но знаете что? Он ответил отказом. Не захотел, чтобы я познакомился с вами. Ни единого разу не пригласил меня к вам домой. Пришлось мне самому выяснять, где вы живете. Так, черт побери, с чего ты взял, будто я знал, что Тони был моим братом? У него — и у тебя — даже фамилия другая, не как у отца.

Я совершенно выдохся после этих слов, пришлось замолчать, перевести дух.

— Да, у нас мамина фамилия.

— Ты в самом деле выбрал достойный способ почтить своего отца, — сказал я, стиснув зубы. — Стал крутым мафиозным боссом, который торгует женщинами и наркотой и убивает людей как на конвейере. Думаешь, он бы гордился?

Не знаю, откуда у меня взялись силы повысить голос. Перед глазами мельтешили искры, я опустился на колени и в тот же миг получил от Винсента пинок по голове. Я рухнул прямо в песок, остался лежать. Винсент, расставив ноги, стоял надо мной.

— Нечего рассуждать тут об отцовской гордости, — сказал он. — Если бы не я, мама и Саймон после смерти отца никогда бы не справились. Тебе известно, что он покончил с собой?