Дэвид Кроу - Бледнолицая ложь. Как я помогал отцу в его преступлениях

Проскользнув между деревьями, я добежал до моей машины и кружным путем поехал к себе в отель.

Я снова чувствовал себя невидимым и всесильным.

После нескольких часов беспокойного сна я позвонил Салли.

— С тобой скоро свяжется отец, он будет в ярости. Спросит, говорила ли ты со мной. Скажи ему, что нет.

Я потер глаза, пытаясь стряхнуть с себя усталость.

— А он не подумает, что я проболталась?

— Это сейчас неважно. Отца необходимо остановить. Я сделал все, что надо. Он будет зол, но больше на меня. И какое-то время не сможет пользоваться своей машиной.

Я подумал о письмах — особенно о том, что приклеил к лобовому стеклу, и ухмыльнулся.

— В любом случае он не скоро поедет в Хаттерас.

— А что мне делать, если он явится сюда и нападет на меня?

Салли тихонько заплакала.

— Он может тебе угрожать, но нападать не станет.

Я с трудом сглотнул.

— Его плану разделаться с Моной пришел конец. Однако в другом он преуспел — я увольняюсь с работы.

— Но почему? Что ты сделал?

— Я предал его — по крайней мере, он так считает. Я поднялся выше его по службе и отказался быть сообщником его преступлений. Он жаждет мести.

Мой голос дрогнул при мысли о том, что отец может убить меня просто за то, что я решил жить собственной жизнью.

— Он знал, что ты мне позвонишь, и ожидал, что я попадусь в его ловушку. Он ведь так нас и растил. Он уже нанес моей репутации непоправимый ущерб — ну или вскоре нанесет.

— Какое-то безумие! Я не понимаю, о чем ты говоришь, братишка!

— Может, это кажется безумием со стороны, но я знаю, что задумал отец. Он не сможет разделаться с Моной без твоей помощи. А ты не собираешься ему помогать. Но если бы ты согласилась и он вышел бы сухим из воды, то шантажировал бы тебя всю оставшуюся жизнь. Он — слабый человек, который манипулирует другими, заставляя их делать за него грязную работу. Не позволяй ему больше контролировать тебя. Это главное, что ты должна усвоить.

— Но все-таки, что ты сделал, чтобы его остановить?

— Вспомнил все то, чему он меня научил.

Я принял душ и снова отпросился с работы, сославшись на мигрень — на этот раз настоящую. Позавтракав в шумной гостиничной столовой, я поехал куда глаза глядят, стараясь держаться подальше от Бетесде. В уме у меня разворачивались всевозможные сценарии развития событий.

Мое начальство не будет возражать против увольнения. Да и с чего бы? У них имеется множество одаренных кандидатов, лучше годящихся для государственной службы. Увольнение положит конец моей карьере в Вашингтоне — никто на такое не пойдет без веской причины. В политическом мире отказ от такого места означал полную потерю лица и репутации. Отец на то и рассчитывал — а еще что я окажусь достаточно глуп, чтобы помчаться за ним в Хаттерас.

Когда он нанесет ответный удар? Прямо сейчас? Или выждет, чтобы застать меня врасплох? Что, если он и мне повредит тормоза, или подкараулит где-нибудь в темном углу, или договорится с сообщником, чтобы тот со мной покончил? С учетом его прошлого это было весьма вероятно.

Куда мне уехать, чтобы спрятаться от него? Сначала мне пришло в голову, что Аризона будет хорошим решением, но чем больше я об этом думал, тем абсурдней казалось мне такое бегство. Мое образование, связи, опыт работы были связаны с правительством и политикой. Что я буду делать там?

Альбукерке был неплохим вариантом, но там ведь живет мама. Она наверняка захочет регулярно видеться со мной, решив, что я переехал из-за нее. Гэллап, даже будь там карьерная перспектива, отделяет от Альбукерке лишь пара часов езды. Нет, мне повезло, что я от нее за три тысячи миль. В Вашингтоне им с Уолли до меня не добраться.

Я сжег целый бак бензина и вернулся назад в отель еще более измученным и потерянным, чем раньше. Ясно только одно — сбегать из Вашингтона из-за отца будет трусостью. Я не стану больше бегать от своих страхов.

Я пробыл в Харрингтоне весь уик-энд, а утром в понедельник явился на работу в обычное время. Мне надо было передать заявление на увольнение Рэнди Расселу, доверенному советнику Блока и одному из немногих моих друзей в департаменте сельского хозяйства. Заглянув в его офис, я увидел, что он оживленно разговаривает с кем-то по телефону, поэтому вернулся к своему столу, терзаясь головной болью. Прошло не меньше получаса, прежде чем Энн сказала:

— Рэнди говорит, ты можешь к нему зайти.

Когда я передавал Рэнди заявление, у меня дрожали руки.

— Что с тобой такое, дружище? — спросил он.

— Я не знаю… не знаю, как мне поступить, — запинаясь, начал я. — У меня вся жизнь идет под откос, но я не могу ничего поделать. Я увольняюсь, чтобы не мешать работе нашего департамента.

В глазах у меня стояли слезы.

— Ты хороший друг и прекрасный человек, — сказал он. — Не может все быть так плохо. Давай-ка успокойся, и мы вместе придумаем выход. Тебе не надо увольняться. Ты столько трудился, чтобы получить это место. Ты обошел стольких конкурентов и с работой справляешься отлично.

— Нет, все не так. Мой отец задумал нечто ужасное, и если об этом узнают, это повредит репутации всего отдела. Я не могу тут оставаться.

— Ты что-то натворил?

— Нет, но отец собирается отомстить мне.

— Я на твоей стороне, и главный босс тоже. Если ты не сделал ничего плохого, мы будем стоять за тебя. Но тебе тоже надо поверить в свои силы. Я слышал о выходках твоего отца от одного из наших ребят. Да и Энн говорила, что тревожится за тебя. Но ведь он вышел на пенсию по инвалидности? Он не может причинить тебе вреда.

— О, если бы это было правдой!

— Ты слишком устал и перенервничал. Мой тебе совет — успокойся и подумай о своем будущем без страха. Тогда ты сможешь принять разумное решение. Я не принимаю твое увольнение, и секретарь Блок тоже. Сейчас ты не можешь думать ясно. Работай спокойно, не высовывайся, и через пару недель мы еще раз поговорим.

— Но…

— Никаких «но»! Иди работай и последуй моему совету. Я всегда тебя поддержу — не забывай об этом.

Когда я вернулся к себе за стол, Фрэн схватил меня за руку:

— Эй, приятель, ты в порядке? Что это за пакет ты мне оставил?

— Не могу тебе сказать. Пожалуйста, верни его мне. Ты хороший друг, но сейчас я не могу ничего объяснить. Извини!

День тянулся еле-еле, минута за минутой. Я ожидал худшего. Вдруг отец явится ко мне на работу? Вдруг наставит на меня пистолет?

После обеда Энн прошла ко мне между столов с бледным лицом и широко распахнутыми глазами.

— Твой отец звонит!

Я вскочил и поспешил в ближайший пустой кабинет.

— Я возьму трубку там. Энн, спасибо за все!

— С тобой все будет нормально?

— Я не знаю.

Закрыв за собой дверь, я посмотрел на желтую лампочку на телефонном аппарате. Пот снова потек у меня по спине. Я сел за стол и медленно поднял трубку.