Кэтрин Маккензи - Я никогда не скажу

— Марджи? В чем дело?

— Ничего особенного. Извини, я слегка отвлеклась.

— Так что насчет Гаспе?

Она прикинула, кто бы это мог быть. Может, это Шон или одна из ее сестер. Ну и подумаешь. Но почему-то ее пронизала дрожь.

— Поехать туда прямо сейчас? У нас же занятия!

— Ничего, мы вполне можем прогулять пару дней.

— Ты сроду не был прогульщиком.

— У каждого бывает свой первый раз.

Снаружи снова послышался какой-то шум, и она замерла. Внезапно она почувствовала себя обнаженной: правда, на ней были трусики и мизерная футболка, но разве это считается? Она мысленно попыталась опознать этот звук, но в голову ничего не приходило. Может быть, кто-то из ее сестричек бродил во сне. Но было не похоже, что хоть одна из них покидала свою комнату.

Звук шел снаружи. Определенно снаружи.

— Мардж?

— Да, я тут.

— А кажется, что ты за миллион миль.

— Мысли, понимаешь ли, в голову лезут.

— Что за мысли?

Ей хотелось оборвать этот разговор, но она хорошо знала Марка. Самый простой способ избавиться от него — внушить надежду и убедить, что ничего страшного не произошло. Когда со всем наконец было покончено, когда было принято решение о том, что произойдет с Райаном, Шоном и всем лагерем, у нее просто опустились руки. Может быть, думала она, ей следовало быть более решительной? А может, ей следует обратиться к врачу и с ним побеседовать обо всем? Ведь так частенько поступают люди, которые провели вместе целых пять лет, правда же?

В итоге рассказала ему о вчерашнем дне, нелепом письме отца, их склоках и так называемом голосовании. Умолчала лишь о диком количестве выпитого вместе с Шоном и Мэри вина, пока они сидели у камина, а Шон то и дело подкармливал умирающий огонь новыми поленьями. Однако и этого оказалось достаточно для того, чтобы Марк заявил — он немедленно прыгнет в свой десятилетний «Приус» и приедет в лагерь, что бы там не творилось, и пусть она твердит сколько влезет о том, что этого делать не нужно.

— Значит, ты проголосовала за то, что он невиновен, — сказал он, когда она закончила.

— Да.

— Но ведь это сделал именно он, разве не так?

— Наверняка никто не знает.

— Думаю, что кто-то все-таки знает.

Она пожевала кончики волос. От них несло рыбой и плохим вином. Боже, какое же ужасное похмелье. Не сказать, что в последние годы она помногу пила, но разве ей не было знакомо коварство алкоголя? Выпьешь утром полстакана — и разом побледнеют воспоминания о том, как ты нажралась прошлой ночью. Выпьешь вторую половину — и хочется налить еще — ты ждешь эту новую порцию, как объятий нового любовника.

— Может, и так.

— Вы ведь можете узнать точно. Знаешь, ведь можно прибегнуть к расследованию.

— Зачем?

— Тогда вы сможете окончательно определиться в своих решениях.

— Я со своим уже определилась.

— Тебе нужно как следует подумать. Может, ты его изменишь. В смысле, если Райан действительно виноват…

Она поморщилась, поглядев на себя в зеркало, висящее над обшарпанным комодом, так и не надев никакой одежды. Но, хотя она выглядела старой и потрепанной, в ее голове еще оставалось достаточно мозгов, чтобы понять, к чему он клонит. Ему никогда не нравился Райан, потому что Райан относился к тому сорту парней, которые наверняка постоянно издевались над Марком в школе. Но почему его так заботило, получит ли Райан свою часть лагеря или нет? Ведь на ее долю это никак не повлияет.

— Ты же хочешь, чтобы я продала свою часть, так?

Он молчал. На улице птицы распевали хвалу поднимающемуся солнцу, однако Марго так и хотелось захлопнуть окно.

— Господи Иисусе, Марк.

— Ты только подумай, что мы можем сделать с этими деньгами.

— Продать свою долю хочет Райан. А Шон — вовсе нет.

— Шон сделает все, о чем ты его попросишь.

Она положила трубку и уставилась на нее. Именно поэтому она не желала устраивать всякие там сходки и устраивать голосования. Поэтому и хотела, чтобы отец устроил все сам, а не поручал решать им. Но вместо этого они словно оказались в романе Агаты Кристи, вот только в энном радиусе не было никого похожего на Эркюля Пуаро. Да что там Пуаро — не было даже никого, кто хоть издали походил бы на капитана Гастингса.

А Марк продолжал вещать из динамика телефона.

— Ты можешь оставить преподавание…

Она зажала ладонью рот.

— Марк?

— Я тут.

— Марк? Я тебя не слышу!

— Да здесь я! Здесь!

— Сигнал… пропадает… я потом…

Она оборвала звонок. Но секунду спустя телефон опять заголосил.

23 июля 1998 года, полночь

Когда Райан наконец прервал поцелуй, мне показалось, что мои губы сплошь покрыты синяками. Он не торопился — мы оба не торопились — но постепенно я все сильнее и сильнее прижималась к нему, а его пальцы терли мою грудь через бюстгальтер, потихоньку отодвигая его в сторону. А потом я оказалась на нем, оседлав его бедра, и наслаждалась тем, как его вставший член трет меня сквозь штаны. Собой я уже ни к черту не владела. И ни о чем не беспокоилась. Мне лишь хотелось, чтобы этот момент длился вечно.

Мы, задыхаясь, соприкоснулись лбами.

— Ничего себе… — сказал он. — Не ожидал…

Не могу поверить, но мое лицо запылало даже сильнее, чем раньше. И я с него слезла. Трусики были насквозь мокрыми и липкими. Я забеспокоилась, что он может учуять этот мой запах, и он станет ему противен. Я спустилась вниз по скале и уставилась в чернильную гладь озера. На моих часах поблескивали цифры. Наступила полночь. Прошло полчаса с тех пор, как появился Райан. Потребовалось всего тридцать минут, чтобы превратить меня из невинной девушки в шлюху. Я почти слышала голос Марго, убеждающий меня не считать себя кем-то подобным, но я ничего не могла с собой поделать. Если бы моя мама узнала о том, что я сделала, она бы меня прикончила.

«Да чтоб меня грохнули», — так обычно говорили мы с Марго. Словно убийством можно было чего-то достичь.

Я все ждала и ждала, когда же Райан произнесет хоть слово. Однако все, на что он оказался способен — это взять и запустить по воде камешек «блинчиком», который, надо сказать, успел булькнуть пару раз, прежде чем потонуть. Я буквально чувствовала себя этим камешком. Меня отшвыривают. Да и сама я хотела прочь отсюда каждой клеточкой своего тела. Может быть, эта вода поможет охладить тот жар, который переполнял все мое тело?

— Ты в порядке? — в конце концов спросил Райан.

— Да. — Мой голос дрожал, и как же я себя ненавидела. Ведь сколько раз Марго предупреждала меня об этом. Втрескаться в Райана было просто глупо, так чему же удивляться, когда я оказалась в дураках?

Он подошел поближе, сдвинул с моей шеи прядь волос. — Вот в этом месте ты мне особенно нравишься.

Он провел рукой по моему телу. Я чувствовала, как понимаются под его пальцами мурашки у меня по коже. Ну почему я не могу держать себя в руках, когда он рядом? Я смогу ли я хоть когда-нибудь справиться с этим чувством вины?