Кэтрин Маккензи - Я никогда не скажу

— Почему ты никому не рассказал, что случилось?

— Как же я мог?

Марго вскочила.

— Ты мог бы спасти ее. Если бы ты привез ее в лагерь и позвонил 9-1-1, возможно, она и сейчас бы была среди нас. Жила бы своей жизнью. Вышла бы замуж, завела детей, вместо того, чтобы оказаться подключенной к какому-то аппарату, который дышит за нее.

— Неужели ты думаешь, что я не хотел так поступить? Все это мучило меня целых двадцать лет. Я все время спрашиваю себя — мог ли я тогда спасти ее? Я ведь честно пытался это сделать, но потом понял, что она мертва, и…

— И что? Выходит, ты прекрасно понимал, что если то, что с ней произошло, выплывет наружу, если ты расскажешь правду обо всем, то тебе конец? Поэтому и решил обезопасить себя? А ведь ударить ее запросто мог и ты сам.

Шон встал. Зажатый в его руке камень упал на землю, оставив за собой трещины. Приходится признать, в ту ночь он наделал много фатальных ошибок. Но и все остальные были не без греха. Однако то, что сказала Марго, было слишком.

— Я сделал это ради тебя.

— Что ты хочешь этим сказать? Она отвернулась от него и поморщилась, поцарапавшись пальцем о твердую землю. — Все это ты уже говорил раньше. Какое отношение ко всему этому я вообще могу иметь?

Шон почувствовал, как в нем зреет негодование. А он, как дурак, старался оградить ее от проблем, несмотря на то, что она всегда отвергала его, а теперь вообще обвиняла во всем. Он больше не мог этого выносить.

— Потому, что это ты ударила ее, Марго. Именно тебя я и увидел.

Внезапно Марго почувствовала себя так, словно это именно ей врезали веслом по голове. Чем же еще можно объяснить этот глухой стук в ее мозгу и то, что мысли разом смешались? Все, чего не хватает для общей картины — раны. И крови.

Этого просто не может быть. Она не допустит.

— Что?

— Я видел тебя, Марго. Это ты ударила Аманду.

— Чушь! Я бы никогда этого не сделала. А ты еще сказал, что тогда было очень темно. И никто из вас не мог разглядеть, кто это был на самом деле.

— Я увидел достаточно. Настолько хорошо, что разглядел вот это, — он коснулся ее волос. Она отпрянула. И на его лице появилось такое выражение, будто бы она только что ударила его. — А потом, когда ты вернулась в лагерь, ну, когда приехала «скорая», у тебя на руках была кровь. И на руках, и на рубашке.

Марго подумала о том, как она отмывала весло, выловив его из воды. Потом самым тщательным образом она вымыла свои руки. А после… все, что она помнила — это свое падение на руки Шона, как только она увидела машину «скорой помощи». Потом мать отвела ее в дом, заставила принять душ и забрала ее одежду.

— Я бы никогда не сделала ничего подобного!

— Здесь только мы вдвоем, так что можешь не притворяться.

— Ты что, в самом деле, считаешь, что я могла сделать с ней такое?

— Мне очень не хотелось бы так думать… Не волнуйся, ладно? Ты же понимаешь, что пока это ни к чему.

Марго уставилась на Шона. Похоже, он был основательно убежден в том, что говорил. От этого она просто сходила с ума. Во всем этом был какой-то абсурд, как в тех передачах, где какой-нибудь придурок спокойно рассказывает, что ему известно, как некие инопланетяне на протяжении тысячелетий регулярно посещали Землю.

— Так ты никому не скажешь, — Марго внезапно поняла, что повторяет эту фразу раз за разом, словно некую мантру, словно свое заветное желание.

— Не скажу. Хотя я никогда не понимал, отчего бы мне этого не сделать. Ведь тебе же было бы все равно, если бы ты узнала, что мы с ней переспали.

Шон ждал, что она ответит. А для нее его слова были практически неразличимы, словно басовый фон в унисон к биению ее сердца.

— Если бы я знала обо всем этом, то попыталась бы что-нибудь предпринять.

— Не ври мне. Я заслуживаю чего-то лучшего, чем это. Он встал и начал бродить взад-вперед по пляжу. Ей хотелось убежать, но куда тут денешься? — Я снова и снова твердил себе, что ты ничего не сказала, когда полиция взяла на крючок Райана. Но если бы они прижали его всерьез, то тогда ты бы заговорила? Если бы они это сделали, ты встала бы поперек? Но они ничего такого не сделали, вот ты и…

— Да тебе же плевать на Райана.

— Ладно, ладно, тут ты права. Похоже, мне на него плевать. Но, если ты помнишь, во время голосования в прошлые выходные за Райана кто-то все-таки подал голос.

— Да.

— Полагаю, вы решили, что этого достаточно в качестве извинения за то, что вы обошлись с ним как с ненужной тряпкой? Так вот — это я голосовал за Райана, потому что он ни в чем не виновен. — Шон остановился. — И что же будет дальше?

— Думаю, тебе пора.

— Пора? Куда?

— Отсюда. Мне надо подумать.

— Ты что, собираешься разработать какой-то план?

Она посмотрела на него. Что тут можно было сказать? Ведь Шон считал, что станет частью всего этого. Однако не стал. Не мог стать.

— Да, собираюсь, — согласилась она.

— И где мы потом встретимся?

— Встретимся?

— Когда ты поймешь, что делать. Я не могу в тюрьму, Марго. Просто не могу.

— Ты туда и не попадешь.

— Обещаешь?

— Обещаю.

Она заставила себя встретиться с ним взглядом. Поверит ли он ей? Нужно, чтобы поверил. Ей просто необходимо было на какое-то время остаться одной. Чтобы все обдумать.

И кое-что вспомнить.

Несколько минут спустя Шон уже отгребал от берега. Она дала ему указания переплыть на другую сторону озера, чтобы позже встретиться в Магоге. Сама она слабо соображала, что говорит — ей просто нужно было, чтобы он оставил ее.

Когда он скрылся за поворотом, она почти упала на землю — ноги уже не держали ее. В голове по-прежнему царила сумятица, словно ее и в самом деле как следует ударили по голове. Хотя правильнее было бы сказать — треснули веслом. Но это же бред! Просто с ней что-то не так. Но, как она ни напрягалась, все равно не могла заставить себя мыслить связно. Мысли разбегались. И она никак не могла вспомнить то, что нужно.

По словам Шона, он видел ее тогда. Видел, как она ударила Аманду и ушла, оставив ее умирать. Она не помнила, что совершила нечто подобное. Может ли быть, что ее память каким-то образом заблокировала эти воспоминания? Так бывает в кино, но происходит ли подобное в реальной жизни. Но, в таком случае, почему она все эти годы избегала встреч с Амандой, почему, хотя и держалась подальше от лагеря, все же не обзавелась семьей и не обосновалась где-нибудь? Неужели потому, что где-то в глубине души понимала, насколько она опасна?

А что, если всю жизнь она лгала, даже самой себе?

Она едва могла устоять на ногах, пока пыталась все вспомнить. Зачем она отмывала весло? Почему никому не сказала о том, что случилось? Теперь благодаря разговорам со своей семьей, она понимала, что полиция в свое время допрашивала ее крайне небрежно. А теперь, когда факты сложились в одно целое, все возымело смысл. Всю ту ночь она провела в обществе Мэри и двадцати гостивших в лагере девчонок. Аманда была ее лучшей подругой, так что им не из-за чего было спорить. Потом ее нашли в каноэ, принадлежавшем лагерю. Нашли в ней следы спермы. И законники знали, кому она принадлежит, хотя и не смогли привести в суде убедительные доказательства. Просто никто не счел нужным как следует все проанализировать. Никто.