Ремигиуш Мруз - Безмолвная

Может, именно это сейчас и происходило?

— Роберт… Ты не можешь…

— Чего не могу?

— Натворить…

— Перестань, твою мать, так шептать!

Полностью потеряв над собой контроль, он начал бить меня по ребрам, как боксерскую грушу. Бил, не соображая ничего. Удар! Другой, третий, четвертый!

— Убьешь меня… — хватило сил сказать.

Он не услышал. Даже не заметил, что я начинаю заходиться кровавым кашлем. Красные брызги полетели на его белую сорочку, на подвернутые рукава. Мышцы напрягались при каждом ударе. Я видела его бицепсы и ощущала их силу.

Внезапно удары прекратились. Роберт, тряхнув головой, схватил меня за бедра. Дернул за ноги, раздвигая их в стороны. Я уже не понимала, что со мной происходит.

Он кричал, что я от него гуляю, когда его нет дома. Что принимаю здесь случайных «сукиных сынов» с улицы. Что начала изменять ему с работниками, которых он принял следить за мной…

Затем раздвинул мои ноги еще шире — и вдруг ударил прямо между ними. Удар был тяжелым, но если б Роберт нанес его даже вполсилы, то все равно лишил бы меня дыхания. Я почувствовала себя полностью парализованной. Боль, охватившая меня, исходила, похоже, из самого чрева. Я была не в состоянии выдавить из себя хоть слово.

Роберт поднял меня и, размахнувшись, словно куклой, ударил моим телом в дверь террасы. Прежде чем стекло разлетелось от удара, мне удалось прикрыть часть лица рукой.

Наружу я не выпала, поскольку муж крепко держал меня. Не сделай он этого, какой-нибудь кусок стекла наверняка распорол бы мне шею.

Жаль, что такого не случилось. Уж теперь-то я прекрасно понимала, что имел в виду Эдгар По, когда писал о демоне извращенности. О бесе противоречия и самоуверенности, что сможешь перешагнуть через себя и поступать вопреки логике.

«Убей меня, — просила я мысленно. — Убей!»

Я понимала, что оставлю сына во всем этом сумасшествии. Понимала, что Роберт не понесет никакого наказания. Что моя смерть будет абсолютно бессмысленной и после нее меня ждет исключительно пустота…

Впрочем, Роберта не трогали никакие просьбы. Схватив меня за руку одной рукой, он другой стиснул мой подбородок и потащил на середину столовой, где бросил на пол. Мое тело безвольно рухнуло…

Он пошел к холодильнику. Я еле смогла повернуть голову. Взгляд мой уперся в ирис в горшке. Полностью забыв о нем, я не поливала его, и растение почти высохло.

Закрыв глаза, я лежала полностью обессиленная, не в состоянии даже попытаться убежать. Сколько времени прошло с того момента, когда муж начал избивать меня?

Вернувшись, чтобы закончить свое дело, Роберт встал надо мной, широко расставив ноги. Специально, словно провоцировал меня на последнюю, безнадежную попытку спастись. Может, я и попыталась бы, если б могла хотя бы поднять руку…

Я не понимала: он одолел меня физически или психически? В моем положении мне было не под силу понять причину своей слабости. Я просто уплывала, и этот свет становился для меня все менее реальным местом. До такой степени, что, когда я глянула в сторону разбитых дверей, мне привиделась стоящая в них какая-то фигура…

Лишь через несколько секунд до меня дошло, что там и вправду кто-то стоит. И это не просто кто-то. Я поняла, что вижу Вернера.

Моей первой мыслью было: если он действительно появился здесь, то должен немедленно убегать. Ему не справиться с Робертом. Кроме того, что у моего мужа имидж серьезного человека, он еще и поднаторел в мордобое. Он принадлежит к числу людей, приходящих в клубы в основном для того, чтобы с кем-нибудь подраться. Не знаю, чего он стремился этим добиться. Возможно, хотел доказать, что, несмотря на воспитание в хорошей семье, может постоять за себя на улице? Впрочем, благодаря проведенным в «качалке» часам, так оно и было. Так что Дамиан не смог бы одолеть его даже в бою по правилам.

Я заморгала в надежде, что вот сейчас фигура на террасе растворится в темноте.

Темнота… Господи! Сколько же времени прошло с того момента, когда Роберт начал измываться надо мной? Лишь теперь до меня стало доходить, что очень много. Мой разум медленно возвращался в нормальное состояние. Паралич отступал.

Чего нельзя было сказать о моем теле. Казалось, оно принадлежит не мне.

Роберт ударил меня в живот, потом примерился и нанес удар выше. У меня снова перехватило дыхание.

— Эй! — раздался крик.

Муж от неожиданности замер, а я узнала этот голос — голос Вернера.

Он и вправду здесь.

И вправду должен убегать как можно быстрее.

Времени для принятия решения у меня не было. Когда подъехал к вилле и услышал крики, я уже понимал, что добром это не кончится. Зашел с тыла, намереваясь разведать обстановку, когда вдруг раздался звон разбитого стекла.

То, что я увидел, подтвердило все мои опасения.

Кассандра правдиво описала мне свою плачевную ситуацию, но никогда не говорила, что муж издевается над ней в такой степени. Назвать это пытками — значит не назвать никак.

Моим первым намерением было позвонить в полицию. Но по понятным причинам пришлось сразу же отказаться от него.

Когда мужчина повернулся ко мне спиной, я решил, что у меня есть шанс. Можно было сбить его с толку, а при удачном раскладе и обезвредить. Достаточно найти что-то тяжелое и врезать ему по затылку.

Но когда он снова стал ее бить, я сделал худшее из того, что мог предпринять, — и утерял элемент внезапности.

— Эй! — окликнул я его.

Рейманн — а это явно был он — замер, но лишь на мгновение. Потом неожиданно выпрямился и посмотрел на меня, как на духа, появившегося из подземелья. Он тяжело дышал; в его глазах я различил неподдельное бешенство.

Затем Рейманн сделал шаг в мою сторону, заставив меня невольно отступить. Под ногами захрустело стекло.

— Ты откуда такой нарисовался, мать твою? — со злостью произнес он.

Я сделал еще один небольшой шаг назад. Даже сам этого не заметил — и надеялся, что и Рейманн не обратил внимания на мое отступление. Но когда он приблизился, мне стало понятно: он все учел, и для него каждый сантиметр имеет значение.

— Шел по пляжу и услышал…

— Звон разбитого стекла?

— Да.

— Ничего особенного не случилось, — заявил Рейманн.

Только теперь до меня дошло, что, приближаясь ко мне, он не пытается показать, кто тут главный. Просто хочет удостовериться, что я отдаляюсь от разбитой двери и лежащей на полу Кассандры, которую я успел увидеть лишь краем глаза.

Теперь я уже не мог ее видеть — Рейманн заслонил мне вид. Чуть раньше мне показалось, что я заметил кровь. Много крови. В полумраке не удавалось разглядеть, в каком состоянии находилась Кас. А когда мы отошли от дома, это стало и вовсе невозможным.

Стоящий передо мной мужчина неожиданно слегка усмехнулся. Сначала я не мог понять, что это значит. Потом до меня дошло, что он не знает, как долго я находился у разбитой рамы. Не знает, что я видел, и хочет спасти ситуацию.