Ремигиуш Мруз - Безмолвная

Я не ожидала, что в нем окажется столько сил, чтобы отозваться.

— Ева?! — изумленно спросил он.

Моменты пробуждения были подобны вспышкам молний в небе. Словно фотограф, стремящийся сделать идеальные снимки, я пытался уловить их, но они исчезали так же стремительно, как и появлялись.

Сознание посещало меня лишь на короткие мгновения. В моей зрительной памяти мелькали разные картины и образы, и я делал все, чтобы сложить их в единое целое.

Евы тут быть не могло. Но ведь она наклонялась надо мной, прикасалась к щеке, спрашивала, могу ли я подняться… Я не успел ответить, потому что погрузился во тьму, а когда вновь открыл глаза, оказался в столовой.

Следующее мгновение — и я на диване. Увидел изуродованное лицо Евы, не понимая, что происходит и как она попала сюда. Мой разум отвергал понимание реальности, очевидного.

Я никогда не видел Кассандру Рейманн.

Никогда не слышал ее голос.

Она общалась со мной исключительно через «РИЧ», объясняя, что это единственный, полностью безопасный способ связи. Впрочем, при тех содоме и гоморре, в которые превратилась вилла Рейманнов, это было оправданно.

Но если Кассандра — это Ева, почему она не призналась мне в этом сразу? Для чего было нужно все это?

И как так получилось, что она превратилась в жену Роберта Рейманна?

Неужели никто не узнал ее за эти годы? Ведь она была публичной особой, занималась…

«Нет, не занималась, — мысленно поправился я. — Выделяла значительные средства на благотворительные цели и поддерживала местные инициативы, но не участвовала в презентациях и банкетах, не купалась в блеске славы».

Господи, это действительно была она!

Каждый раз, приходя в сознание, я все яснее осознавал это. Вопросов, однако, появлялось больше и больше, а ответов на них не находилось.

Какой во всем этом смысл? Для чего она появилась на концерте? И почему потом заставила меня ездить по всей стране? Зачем делала так, что я приближался к Ревалу в час по чайной ложке?..

Когда я наконец пришел в себя, она сидела на краю дивана, уставив пустой взгляд в темноту за окном, — темноту, спрятавшую тело Рейманна. Я вздрогнул, поймав себя на мысли, что Ева действительно лишила его жизни.

Молча, не зная, что сказать, я глядел на нее. Она изменилась, стала совсем другой. До такой степени, что наши старые знакомые, пройди она мимо, не узнали бы ее.

Видимо, именно это и было ее целью. Годами она должна была делать все, чтобы забыть саму себя. Голос у нее тоже изменился — причем, безусловно, более всего. Только глаза остались прежними, хотя виделось в них что-то, заставляющее мое сердце сжиматься.

— Ева…

Она тряхнула головой и посмотрела на меня.

— Не двигайся! У тебя поломаны ребра.

Все минувшие десять лет я представлял себе нашу долгожданную встречу. Не такие первые слова я хотел услышать…

— Я перебинтовала тебе грудную клетку, но будь осторожнее.

— Как…

— Я все тебе объясню.

Невзирая на ее предостережение, я попытался подтянуться. Ева сразу ласково удержала меня рукой за плечо. Мы смотрели друг на друга, пытаясь взглядами выразить больше, чем могли бы словами.

Только теперь я понял, почему мы так быстро и легко наладили хороший контакт в «РИЧ». Даже не видя друг друга, общались, как пара старых знакомых. И разговоры наши клеились, и взаимные шутки мы воспринимали с пониманием. С самого начала между нами проявилось какое-то притяжение, заставляющее задуматься о его причинах, если учесть, что наше знакомство основывалось лишь на общении в чате.

Ева убрала руку, передвинув ее к моей ладони. Сейчас она выглядела как тень. На бледной коже темнели синяки. Тени под глазами придавали ей мученический вид, а залитые кровью белки глаз говорили о лопнувших сосудах.

Ева повернула голову и снова устремила взгляд в непроглядную тьму. Мне казалось, что я потерял ее где-то в ночной глубине. Не десять лет назад, а сейчас. Как будто она оставила где-то там, за стенами дома, себя настоящую.

Понурив голову, Ева некоторое время сидела неподвижно. Мне даже не хотелось думать, что она должна чувствовать.

Наконец мне удалось подтянуться и опереться на боковину дивана. Я застонал от боли, но Ева не отреагировала.

— Почему? — выдавил я. — Для чего все это?

— Скоро все узнаешь.

Мы оба шептали, но не потому, что боялись быть кем-то услышанными, — просто ни у одного из нас не осталось сил.

— Теперь мы должны бежать, Тигр…

— Бежать?

Я хотел спросить: «От кого? Ведь Роберт лежит перед домом мертвый», — но вовремя придержал язык.

— Нас будут преследовать.

— Кто? Люди, от которых ты скрываешься? Те, от Каймана?

— Они тоже.

— Тоже? А кто еще?

— Подручные Роберта, — ответила Ева, все так же не поднимая головы, — и его сотрудники. Кто-то займет его место, и первое, что он захочет сделать…

Она прервалась и покачала головой. Это причинило ей заметную боль.

— Все начнется заново, — проговорила Ева убитым голосом и, подняв взгляд, остановила его на мне. — Я буду проходить все это сначала…

— Не будешь.

Я не знал всего, но прекрасно понимал, о чем она сейчас думает.

— Теперь у тебя есть я. Вместе мы справимся.

Она слабо улыбнулась.

— Я серьезно. Может быть реально плохо…

— В этих вопросах я специалист.

— Да уж…

Я повернулся и опустил ноги на пол. Тело пронзила острая, нестерпимая боль, но я постарался не подавать виду. Лишь немного скривился, что совершенно не соответствовало истинному положению дел.

Гребаный Рейманн наверняка сломал мне несколько ребер. Я не мог толком вдохнуть; в моей грудной клетке словно что-то рвалось. Малейшее движение вызывало те же ощущения.

— Нам нужно поехать за Войтеком, — сказала Ева. — Заберем его и немедленно уедем.

Я глянул в сторону разбитой рамы.

— А что с ним?

— Оставим так.

— Уверена? Не лучше было бы…

— Нет, — отрезала Ева и поднялась. Пошатнулась, и я машинально поддержал ее.

Она была права. Нам следовало как можно быстрее бежать отсюда. Но как мы могли это сделать, будучи в таком состоянии? Оба еле держались на ногах. Даже несколько шагов давались с большим трудом.

— Не станем избавляться от тела. Рано или поздно его все равно найдут, — добавила Ева, — а мы только потеряем время.

— Можно отплыть с ним подальше в море…

— Ты сможешь грести?

— Нет, — не колеблясь, ответил я.

В моей голове роилось множество важных вопросов, но я решил сосредоточиться на тех, что касались только «здесь и сейчас». У нас еще будет время на прочие вопросы и ответы на них.

Я поднялся с дивана, и мы, поддерживая друг друга, вышли наружу.

— Как ты собираешься забрать? — спросил я.