Стефани Бюленс - Неудобная женщина

Я рассмеялась ему в лицо.

— И что же, отец нанял тебя убить и меня, и мать?

Девайн не засмеялся в ответ. Он молча смотрел на меня.

— Придумай что-нибудь получше, — презрительно бросила я. — В самом деле, Ник, ты правда думаешь, что я на это поведусь?

Выражение его лица внезапно смягчилось. Казалось, его охватила ностальгия, но воспоминания эти едва ли были хорошими.

— Ты пришла домой, одетая в милое красное платьице, — сказал он.

Я холодно посмотрела на него.

— Задняя дверь всегда была открыта, помнишь? — спросил Девайн. — Но в тот день она оказалась заперта, и тебе пришлось обойти дом и зайти через парадный вход.

По коже пробежали мурашки.

— Ты была такой чудесной девчушкой, Слоан, — сказал он мягко. — Сама невинность.

Он словно наяву видел меня в тот день. Мне было семь.

Совсем ребенок.

— Я просто не смог этого сделать, — сказал он. — Ты вошла через переднюю дверь, я вышел через заднюю. Вот и вся история.

Я молчала, и он добавил задушевным тоном:

— Я буду гореть в аду за все, что совершил. Но этого греха я на себя не взял. — Он покачал головой. — Даже ради неподкупного Монро Уилсона.

Под моими ногами разверзлась пропасть.

И я падала, падала, падала…

Звонок раздался чуть раньше полудня.

Врачи сообщили, что отец при смерти.

Я поспешила в больницу.

Отец лежал на спине с закрытыми глазами и мелко дышал, едва вдыхая и выдыхая. Мне оставалось лишь дежурить у его постели.

Прошел час — дыхание остановилось. Я позвала медсестру и заполнила ворох документов на подготовку тела к кремации.

Я словно оцепенела.

Ничего не чувствовала.

Все мои мысли были о следующих трех часах.

Если Саймон придерживается своего обычного расписания, к этому времени он будет дома.

— Здесь есть священник, если вам необходимо, — сообщил доброжелательный работник больницы, когда я заполнила все бумаги. — И мы готовы предоставить психологическую помощь.

Я покачала головой.

— Не нужно, спасибо.

Перед уходом я решила навестить Марго. Но в ее палате лежала старушка. Я подошла к сестринскому посту.

За компьютером работал молодой человек.

— Вы не подскажете, что случилось с Марго Гарретт? Она была в палате 414.

— Одну минуту.

Он вбил имя в поиск.

— Вы ее родственница?

— Нет, я ее учительница французского.

— Что ж, вынужден вам сообщить, что миссис Гарретт скончалась сегодня ранним утром.

Смерть, которую я могла предотвратить. Это окончательно разрешило мои колебания.

Развернувшись, я направилась к машине.

Я пообещала себе, что никогда больше не опоздаю. Ничто меня сейчас не остановит.

В голове отчетливо звучал голос Саймона: До правды уже не докопаться. Ты этого не сделаешь.

Но я решилась.

И теперь мне предстояло как-то с этим жить.

Я выключила запись и сидела в кабинете в гробовой тишине. Я пыталась найти выход из клетки без окон и дверей, где меня заперли, и не могла понять, смогу ли я вообще когда-либо выбраться.

Оставался единственный ключ: собраться и… ухватиться за перышко. Я убрала диктофон в карман и направилась к машине.

Последний урок французского.

— Bonjour [21] Добрый день (фр.). , — радостно поприветствовала меня Хлоя.

— Bonjour .

Она подвела меня к столу, где уже были разложены все нужные материалы.

Я показала ей картинку, где люди гуляли по заснеженному парку, укутавшись в теплые пальто и шарфы.

— Il fait?..

— Froid, — с улыбкой ответила Хлоя. — Холодно.

На другой картинке люди лежали на пляже, светило яркое солнце.

— l fait?..

— Chaud. Жарко.

Третья картинка — возле большого дома стоит девочка с улыбкой до ушей.

— Elle est?.. [22] Она… (фр.)

— Heureuse. Счастлива.

— Très bien [23] Очень хорошо (фр.). , — похвалила я Хлою, потому что она не ошиблась в окончании женского рода.

Еще одна картинка — та же девочка, но теперь у нее на глазах слезы, а улыбка сменилась хмурым видом.

— Elle est?..

— Triste [24] Грустная (фр.). .

— Super [25] Отлично (фр.). .

Последний рисунок — уже другая девочка стоит на пороге большого дома, чем-то похожего на дом Саймона.

— Elle est?..

Хлоя отвечает правильно.

— À la porte. У двери.

А я все смотрела на рисунок и думала об Эмме. Elle est en danger, сказала я себе по-французски . Она в опасности.

А затем ответила себе: Скоро это закончится.

Кэндейс прослушала запись и с мрачным видом выключила.

— Миллер был уверен, что ты не пойдешь против него, когда на кону репутация твоего отца, — сказала она.

Я рассказала ей об угрозе Вики Пейдж и тяжелом разговоре с Ником Девайном, умолчав лишь о самых последних минутах. Его последние обвинения до сих пор звучали у меня в голове, но я не готова была этим делиться.

— Будет расследование, Слоан, — хмуро заметила Кэндейс. — И очень тщательное.

Она пыталась сказать, что результаты официального расследования могут раскрыть коррупционную сеть, и есть риск, что отец окажется в числе замешанных.

— Я знаю, — ответила я.

В моих глазах она заметила боль.

— Дело в чем-то еще, Слоан? — спросила она.

Я покачала головой.

— Пока нет.

— Тогда не волнуйся, мы призовем Саймона Миллера к порядку, — заверила она меня.

Мне хотелось поделиться с Клэр той же уверенностью. Я достала телефон и набрала ее номер.

Я ехала и вспоминала последний вечер в жизни Мелоди. Вот она стоит на залитой дождем палубе и не сводит глаз с бушующих волн. Я подхожу и заговариваю с ней. Мои последние беспощадные слова: Я тебе не верю .

Круг замкнулся.

Я не поверила Мелоди, а теперь никто не верит мне.

Кроме Слоан.

Но это уже не имеет значения.

Все в моих руках. Моих — и ничьих больше.

Что значит моя жизнь против жизни Эммы?

Она ребенок, у нее все еще впереди. Мне сорок четыре. Детей нет. Никого нет. Моя жизнь — ничто по сравнению с жизнью, которую она потеряет, если я буду сидеть сложа руки.

Я огляделась. Все казалось далеким и приглушенным. Лос-Анджелес превратился в статичный фон, как проекция в фильме, всего лишь образ на экране.

Время тоже остановилось. Оно нереально, как на картине Дали: все часы расплавились.

Зазвонил телефон, но я не стала поднимать трубку.

Я больше не обычная женщина: я пуля, которая несется к цели.

Клэр не отвечала, и я проверила GPS.

Она была в машине, как обычно, по дороге от одного ученика к другому.

Но тут я внимательнее пригляделась к ее маршруту на карте Лос-Анджелеса: поворот, другой — теперь я точно знала, куда она направляется.