Павел Алексеев - Цвет махаона

Глаза Джессики наполнились приторными слезами. Она с трудом держала себя в руках, но как только услышала плач бабушки Розы, тут же разрыдалась и припала к ее груди. Цепь дернула всех гостей в эту минуту заплакать.

Стальной раскат настенных часов раздался во всеуслышание. Они пробили одиннадцать раз. Филип встал, откашлялся и твердым тоном произнес:

– Сейчас все одеваемся и выходим! Поедем на кладбище!

Гости не спеша одевались, обсуждая между делом свои проблемы и жизнь. Джессика подошла к Биллу.

– Привет!

– Привет! – сказал он, взглянув на нее с прищуром.

– Ты так и будешь пить? Или поцелуешь меня? – возмущалась она.

– Думаю, стоит допить оставшееся, – взболтнув бутылку и посмотрев на остатки, сказал он. От него жутко разило спиртным. Алкогольный шлейф, казалось, тянулся до Нилза. Билл рукой потянулся к щеке Джессики, но она ненавистно отбила ее и отступила.

– Ты… ик, – что-то бормотал Билл. – Ты не понимаешь!

– Что? – вскрикнула она. – Что я должна понять?

– Жи-ик-знь, – уводя взгляд, мычал Билл. – Она так коротка… Что…

– Что ты несешь, дурак? – в слезах кричала Джессика.

– Я дурак? – взвинтился Билл. – Это ты, тварь! Ты виновата!

Она дала ему пощечину и скорым шагом покинула дом. Бенктон потер лицо ладонью и улыбнулся.

«Удары судьбы, – думал он. – Как они больны и приятны. Сколько их было и сколько будет. А это только начало…»

Он стоял в непонимании яви. Где-то далеко в тумане люди выносили гроб с телом его матери. Билл закидывал рукой волосы назад и стоял в кухне, наблюдая за этим. Гулкие голоса еле пробирались в будто заткнутые ватой уши. Бенктон успел забыть, что было минуту назад. Он видел тянущиеся к нему волосатые руки мистера Моррисона.

– Пойдем, дружище! – твердил глухой голос.

Билл уронил голову и не мог пошевелить ни ногами, ни руками. Они словно парализованные болтались в воздухе. Глаза не успевали запоминать картинки. Все мелькало: стены, серое небо, лицо Моррисона, потолок его старенького «форда». Полусонного Билла, как мешок с костями, Филип погрузил в свою машину.

Вокруг все в снегу, имен на надгробьях не разобрать. Люди в мрачных одеждах стояли, будто шахматные фигуры на белых клетках между черных могил. После прочтения святым отцом речи все, кто желал, подошли попрощаться с Милой. Билл не понимал, где находится. Все время его поддерживал под руки Моррисон. Он подвел Билла к гробу матери. Бенктон посмотрел на ее лицо мертвым взглядом. Минуту тишины нарушил плевок Билла. Тягучая слюна прилипла к его губе, а после прицепилась к подбородку и медленно тянулась к земле. Он вздернул плечами и вырвался из рук Моррисона. Отойдя в сторону, Билл посмотрел на всех и дико расхохотался. Смех зловеще разнесся эхом над кладбищем. Бенктон принялся бегать и кричать на весь город мертвых, что он художник жизни и может рисовать судьбу. Бабушке Розе стало не по себе, и ее проводили к машине.

Неуместный спектакль продолжался недолго. У могилы матери Билл споткнулся о камень и упал лицом в снег. Мистер Моррисон поднял парня, отвез домой и уложил на спать.

Билл почти не помнил прошлый день. Единственное, что всплывало в памяти, это небольшое кафе, построенное на месте сожженной им мастерской Коннела. Там он выпил две кружки пива за счет незнакомца, который целый час жаловался на свою жизнь. Его он встретил во время ночной прогулки накануне похорон. Почему тот странный пухляш зацепился за Билла, оставалось в подворотне сознания.

Мутные изображения мелькали перед глазами. Комната на первом этаже как в дымке. Каждый шорох в ушах казался бычьим топотом. Над головой неугомонное жужжание. Кажется, от него Билл и проснулся.

Девять пятьдесят утра. Бенктон спустил ноги с дивана и нащупал пальцами ковер. Присев, он оглядел пустую комнату. Голова кружилась и болела. Секундная стрелка шагала настолько громко, что хотелось разбить часы, но сил для этого было ничтожно мало.

«Видимо, бабушка в магазин ушла, а все гости разошлись еще вечером», – подумал он.

Желудок жалобно стонал. На столе Билл разглядел несколько тарелок и чашек. В них оставалось немного овощного салата, который он не любил, селедка с неприятным резким душком и колбасные нарезки. Махнув рукой над столом, он увидел, как вверх взмыли две мухи. Они зажужжали, звук их полета отдавался дребезжанием в голове. Одна из мух уселась на ближайшую тарелку. Она словно наслаждалась нахождением в майонезном соусе, перебирая своими мизерными лапками и не подозревая, что Билл в эти секунды уставил на нее похмельные глаза. Пока одна муха копошилась, другая атаковала с тыла, противно просвистев над ухом и сбив Билла с толку. Он протянул руку к тарелке с колбасной нарезкой, и тут же первая муха улетела, оставив четкий след своего пребывания в соусе. Билл разглядел вмятины от лап. Странно, что он дотошно рассматривал все это, но состояние, видимо, требовало того.

Бенктон откусил немного колбасы. Лицо покорежилось, веки слиплись, а внезапный неприятно-кислый вкус заставил сплюнуть. Билл испытывал ужасное недомогание, сухость во рту и головокружение. Душу терзала дикая измена, она заставляла его шарахаться от каждого звука.

Он встряхнулся, протер глаза и уронил взгляд под стол. Там лежала предсмертная записка матери. Та самая, где написано про Джона.

«Черт, совсем забыл… – опомнился Бенктон. – Нужно встретиться с Коннелом».

Тот находился в окружной тюрьме, расположенной неподалеку от Райли. Все преступники этого и близлежащих городов отправлялись именно туда.

Бенктон забегал в поисках своего паспорта. Найдя документ, набрав мелочь на дорогу в обе стороны, Билл отправился в тюрьму.

Через час он был на месте. Перед ним возвышались сетчатые заборы с колючей проволокой поверху, за которыми вдалеке подобно дрессированным животным ходили заключенные. Билл видел, как на смотровых вышках, сложа руки, сидят охранники, чьи лица скрыты под козырьками серых фуражек. Издали доносился лай собак. Билл оглянулся и пошел за людьми, которые, как и он, сошли с автобуса на этой остановке.

Охранники кричали и нагло общались с посетителями. Билл собрался и подошел к одному из них. Он попросил устроить ему встречу с Джоном Коннелом.

– Нет, парень! – отрезал мужчина на пропускном пункте. – Встреча оговаривается заранее.

– Мне очень нужно попасть к нему, – просил Бенктон.

– Нет! И не мешай мне работать, – повышенным тоном ответил охранник. – Следующий! Проходите!

Билла отпихнула высокая, как водонапорная башня, женщина. Горбатая, с недовольной физиономией и неказистыми рыжими кудрями, торчащими из-под шляпки-котелка.

– Свидание с мужем! – проскрипела она, протягивая документ охраннику.