Сергей Чечнёв - Капкан для германского короля

«Не вижу логики, майор, – Чабан говорил, пристально глядя на Санина. – Если формула этого Вилигута не туфта, зачем тебе продавать ее?»

Санин засмеялся. «Ну, помилуйте, Петр Евгеньевич. Какую практическую пользу смогу я из этого извлечь? Да и зачем мне это? Эта формула нужна вам . Вы ведь, как я понимаю, затеяли поход во власть. К тому же, формула не лежит на поверхности. Недаром я сказал, что он ее почти нашел. Однако, при умелой постановке дела поиски несложно завершить. Но не мне, а вам – человеку со связями и возможностями!»

«Хм, – недоверчиво перебил Чабан. – Раз она такая ценная, чего ж ее тогда в архив сдали?» Он кивнул на надпись. Успел, значит, все заметить.

«После расстрела Берии на папку не обращали внимания – не до того было. В 58-м Хрущев назначил председателем КГБ Шелепина и потребовал от него немедленной „десталинизации“ органов безопасности. Шелепин перетряхнул Комитет основательно. И папка Вилигута как „пережиток“ „бериевщины“ отправилась в архив: Шелепин был из поколения „комсомольцев“, его больше интересовало „светлое будущее“, чем „темное прошлое“, думаю, он лично ее даже и не смотрел.»

«Не знаю, майор, не знаю. – Чабан отстранился от Санина и развалился на сиденье. – Попахивает лажей.»

«Ну, что ж, – пожал плечами Санин. – Как хотите. Насильно мил не будешь. Я ведь вам первому решил предложить. Чтобы попала в хорошие руки. Ну, нет, так нет. Ею ведь еще люди интересовались. Извините, что отнял ваше время.»

«Ну, и кто ей интересовался?» Чабан повернул голову к Санину.

«А это, Петр Евгеньевич, – Санин посмотрел на Чабана твердо. – для наших с вами отношений не важно, ведь так?»

Санин медленно убрал дело в общую папку и начал аккуратно завязывать тесьму.

«Ну, ладно. Считай, что уговорил. – Чабан как бы нехотя потянулся рукой вперед. Санин не мешал ему взять папку из своих рук. – Посмотрю. Если туфта – верну обратно. Если нет – приедешь за баблом.» Чабан развязал тесьму, достал дело и вернул общую папку Санину.

«Ну, что ж. Тогда – по рукам. И позвольте теперь откланяться. Завтра жду вашего звонка.»

Санин оставил общую папку на сиденье и, подвинувшись на край, повернулся к Чабану спиной. Открыв дверь, он выкарабкался наружу и снова заглянул в темноту салона.

«До завтра, Петр Евгеньевич.»

«Пока, майор.»

Санин захлопнул дверь и выпрямился. Машина мгновенно тронулась, обогнула Политехнический музей и через мгновение скрылась за поворотом на улицу Куйбышева – фу ты, Ильинку! «Ничего-ничего, когда-нибудь привыкну.» На лице Санина расплылась довольная улыбка. «Ну, что ж. Похоже, все складывается как нельзя лучше. Он обязательно купит папку. Как только начнет читать – обязательно купит! Или попытается меня кинуть. Но мне это уже не важно. Главное – он начнет поиски. Начнет дергать все свои связи, ставить на уши всех своих людей. Подключит свой ресурс, свое бабло, без которого я бессилен. И приведет меня к перстню!»

24 августа 1991 г.

Здание КГБ СССР на Лубянской площади

С самого утра в холле, расположенном за КПП со стороны Фуркасовского переулка, был установлен траурный постамент, перед ним – корзины с цветами. Каждый приходящий утром сотрудник проходил мимо и склонял голову в память о погибшем товарище, его фотография в черной рамке с красной полосой была наклеена на закрепленный на подставке лист ватмана. Сверху черным шрифтом было выведено: «Геройски погиб при защите здания КГБ от штурма, спровоцированного экстремистами 23 августа 1991 г.»

С фотографии смотрело лицо с добродушной улыбкой. Ниже стояла подпись: «майор госбезопасности Ю. С. Санин».

Глава 1

31 августа 1941 г.

г. Роттах-Эгерн, озеро Тегернзее, Бавария

Ничего нет на свете прекрасней баварских Альп! Особенно теперь, в чудесное время года, когда осень только набирает силы и лето все еще властвует безраздельно, когда утопают в зелени садов аккуратные домики с резными створами, когда блестит и играет на солнце спокойная гладь озера Тегернзее и дышат облаками покрытые зеленью тучные склоны вставших на постой на окраине городка горных громад.

Фрау Шнайдер, экономка семьи Меллендорфов, вышла на задний двор и на минуту застыла, любуясь красотой, спокойствием и порядком. Хлопот в этот воскресный день было много. В обязанности фрау Шнайдер входила организация праздничного обеда, который ее хозяйка, фрау Меллендорф, устраивала по случаю помолвки сына Франца с Адель Циммерман, дочерью торговца недвижимостью, уважаемого в городе члена городского совета Роттаха. На переднем дворе заканчивались последние приготовления к празднику. В кухне кипела работа – повар крутил на вертеле шкворчащую свиную тушу, его помощники тушили в чанах квашеную капусту, таскали из погреба пивные бочонки, варили в котле пузатые белые сосиски, а на сковородах жарили коричнево-серые нюрнбергские, гремели посудой, таская ее на накрытый скатертью массивный дубовый стол. Гостей ждали много, было приглашено сорок человек, но фрау Шнайдер не выказывала ни малейших признаков беспокойства. В ее хозяйстве всегда царил порядок и точный расчет. Сейчас, в два часа пополудни, настало время позаботиться о цветах, и фрау Шнайдер искала садовника Йохана.

Бросив последний взгляд на громады Альп и вдохнув свежесть стриженой зеленой травы, фрау Шнайдер вернулась к мирским заботам. Она окинула глазами участок, нахмурила брови и собиралась уже возвращаться в дом, как вдруг из-за угла показалась тележка садовника, а за ней и он сам. В тележке были навалены спиленные ветки, хворост, комки земли. Поскрипывая колесом, Йохан катил ее в сторону перегнойного бункера. Он был одет в рабочий комбинезон и смешно смотревшуюся на этом фоне баварскую шапочку с гусиным пером.

– Ну, наконец-то, – фрау Шнайдер склонила голову чуть в бок. – Я обыскалась тебя, Йохан!

– Мое почтение, фрау Шнайдер, – старик кивнул на ходу, повернул в сторону фрау Шнайдер, остановился рядом с ней и, кряхтя, выпрямился.

– У тебя все готово?

– Давно готово, гнэдиге фрау! – садовник сделал легкий поклон. – Идемте.

Йохан оставил тележку и, шаркая полусогнутыми ногами, повел экономку за собой. Они зашли за угол и через минуту оказались в саду. На ближних грядках яркими красками пестрели чудные георгины, круглоголовые хризантемы, наполняющие все вокруг нежнейшим ароматом пурпурные флоксы.

– Пойдемте, – садовник сделал жест рукой в направлении оранжереи. – Вон туда.

Они прошли сквозь грядки и обогнули оранжерею – гордость садовника Йохана, благодаря ей сад Меллендорфов славился на всю округу, здесь старик умудрялся даже зимой выращивать пионы и розы.

– Ну, вот.

Все пространство справа от оранжереи было заставлено корзинами с цветами. Яркими, по-летнему пышными и по-осеннему строгими.