Виктория Павлова - Пристанище для уходящих. Книга 1. Облик неизбежности

Келли почти ничего не рассказывала о себе, но я надеялась, что знала ее лучше, чем кто-либо другой. Даже лучше Ника. Она была аскетична и строга, требовательна и сурова, проповедовала минимализм и не терпела ложь и притворство, казалась холодной и отстраненной. Но у меня было преимущество: я знала, что она нашла свое призвание, строго следовала выбранному пути и жила в гармонии с собой.

– Да, она была счастлива, – произнесла я с уверенностью, и он благодарно кивнул. – Но скучала по тебе. Очень сильно. И была бы с тобой, если могла.

Ник помолчал и тихо произнес:

– Тогда ты сможешь понять своего отца.

Я опешила, разглядывая профиль Ника, но он больше ничего не сказал.

Через полчаса мы съехали с дороги и свернули на поляну, на которой уже стояла другая машина – темно-серая «Тойота Камри». Я ожидала, что сердце тут же выскочит из груди от волнения, но вместо этого почувствовала уверенность и спокойствие. Потянулась к дверце, однако Ник предостерегающе поднял руку.

– Подожди. – Он взял телефон, набрал номер и произнес в трубку: – Хэнк? – Немного послушал и только после кивнул. – Хэнк говорит, все чисто, за нами никто не ехал.

Что ж, пора. Я смело дернула ручку.

В эту же секунду открылась водительская дверь «Тойоты», и оттуда вышел высокий статный мужчина в светлом коротком плаще поверх темного классического костюма и направился в нашу сторону. Я во все глаза смотрела на него, боясь отвести взгляд и что-то упустить. Он двигался непринужденно, почти как танцор, и обманчиво неторопливо. Казалось, он не спешит, однако очень скоро очутился рядом. Все это время он не сводил с меня глаз.

– Все чисто? – спросил мужчина, и я не сразу поняла, что он обращается не ко мне. Так сосредоточилась, что совершенно забыла о Нике.

– Похоже на то. – Они пожали друг другу руки, приветствуя. – Хэнк прикрыл. Мы старались быть незаметными. А у тебя как?

Я не поняла вопрос. По их взглядам читалось, что речь идет о чем-то большем, чем обмен любезностями.

– Официально я все еще в Сиэтле на конференции по спортивному питанию.

– Уверен? – усмехнулся Ник.

– Ты прочитаешь об этом в газете, – спокойно ответил мужчина. Потом резко переменил интонацию и произнес с большим чувством: – Спасибо. – И уже мне: – Здравствуй, Тереза, – прозвучало серьезно и обстоятельно, словно он долго репетировал. – Я Шон Рейнер, твой отец.

– Да, я знаю, – вырвалось у меня. Пришлось задрать голову, чтобы посмотреть ему в глаза, такой он оказался высокий. Или это я слишком маленькая. – Вот мы и встретились.

Я произнесла это совершенно бездумно, даже не знаю, зачем. Наверное, хотела подчеркнуть важность момента. Его глаза вспыхнули, но прежде, чем я успела сообразить, что бы это значило, его лицо снова стало непроницаемым.

– Нам лучше поторопиться, – сухо сказал Рейнер и развернулся к машине. – Не возражаешь?

Я удивилась. Он спрашивает, согласна ли я сесть в его машину? Что это – вежливость или сомнения? У меня сомнений точно не было: слишком длинный путь я прошла ради встречи, и теперь не отступлю.

Сделав шаг к машине Рейнера, я обернулась к Нику и как можно более искренне сказала:

– Спасибо за все, что ты для меня сделал.

Ник печально улыбнулся и пожал мою руку. И, прежде чем я вспомнила драконов огонь его жены, которому он так невозмутимо противостоял, меня накрыло его сочувствие и облегчение. Почему бы и нет? Прятать меня – занятие рискованное. Я поняла Ника и совершенно не обиделась.

– Я выделю тебе людей из личной охраны, – произнес Рейнер, обращаясь к Нику.

Тот поджал губы и бросил на Рейнера быстрый взгляд.

– Справлюсь, – Ник поморщился, – вам нужнее.

Рейнер помедлил и кивнул. Я в растерянности переводила взгляд с одного на другого, прижимая к груди старую рубашку.

– Пойдем? – Рейнер пристально смотрел на меня.

Напоследок они обменялись взглядами, и мы разошлись в разные стороны. Я осталась с таинственным незнакомцем – моим отцом.

Конечно, у машины он оказался раньше – с его-то длинными ногами! – и галантно открыл мне дверь. Я немного замешкалась – раньше никто не делал для меня такого – и неуклюже плюхнулась на сиденье.

Мы медленно выезжали с поляны. Это место и это событие навсегда отпечатались в памяти, стали частью меня, застыв, словно та бабочка в янтаре.

Машина двигалась на запад. Мысленно я развернула карту. В том направлении перед Государственным Заповедником Тилламук осталось не так уж много мест, куда бы мы могли поехать – Бэнкс, Хейуорд, возможно, Гленвуд.

Пока я размышляла, как себя вести, Рейнер молчал, не давая подсказок. Наконец я решилась.

– Куда мы едем?

Он не отрывал взгляда от дороги.

– Я подготовил безопасное место, оно совсем рядом.

– Безопасное? – я пыталась понять, вкладывает ли он в свои слова тот же смысл, что и я.

Он кивнул:

– Дом оформлен на человека, с которым меня нельзя связать, и там работают надежные люди. – И тихо добавил, словно разговаривал сам с собой: – Нет явных следов.

Его ответ привел меня в замешательство. Мы думали о разном, когда употребляли слово «безопасность». Складывалось впечатление, что он рассуждал об уликах, словно полицейский, тогда как я надеялась на безлюдное и удаленное место. Я озадаченно молчала. Открыла было рот, чтобы спросить, что он имеет в виду, говоря о следах, но вспомнила, как Келли отчитывала меня, когда я начинала серьезные разговоры в машине. Она говорила, что собеседники должны смотреть друг другу в глаза, а не в разные стороны. Я поразмыслила и решила, что сейчас такая тактика подходит как нельзя лучше. Не готова начинать самый важный разговор в жизни, пялясь на деревья за окном.

Он больше не заговаривал, и я все пыталась понять, что кроется в этом молчании. Украдкой наблюдала за человеком по имени Шон Рейнер, по совместительству моим отцом, но было катастрофически мало информации для анализа – движения казались небрежными, поза расслабленной, мимика скупой. Что же он сейчас чувствовал?

Очень скоро мы свернули под указатель Хейуорд, миновали небольшой городок и минут через десять подъехали к уютному, как на картинке, двухэтажному дому с большой террасой наверху и цветочными клумбами у крыльца. На общем зеленом фоне они казались разноцветными кляксами, отчего создавалось впечатление, что смотришь на детский рисунок.

Рейнер подошел, как только я захлопнула дверцу машины, и начал говорить. Тут же осекся и начал снова:

– Пойдем, нужно тебя устроить. Но сперва познакомишься с персоналом и посмотришь комнаты.

Он поднялся по ступенькам, приглашая за собой. Распахнул дверь и замер в ожидании, адресуя мне собранный и спокойный взгляд. Переступая порог домика в местечке Хэйуорд, тридцать миль 8 8 48 километров от Портленда, я буквально физически чувствовала, как переступаю порог новой жизни. Делаю шаг, который изменит всё.