Нолан Росс - Семья. История об отцах и детях, и чужаках

– Тук-тук, кто дома? Почему нас никто не встречает?

Но от необходимости отвечать маму избавили приехавшие отец и Ник.

Семья была в сборе. Только вот Джейк ещё больше чувствовал себя так, словно с каждым днём всё лишь ещё больше разваливалось на куски. Да, все части пазла были в сборе, только не было ничего, способного эти части соединить навсегда, склеить. И Джейк всё больше ощущал, что его «чудесное» возвращение на эту роль совершенно не годится.

Ужин был ещё в самом начале, когда Джейк, сославшись на усталость и на то, что рано утром у него назначен сеанс терапии (о расписании которых обычно беспокоился всю эту неделю отец), отправился в свою комнату, попутно отказавшись от намерения отца его «уложить спать».

Джейк не знал, что именно заставило его солгать и уйти. Ведь больше всего на свете ему хотелось находиться среди близких, нежели одному. И этот ужин был первый, когда наконец все были в сборе, даже ещё бо́льшим составом, чем обычно.

Но Холли и Ник точно не были причиной того, что Джейку захотелось уйти.

Ник и раньше приезжал к ним в гости, и всегда был членом их семьи, а Холли… Джейк всё ещё помнил, как уговаривал родителей «завести» ему брата или сестру, потому что, однажды провёл весь день с соседскими детьми и насмотрелся на то, как бывает интересно, если ты можешь играть во дворе не с воображаемыми людьми, а иметь вполне себе настоящего «союзника».

Конечно, их с Холли разница в возрасте и тот факт, что после всего случившегося Джейк был не особо настроен играть в игры, делало их связь с сестрой практически невозможной… Но Джейк не чувствовал в себе каких-либо приступов ревности или злости за то, что родители, потеряв его, решили завести ещё ребёнка.

Нет, дело было не в этом. Но в чём именно Джейк не знал.

И, чтобы об этом не думать (Джейк боялся, что мысли снова приведут его к маме, встреча с которой прошла совершенно не так, как он того ожидал), Джейк взял первый попавшийся выпуск комикса в надежде, что чтение склонит его в сон.

Так и вышло, спустя какое-то время Джейк действительно уснул, вот только внезапно проснувшись и посмотрев на часы, понял, что сон его длился недолго: было совсем немного за полночь.

И опять это снова началось: будто ожидающие своего часа злые духи, к Джейку один за другим начали возвращаться все страхи и воспоминания заключения в подвале.

Было ли это причиной того, что он позволил себе на время убрать «кокон», когда приехала мама? «Кокон», который помогал ему на протяжении стольких лет не сойти с ума? Или же причина была в том, что в возвращении мамы Джейк видел свой некий щит? Мама была словно недостающим звеном для того, чтобы их дом стал настоящей крепостью.

Но мама этим щитом не только не стала, но лишь добавила в сердце Джейка тяжести.

Да, Джейк не знал, что послужило причиной его паники, от которой он проснулся в поту; от которой ему захотелось кричать, хотелось забиться как можно сильнее в угол… Но, проснувшись, Джейк увидел за окнами свет.

Этот свет проникал в его комнату, только неизвестно: был ли это луч надежды или же продолжение кошмара Джейка, где под его окнами рыскал Зверь?

Джейк заставил себя выбраться из постели. По плечи закутавшись в одеяло, он подошёл к окну и увидел, как из припаркованной через дорогу машины вышел и направился к своему дому их сосед…

И «пазл»… Джейк вдруг почувствовал, что растерянный, разбитый, изуродованный за семь лет он теперь был собран полностью. Потому что вернулась одна из некогда важных его частей: Зак. Зак Ханниган теперь тоже был здесь.

Мне не нравилось, что прачечная находилась рядом со школой, и что у людей, приходящих сюда, выбор времяпрепровождения был весьма ограничен: сидеть внутри, слушая шуршание крутящегося белья, вдыхая всю гамму запахов стиральных порошков, или ожидать на террасе, в кафе по-соседству, лицезрея школьную парковку напротив, а в обеденные и вечерние часы «наслаждаясь» обществом спешащих набить животы вредным фастфудом и побездельничать подростков, у которых закончились последние уроки.

Всё это не могло не наводить меня на парочку мыслей: тот, кто построил здесь прачечную, либо был (а может и до сих пор, являлся) родителем, наделённым гипер-опекой. Ведь это удобно: следить за ребёнком, не отходя от кассы. Или же это место построил человек (хотя в данном контексте мне трудно так его называть), который тоже был обеспокоен желанием наблюдать за детьми. Весьма удобно: следить за ребёнком (за любым из них), не отходя от кассы.

Теперь я часто думал подобным образом, и эти мысли снова и снова вызывали во мне неприятный голос, который каждый раз звучал по разному и принадлежал разным людям из моего прошлого и возможного будущего, но который твердил всегда одно и то же. Одно и то же.

«Ты уверен, что не так уж и не виновен, Зак? Да, тебя оправдали, но хорошим ли это было решением?»

На меня очень сильно давило осознание того, что люди задавались подобным вопросом, каждый раз, когда слышали мою историю. От этого я не переставал смотреть их глазами не только на себя и на свой образ мышления. Я даже не заметил, в какой момент начал действительно самостоятельно мыслить подобным образом: теперь я на многое смотрел через призму человека, которым меня однажды посчитали – через призму того, кто способен захотеть ребёнка.

Согласитесь, обвинения в каких-либо других преступных делах не несут такого отпечатка, не оставляют такой след на судьбе обвиняемого. Если бы меня обвинили в убийстве или ограблении банка, а потом признали невиновным, что бы было? Ничего. Эту историю рассказывали бы, словно интересную, нелепую байку во время любого сбора за накрытым столом. Но вот дело, в котором замешан ребёнок… В ожидании камня в спину вы будете оглядываться всю жизнь, не сомневайтесь.

Конечно, камня приходилось ожидать лишь от тех, кто точно знает, «кто я», а судя по тому, как меня каждый раз разглядывали здешние молодые и не очень женщины – они не знали. Для них я пока оставался недавно приехавшим в город мужчиной – тем самым, которых одиноким женщинам всегда не хватает в таких маленьких городках.

И тогда, я коротко и не особо обнадёживающе возвращая им дарованные мне улыбки, я ещё не знал, что уже скоро, а после – на протяжении долгих лет – они будут приходить сюда и вспоминать меня не в самых лучших выражениях. И все, как одна, будут твердить, что они, конечно, подозревали, они догадывались, что такому, как я, определённо нравилось приходить сюда, ведь я делал это не ради пресловутой стирки одежды, а чтобы наблюдать за ничего не подозревающими невинными душами через дорогу.

– Ох, доброе утро! Неужели, Вы уже уходите…