Виолетта Векша - Страшная сказка

Марк засмеялся.

– Не без этого, каюсь.

Качая головой, я спросила:

– Ты хоть понимаешь, что меня ждет вечером? Мать никогда мне этого не простит.

Марк бросил на меня быстрый взгляд.

– Она твоя мать, Соф. Она не сможет долго злиться.

Хмыкнув, я промолчала. А после подумала, как здорово, что Марк знает мою мать и вполовину не так хорошо, как я.

Дорога с каждым ярдом становилась всё хуже, бугристый асфальт сменился разбитым песчаником; машина всё чаще заходилась в тряске. Задумавшись, я не сразу заметила, что местность мне незнакома – мы ехали вдоль огромного поля, вдалеке виднелся густой лес, за которым стеной стояли горы – создавалось ощущение, будто их белоснежные конусы достают до самого неба.

– Марк, а куда ты меня везешь? – спросила я, вглядываясь в мелькающий за окном пейзаж. Вокруг было так много трав, цветов и зелени, что у меня начинало рябить в глазах.

– Немного терпения, веснушка, – ответил мужчина, загадочно посматривая в мою сторону. – Ты же не хочешь испортить сюрприз?

Мы проехали одно поле, затем другое и в скором времени свернули с проторенной дороги. Деревья вдоль пролеска были корявыми, их скрюченные, изогнутые стволы обвивали соседние ветви, будто природа – вершительница всего живого – свела их в страстные объятия, навечно сроднив друг с другом. Неба здесь почти не было видно – у дневного света не было ни единой возможности пробиться сквозь широкие, елкообразные листья дубов. Повсюду, куда ни кинь взгляд, стоял густой полумрак. Я ощутила себя героиней сказки, заблудившейся в темном лесу.

Когда впереди замелькал солнечный свет, я облегченно выдохнула. Непроглядная тьма не внушала мне доверия, мне чудилось, будто из нее на нас смотрят голодные глаза не самых безобидных обитателей леса. Мы выехали на лесную прогалину, и Марк остановил машину. В безмолвном неверии, щурясь, я ступила на окаменелую, неестественного ярко-зеленого цвета траву и пораженно огляделась.

Никогда еще я не видела такой красоты.

– Да… – медленно протянула я. – Ради такого стоило ехать в такую даль.

– Нравится? – спросил Марк, становясь рядом со мной.

Я не ответила, провожая взглядом пролетающих над нашими головами желтобрюхих лазоревок. Мы стояли на небольшой поляне, окруженной дремучими дебрями, прямо напротив нас начинался крутой обрыв. Чувствуя в груди волнительный трепет, я осторожно приблизилась к краю пропасти. Внизу, в ярдах 50 от меня, задиристо журчала река, уходя в лабиринт высоких, величественных гор. Горная цепь с лохматыми, нечесаными черепами тянулась на мили вокруг, и горы стояли так близко к краю обрыва, что, казалось, протяни руку – и дотронешься до их игольчатого мохнатого покрова.

– Впечатляет, правда? – прошептал Марк, подходя ближе.

Почему-то здесь хотелось вести себя как можно тише и не тревожить царивший тут заведенный задолго до нас порядок. Нетронутая рукой человека природа выступала здесь полноправной хозяйкой, и мы не могли не подчиняться ее непреложным законам.

– Как здесь чудесно пахнет… – сказала я, вдыхая свежий, искрящийся аромат.

– Это горный воздух, веснушка. Такой сразу узнаёшь, ни с чем не спутаешь.

– Да… – я наполнила легкие ароматами трав. – Ты абсолютно прав.

Немного отойдя в сторону, Марк расправил плечи и уверенной поступью стал на высокий камень – случайный наблюдатель, пришедший выразить почтение гигантским изваяниям.

– Я нашел это место, когда искал, куда бы поставить капкан на лисицу.

По моей коже пробежала вереница мурашек, мне вспомнилась та холодная ночь двухлетней давности. А я ведь запросто могла тогда погибнуть… Против воли я вздохнула. Марк обернулся, приподнимая брови, и тогда я в сердцах сказала то, что так давно вертелось у меня на языке.

– Я так мало о тебе знаю! Только самые общие вещи. Я считаю, это нечестно, я ведь тебе много чего о себе рассказала. Почти всё…

Сказала – и пожалела. Но Марк, кажется, не обиделся. Он подошел ко мне, легонько приобнял за талию и, уводя подальше от обрыва, на ухо прошептал:

– Не злись. У тебя еще будет время узнать меня поближе.

Я слабо улыбнулась, мы подошли к стоящей под тенью машине. Марк достал цветное, сшитое из лоскутков одежды покрывало и корзинку с едой и напитками. В центре поляны, примяв пышную, словно перина, траву, он расстелил одеяло, и мы разлеглись на шерстяной ткани, с удовольствием вытянув ноги.

– Угощайся, – сказал мужчина, доставая из плетенной корзины горсть печенья. Взяв по соленому крекеру, мы разговорились.

– Ты выезжала куда-нибудь за пределы Лаундервиля?

– Нет… Я торчу здесь с четырех лет, и иногда мне так хочется что-нибудь изменить! – я подавила вздох и посмотрела на растущие вокруг нашего пристанища белые цветы. Их нежные лепестки напомнили мне о грезах моей юности, о моей заветной мечте.

– Никогда не любила холод, – сказала я, подставляя лицо навстречу солнцу. – В детстве я представляла, что, когда вырасту, уеду куда-нибудь, где теплое море, солнце, а дождь и туманы есть только на обложках детских сказок.

Марк смотрел на меня с сочувственной, несколько наивной улыбкой – так смотрят взрослые, когда их маленький сын говорит, что, повзрослев, полетит на Луну, а девочка – еще совсем кроха – рассказывает о своих надеждах на взрослую жизнь, где она будет блистать на лучших киноплощадках мира.

– Знаю, знаю… просто глупые, детские мечты. Я слишком бедная, что уехать в Италию.

– Почему в Италию? – спросил Марк, с интересом поглядывая на меня.

– В Испанию, в Грецию! – воскликнула я, с чувством сжимая обертку от печенья. – Туда, где светит солнце круглый год и все люди счастливы.

Марк промолчал – только настойчивее стал поглаживать мое запястье.

– Ну, а ты? Где ты бы хотел жить? – спросила я у молодого человека, неловко пряча руку под край оттопырившегося одеяла.

– Я? – он немного помолчал, задумавшись, потом ответил: – Я бы хотел жить здесь, в Лаундервиле.

– Что?!

– Ну да. Здесь так тихо, так спокойно. Настоящий рай для того, кто сменил десятки шумных городов.

– Хм…

Птицы, пролетавшие над нашими головами, так радостно щебетали, что мне тоже стало весело и легко, будто я вновь оказалась у папы на руках, с восторгом и трепетным волнением смотря в чистое голубое небо.

– Слушай, Соф, – сказал Марк вдруг очень серьезно, возвращая мои мысли из далекого детства. – Можешь мне кое-что пообещать?

Я перекатилась на спину, с охотой подставляя лицо солнцу.

– Пообещать? Смотря что.

Мужчина встал с одеяла и наклонился ко мне, заслонив белые фигурки облаков.

– Пообещай, что бросишь работу.

Закашлявшись, я приподняла голову.

– Нет, – хрипло ответила я, – этого я не могу тебе обещать.