Юрий Кривенцев - Секс с Люцифером. Фантастический мистико-психологический роман

– Да ладно уже, – проворковала спутница, – поскольку мы с вами, вроде, как супруги, – она лукаво подмигнула янтарным глазом, – предлагаю, все же, перейти на «Ты».

– Согласен.

– Тут, в двух шагах имеется замечательное заведение. Неплохо бы именно там продолжить беседу, которой ты так жаждал.

Кафе и вправду было прелестное: маленькое, уютное, в стиле парижского уличного бистро.

Любуясь девушкой, он понимал несомненную истину: в смысле красоты, живое всегда выигрывает у мертвого. Каким бы прекрасным не было то тело, что видел он в тот злосчастный день на секционном столе, оно ни шло ни в какое сравнение с тем совершенством, что он имел честь лицезреть сейчас. В его спутнице было нечто неуловимое, какая-то божья искра, которая поразительно преобразила воскресшую. ОНА БЫЛА ЖИВАЯ И ДАЖЕ БОЛЕЕ. Ожив, она засверкала (это как… будто обычная звезда вдруг стала сверхновой). Все в ней заиграло, как сияющие цвета в стеклянной призме под лучом света: взгляд, вдох, голос, грациозные движения, буквально сочащаяся энергия жизни и дикая, сумасшедшая сексуальность. Именно так выглядела бы богиня любви, спустись она на грешную землю.

Как там у Пушкина: «…гений чистой красоты…».

Теперь Катар понимал восторг Пигмалиона, ставшего свидетелем превращения созданной им статуи Галатеи в живую деву.

Стараясь не пялиться на соседку, сидевшую напротив, он тупо размешивал ложечкой латте и пытался разобраться в себе. Это было нелегко: в голове все мысли неслись кувырком. Настоящая ситуация была крайне парадоксальна. Мертвое тело, ожившее, исчезнувшее, затем обнаруживается, но в виде живой, нетронутой прозекторским инструментом женщины. Далее: вначале таинственная блондинка явно избегает его, затем, диаметрально изменив отношение, приглашает к общению (следует отметить, что у нее была прекрасная возможность избавиться от навязчивого незнакомца с помощью полицейского звена).

«Где логика, мать твою?».

– Ну что ж, молодой человек, – собеседница пригубила кофе. На ее верхней губе осталась пенка, которую та слизала таким первобытным движением, что у зрителя сего остановилось дыхание. – Может быть нам пора представиться?

– Разумеется, с удовольствием, – он чуть не опрокинул пустую пепельницу, силясь оторвать взгляд от ее губ. Церемонно привстал. – Александр Валерианович Катар, врач-судмедэксперт Областного клинического центра нашего города.

– Вау! Как интересно. Так ты, как бы это…

– Вскрываю, препарирую погибших людей, изучаю то, что осталось после жизни. Тебя это шокирует?

– Нет, что ты. Искандер значит.

– Что, Искандер?

– Означает то же, что и Александр. Искандер двурогий – так называли Александра Великого завоеванные азиаты.

Она поправила локон над ухом, откинулась на спинку кресла и положила ногу на ногу. Он задохнулся в очередной раз. Такой совершенный изгиб коленей, лучащихся перламутром, мог быть только у Афродиты. Они завораживали, покоряли, звали, требовали прикосновений, обладания и черт-те чего еще, что даже представить боязно.

– Поверь, я сама не такая кисейная барышня, какой могу казаться. Это просто, гм, защита. Сам понимаешь, при моей внешности таким образом легче держать на дистанции некоторых особо рьяных кавалеров.

«Дистанция, это понятно. Вот только почему же со мной она так разоткровенничалась? Что-то не так. Уверен, секси вумен такого уровня в обычных условиях даже не взглянула бы на подобного мне. А тут… Очевидно, она кокетничает. Что ей надо от меня?» – его почти отключенная логика пыталась бороться с буйно нахлынувшими животными чувствами просыпающегося брутала.

Чаровница достала тонкую сигариллу и, слегка склонившись к шустро подскочившему официанту с зажигалкой, глубоко затянулась. Ее грудь подалась вперед, ткань области лифа натянулась до предела, верхняя пуговка низкого выреза блузки вот-вот выскочит.

Сашка обреченно констатировал, что в крайнем напряжении (причем уже давно) пребывали не только предметы туалета его соседки, и это чертовски отвлекало от беседы.

Красотка прекрасно видела реакцию собеседника на ее чары и откровенно наслаждалась этим.

Из тонких треугольных ноздрей замысловатыми арабесками неторопливо извергались светло-сизые клубы ароматного дыма.

Легкая женская туфелька под столом легко коснулась щиколотки мужчины, голени, колена… О, святые угодники!!!

Его мозг, наводненный тестостероном, уже почти утратил способность к анализу. Да, он понимал, что неделю назад это тело было мертво, что сейчас, возможно, она уже вообще не человек, но само существо этого мужчины было уже почти порабощено, отдано чему-то, что выше полового влечения, выше влюбленности – божественному чувству, что случается раз в тысячелетие.

Природа неумолимо брала верх. Александру безумно хотелось поддаться искушению. Прямо здесь, на глазах у всех. Его распаленное тело жаждало этого. Но где-то на дне сознания тоненькая, готовая вот-вот лопнуть струна воли, отчаянно пыталась сопротивляться.

Опять этот голос:

– Ну же, Сашенька, я жду.

– Чего?

– Ну, как же? Ты представился только что. И..

– И? – он откровенно тупил.

– Но имя твоей незнакомой собеседницы тебя не интересует? Это даже невежливо как-то.

Он уже почти не контролировал свой разум. Вот он – шанс сбросить марево гормональной бури, что бушевала в крови. Девчонка этого не ожидает, надо бить!

Троглодит, животное, пытающееся вновь стать человеком, прохрипело:

– Я могу угадать твое имя.

– Вот как? Ты маг, мой милый? Слушаю.

Шура сухо сглотнул:

– Ты – Коврова Елизавета Евгеньевна?

Пауза.

– Однако Искандер, я удивлена. Как ты узнал?

– Мы уже встречались.

– Разве? Думаю, ты ошибаешься. Я бы запомнила. У меня пиксельная память на лица.

– Лизонька, поверь, ты была не в том состоянии, чтобы помнить о нашей первой встрече. Это легко объяснимо: в тот момент ты была мертва, как эта оса, – он с отвращением смахнул дохлое насекомое с плоскости стола. – Лежала в прозекторском зале. Это я вскрывал тебя. Правда, затем произошло кое-что невероятное. Признайся, разве ты не помнишь этого?

– Доктор Катар, ты что несешь?

Он икнул:

– Парадоксальный бред.

– Вот именно. Ты слишком пьян.

– Пьян?! Да я ничего, кроме кофе… – опустив глаза он с изумлением увидел на столешнице целый батальон опустошенных стопок-«лошадок» из-под текилы.

– Что за дьявольщина?! – и тут навалило: его сознание со стремительной скоростью застилало тяжелым покрывалом алкогольного дурмана. – Ты меня опои…

В глубочайшем пьяном угаре, еще умудряясь что-то анализировать, он наблюдал, как его очаровательная собеседница, подманив шикарным жестом официанта, сунула ему что-то в руку, со словами: