Катя Матуш - Звёздные окраины. Том 2

Все бы отдала за мешочек полуфабрикатов…

Плиты в типографии не нашлось, за то стиральных машин было аж три! Я не ожидала, что помимо душа тут найдется вполне приличный диван, стол и маленький холодильник. Эта небольшая комната была перед выходом к сцене. Эдакое закулисье. И мой стул явно стащили от сюда, потому что он идеально бы подошел к дивану. Спать придется, подогнув колени, но всяк приятнее, чем на голом матрасе. Времени у меня в обрез. Я не думаю, что Илья будет ждать, пока я свыкнусь со своим положением, убить меня не убьют, а вот если буду совсем бесполезной, могут вышвырнуть…

Я глянула на черную маленькую дверь.

И куда идти?

Вряд ли мне еще раз на голову упадет такой шанс. Благо, не успела вякнуть, что в жизни не работала с краской! Но наварился Вождь на мне куда больше, чем успел потратить… Это ж надо. Четыреста тысяч за пари. Совсем тут цену деньгам забыли!

Я свернулась на диване и укрылась халатом. Окон в этой комнате не было, и я побоялась гасить свет. Призрак же выходит, когда человек умирает, а не когда ему вскрывают грудную клетку?

Черные жалюзийные двери скрывали ящики с его инструментами, внизу стояла уже знакомая сумка. Наверняка Рыба не тащит к сцене все подряд. Подбирает под настроение или труп? Я не стала вскрывать футляры, боясь, что эти ножи потом еще долго будут преследовать меня своим мерцанием во снах. Три льняные белые рубашки были выглажены и прятались за другой дверкой. Также там были сложены пара штанов и черных футболок. Интересно, сколько у них уборщицы получают? Наверняка раза в три больше, чем начальник моего отдела в Олдексе.

Скорее всего, тут Рыба готовится к своим немым спектаклям. Обстановка, мягко говоря, гнетущая… Помимо прочего, вспыхивало чувство, что я вторгаюсь в чужое пространство. Но ему тут наверняка не нравится. Припоминая яркие стены в квартире напротив, не трудно догадаться, что от этого бархата Рыбу уже тошнит, а мне бы не помешало погрузиться…

– Н-да, парень… Теперь тебя на тусовки брать, только что баб пугать, – видимо, любовался моей повязкой и наспех скрученным хвостом терапевт.

– Какие тебе бабы, одной ногой в могиле.

– Брак, – не могила.

Я оценил поправляющего очки друга, коего во всю подчинили белые стены поликлиники. Он будто высасывал из своих пациенток пару десятков лет, впитывал и серел на глазах. Хотя мои будни не сильно то отличались…

Сидя на кушетке в его кабинете, я с любопытством осматривал макеты системы сосудов. Денис был не многословен. Сколько мы не виделись? Год? Мою теперешнюю жизнь можно смело отсчитывать с даты рождения малышки, что сейчас мучал кардиолог за соседней стеной.

– Ты седеешь? – не мог я не приметить серебряные нити в шатенистой шапке Дена.

И не влом же пробор вычесывать, в чем раньше проблема была?!

– А что ты хотел? Сначала пропадаешь без вести на полгода, потом начинаешь присылать мне миллионы на счет, знаешь, как тяжело от них избавляться? Я вообще-то терапевт в районной поликлинике, а не звезда голубых экранов.

– Хочешь еще один промокод?

– Хватит с меня и одной трансляции. У меня в голове не укладывается, как ты сподобился на создание такого хаоса. Сдурел.

– Боишься? – легко скосил я на него.

– Конечно, – Ден скинул очки на стол и потер глаза, – ты переступил через все свои принципы. Я пытался смириться с ними в течении пятнадцати лет, и я знаю, что это добрая часть тебя. Ты ее уничтожил. Меня не покидает чувство, что ты просто готовишься сдохнуть.

От наглого вранья меня спас кардиолог, что зашел в кабинет, ловко удерживая заинтересованного ребенка на руках.

– Боюсь, вам придется попрощаться со стетоскопом, – лицезрел я победу прорезающихся зубов над черной трубкой.

– Не страшно, – отвечал мне мужчина, демонстрируя убийственное спокойствие.

По его лицу, я понял, – все плохо.

К концу седьмого дня выпечка и колбаса закончились. Да и последний пирожок с картошкой ощутимо кислил. К сожалению, в маленьком холодильнике черной комнаты, что я уже считала своей, морозилки не нашлось.

Тело ныло. Большой проблемой в работе с краской для меня стало отсутствие функции «стереть». Два холста с психу были проткнуты насквозь, со вторым я даже проделала «фокус с распахиванием», что Рыба демонстрировал на вскрытии. Скорее всего, с первым взмахом он прошелся ножом аккурат по центру туловища. Тот его выпад был таким легким и естественным, что я сразу и не придала ему значения, но чем больше об этом думала, тем лучше мне удавалось управляться с мастихином.

Рисование, как и вскрытие, не терпит спешки, и почувствовать разницу между резко и просто быстро, было необходимо. Уже на третий день я уловила сходство в нашей с Рыбой работе.

И еще, рисование, как спорт. Глядя урок по художественному акционизму, я в этом наверняка убедилась. Профессиональный художник чуть не танцевал у мольберта, беспорядочные взмахи, приседания, наклоны, в итоге оседали на холсте прекрасными подсолнухами.

Обычно я во время рисования изображала мумию. Не дышать, не двигаться, не слышать. Правда, когда теперь решила расслабиться, порвала первый холст, но мне и это понравилось. Вся в поту и с окровавленной головой, я смотрела на искромсанный белый квадрат и ликовала. Танцы мне давались с трудом. Раздражало, что взмахом пальца по колесику изображение не уменьшается. Приходилось постоянно отходить, убедиться, что перспектива не поехала. Бесполезная функция, а то как же…

За неделю в типографию никто не приходил, а на центрах Рыбы был установлен пароль. Так что, когда вечером шестого дня я решила посмотреть кровавый фильм двух актеров, ничего не вышло. Трехчасовое рытье в базах своего центра плодов вообще не принесло, он был чист. А мне бы увидеть это еще раз. Корить себя за отвлечение на рвоту, вместо того чтоб вникать в процесс, было глупо. Если бы они меня предупредили, что будет мокро и кроваво, я может еще и выдержала. А может сразу сбежала.

День разгорался теплом. Лето подкрадывалось все ближе, и мне влезла в голову мысль, что можно развлечься и съездить на музыкальный фестиваль в Вознесенский район. Так себя изматывая, далеко не уйдешь, того и гляди соглашусь на полигон для пожаров, чтоб расслабиться.

Я сняла с мольберта свой первый законченный шедевр. Желтые стены по мне-таки плачут, но я все же видела в этом смысл. И пока что он меня немного пугал.

Но я ему обещала, я сделала…

Теперь не мешало бы разрядиться. И поесть. Я устроилась у дерева, неподалеку от дома и стала ждать пока соседки займут свои места. Через полчаса мелькнул первый платок, и спустя десять минут, я уже бодро вышагивала, готовая протянуть руку помощи всем нуждающимся. За пирожки и сало, конечно же. Хотя и носки пригодились. Тапочек у меня не было, и, когда вечером пятого дня я позволила себе разгуливать по типографии полуголая в халате, холодный пол быстро напомнил про вязаный подарок.