Василий Боярков - Зловещее сокровище

Удобно устроившись в тихом, уютном местечке, кладоискатели принялись за еду. Вместе с тем Аркадий к изысканной пищи решил заказать еще и дорогостоящего вина. Через какое-то время опьянев, он сделался неприлично развязным, а как следует «набравшись» (то ли наглости, а то ли и смелости), начал приставать с навязчивыми вопросами ко второму «попутчику»:

– Слушай, «мент», а ведь я хотел тебя сдать в полицию, да меня с большим трудом Викуля отговорила… парился бы ты сейчас где-нибудь на тюремных нарах.

Вся интеллигентность и воспитанность у Ковальского успешно «испарялась» по мере попадания в его кровь бодрящего алкоголя; лицо его чуть деформировалось, приняв звериное выражение. «Очевидно, утверждение, что в каждом из нас скрывается дьявол, оказалось совершенно правдивым», – подумал про себя Королев, вслух же (отлично притом понимая, что искать разум у пьяного бесполезно) тем не менее произнес:

– Чем же лично тебе, Аркаша, я смог так серьезно не угодить, когда вот, к примеру, твоя спутница жизни считает, что я появился как нельзя более вовремя?

– Это ее полное право, – «кривя харю» в презрительной улыбке, заплетавшимся языком промолвил влюбленный, изрядно уже разогретый горячительными напитками, – но, если бы мне дали право выбирать, я бы тебя, поверь, «засадил», и как можно отсюда подальше, – будешь знать, как в чужом обществе появляться! Жили мы, значит, нисколечко не тужили, а тут ты – такой «красивый»! – явился, и все наши личные планы полетели, что называется, в тартарары; сразу стало нужно куда-то ехать, кого-то спасать, словом, весь привычный уклад нашей размеренной жизни взял да и резко нарушился.

– Так тебе, получается, наше путешествие является в тягость? – зло усмехнулся Семен негодованию пьяного компаньона. – То-то, я гляжу, ты сам в него напросился! Однако еще не поздно вернуться – или ты не доверяешь своей несравненной возлюбленной? – комплимент вырвался у него случайно и возымел совсем не тот эффект, какой, казалось бы, ожидался.

– Ну всё, хватит! – резко сказала прекрасная спутница уже привычную фразу. – Я полагаю, сейчас не время, а главное, не место, чтобы выносить на обсуждение наши личные отношения?!

– Да, правильно, – осоловевшее лицо оппонента приняло чуть смущенное выражение, – пойдем-ка, Сеня, покурим.

Полицейский не курил; с другой стороны, он отлично понимал, зачем его отзывает Аркадий; следовательно, спорить офицер не стал, напротив же, охотно согласился на предложенную прогулку, по сути не совсем и увеселительную:

– Я тоже считаю, что настало время немного «припудрить носик», поэтому я охотно возьмусь совершить увлекательный и познавательный променад.

Против того чтобы мужчины отошли выяснить отношения, Виктория возражать не стала: каждой женщине приятно, когда оказывается, что она является объектом всеобщего вожделения; она не сомневалась, что дело обстоит именно так, а не как-нибудь по-другому, и нетерпеливо ждала, чем же внезапно вспыхнувшая ссора в итоге закончится.

Спустившись в туалет, Ковальский неторопливо снял очки и положил их на раковину белоснежного умывальника. Затем, развернувшись к Семену и придав себе чрезвычайно нахальный вид, развязно, вызывающе так, промолвил:

– Я вижу, «мент», как на тебя Викуля посматривает… очевидно, ты решил, что раз ты «в погонах», то тебе все будет дозволено? В этом случае даже не думай, а не то я тебе…

Не договорив фразу, полупьяный женишок, претендующий на руку прелестной красотки, расправил на правой руке пятерню и занес ее высоко вверх, как бы изготовившись для удара.

– Не то, что? – спокойно спросил участковый, ехидно улыбаясь и еще больше подзадоривая новоявленного знакомого, внезапно перешедшего в разряд непримиримого недруга. – Поколотишь, что ли, меня? Так вначале я хочу задать тебе один, совсем нетрудный, вопросик?

– Какой? – опуская руку, произнес неугомонный влюбленный.

– Аркаша, может, не надо?

– Это почему же еще?

– Знаешь ли, – злорадно усмехаясь, продолжал подначивать неприятеля полицейский, все более предвкушая неотвратимую стычку, – как говаривал в свое время один небезызвестный литературный герой, занятие сие сильно уж хлопотное, – немного переврал он высказывание, пришедшее на память из прочитанного в далеком прошлом романа.

– Вот мы сейчас и посмотрим, – уже не в силах далее сдерживаться, прохрипел полупьяный Ковальский срывавшимся от гнева голосом и, широко размахнувшись, направил свой правый кулак в лицо не вовремя появившегося соперника.

Для опытного бойца, каким являлся Семен, подобное нападение не смогло бы стать чем-то неожиданным либо из ряда вон выходящим; во всяком случае он ловко увернулся, резко отстранил корпус в сторону и одновременно повернул его на девяносто градусный угол, сделав левой ногой небольшой полушаг… несмотря на грубое нападение, сам он никаких ответных движений пока проводить не стал. Между тем его пьяный противник, разошедшийся уже не на шутку, попытался нанести «врагу» еще не менее пяти похожих ударов, попеременно чередуя левую и правую руку; однако ни один из них так и не достиг назначенной цели, потому как Королев, словно бы издеваясь, сложил за спиной ладони и «уходил» от нападения способом, аналогичным проделанному, – отклонялся корпусом то вправо, то влево.

Вдоволь намучившись с избиением пустого пространства, Ковальский решил сменить тактику нападения и произвел выпад правой ногой, направляя ее вперед и намереваясь попасть в паховую область излишне ловкого недруга. Однако и в указанном случае обученный полицейский нисколько не сплоховал: резко переведя из-за спины руки вперед, он скрестил их как ножницы, перехватил опасное маховое движение и, замкнув своеобразный «замок», заключенный правой кистью на пятке, левой же на носке, произвел резкое скручивающее воздействие. Даже подготовленный человек, причем полностью трезвый, в создавшейся ситуации был бы обречен на болезненное падение – чего уж говорить про изрядно подвыпившего поляка! – словно мешок с песком, он плюхнулся на переднюю часть своего туловища, ударившись (в том числе и всем лицом) о кафельное покрытие туалетного пола; из носа у него сразу же потекла разноцветная кровь (смешанная со слизистым выделением), под глазами подплыло – можно было не сомневаться, что его переносица сломана. После такого столкновения, то бишь поражения, у кого угодно отпало бы желание продолжать поединок; но тем не менее, чтобы закрепить достигнутый им успех, участковый уполномоченный запрыгнул на спину Ковальского, резким движением завел его правую руку за спину, уперся в нее своей аналогичной ногой, создав сильное болевое воздействие; затем привычным манером, необходимым при проведении любого приема, недружелюбно скомандовал: