Василий Боярков - Зловещее сокровище

– Левую руку расслабить и немедленно завести назад!

Поскольку сопротивляться дальнейшего смысла не было, побежденный «вояка» исполнил отданное ему приказание, в результате чего Королев с легкостью добился искомого результата. Когда верхние конечности соперника были надежно между собой скреплены, опытный боец обхватил подбородок недавнего, чересчур «распетушившегося», бойца обеими ладонями снизу и, натягивая переднюю часть шеи, болевым приемом завел голову назад, и немного напряг. Аркадий закряхтел. Убедившись, что все внимание недоброжелателя в последующем будем «приковано» исключительно к доводимым им фразам, полицейский начал декламировать, по его мнению, прописную, неоспоримую истину:

– Вот, знаешь ли, «дорогой друг», ну, никак я не хотел залезать в ваши с Викою отношения, но, извини, после всего здесь случившегося поступить так буду просто обязан. А если же вдруг случится, что она неожиданно выберет мою незначительную персону, то это будет ее свободный выбор, и ты, паршивец, ты, эдакий, ничего сделать не сможешь; выражаясь понятнее, пускай девушка сама решит, кто ей наиболее дорог, – надеюсь, моя нехитрая мысль понятна?

Ковальский «хрюкал» что-то нечленораздельное и невразумительное, в общем, совсем непонятное. Поняв причину, Семен сразу же ослабил захват, закрепленный на его подбородке, и, чуть-чуть освободив у побежденного голову, повторил вопрос, произнесенный им буквально секунду назад:

– Так как, Аркаша, все ли тебя понятно?

– Да, да, я все уразумел, – еле слышно проговорил несостоявшийся хулиган, от полученных телесных мучений враз протрезвевший и как-то поникший.

Королев снял болевое воздействие и помог незадачливому сопернику встать с пола на ноги. Далее, он протянул ему руку и доброжелательным голосом произнес:

– Давай так: не стоит, я думаю, сориться из-за какой-то незначительной ерунды. Твоя женщина не давала пока еще никакого повода, чтобы думать про нее как-нибудь плохо. То же обстоятельство, что она посматривает на меня с чисто женской оценкой, примеряя на предмет вероятности возможного полового партнера – ну и что? – ты ведь тоже на других, красивых женщин и девушек, смотришь… или же, скажешь, я в чем-то неправ?

Ревнивый мужчина хотя и с явной неохотой, но тем не менее осуществил вынужденное рукопожатие. Алкоголь постепенно покидал его просвещенную голову; оставалось же в ней лишь легкое непонимание сложившейся ситуации, сопряженное с невольным оцепенением. Аркадий вновь приобретал привычное для себя интеллигентное выражение. Умывшись и немного оправившись от нервного потрясения и, наверное, сотрясения головного мозга, он сделал вполне закономерное заключение:

– Да, видимо, я сегодня перебрал, и, похоже, значительно.

– Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке, – произнес победитель, хлопая недавнего разъяренного неприятеля по плечу и весело улыбаясь, – давай сделаем так: пока нет никаких признаков, указывающих, что твоя возлюбленная выказывает мне слишком уж откровенную симпатию, мы неприятную тему поднимать не станем; ну, а потом – если вдруг что? – пусть свой выбор сделает Вика, а проигравший пускай с честью отодвинется в сторону; сразу скажу, активных действий, направленных на привлечение к себе ее пристального внимания, в нашем случае я предпринимать не буду, но и отвергать ее благосклонность – когда вдруг такая возникнет – я тоже не собираюсь. Еще раз спрошу: готов ли ты играть честно?

– Да, – печально ответил Ковальский, – будь что будет.

Когда враждующие стороны вернулись к прекрасному «объекту» своих мысленных вожделений, иначе молодой женщине, бесцеремонно оставленной ими для выяснения отношений, она, наигранно нахмурив недовольный лобик, но и притворяясь вместе с тем равнодушной, спросила:

– Вы что, настолько заняты своими насущными проблемами, что и про меня совсем позабыли? Я уже начала подумывать, что никогда не дождусь вашего возвращения, и уже даже предположила, что про меня компаньоны и вовсе забыли, а сами, «гадкие», отправились спасать Мир в полном мужском одиночестве.

Королев, кивнув недавнему спарринг-партнеру, взял на себя обязанность объяснять причину вынужденной задержки:

– Аркаше вдруг стало плохо, – прицепилось же к языку имя, что называть нового знакомого как-нибудь по-другому он уже просто не мог, – он потерял равновесие, после чего, конечно же, упал и ненадолго лишился сознания, – пришлось оказывать ему первую помощь, – сказал серьезно, но внезапно, решив свести ситуацию в игривую шутку, улыбнувшись, добавил: – И даже делать искусственное дыхание!

– Фи, – придав своему лицу оттенок жуткого отвращения, с недовольством выдохнула Багирова, хотя и отлично понимала, что выдвинутая ей версия является полной неправдой; в следующий миг, невольно подыгрывая, она тем самым неумышленно оскорбила верного ей избранника: – Как все это неприятно.

Аркадий старался держаться, однако от взгляда опытного полицейского все-таки не ускользнула «легкая тень» озлобленности, на долю секунды исказившая его побитую сущность. «Надо бы за обиженным парнем приглядеть повнимательней, а то как бы чего не вышло?..» – логично размыслил бывший оперативник.

Все прекрасно понимали, что дальнейшее нахождение в ресторане является неуместным и стали собираться на выход. По пути в отель решили все же заехать в травм-пункт и проверить у Ковальского часть лица, поврежденную в непродолжительной драке; в итоге переносица у него оказалась не сломанной, но перегородка напрочь отклонилась в правую сторону; впрочем, даже без оперативного вмешательства медработники умудрились вернуть ее на прежнее место, после чего зафиксировали двумя тампонами, засунув их в обе ноздри и заявив, что так нужно будет ходить не менее месяца. Как нетрудно догадаться (причем и вопреки протестам возлюбленной), сражу же по выходу на улицу, пострадавший извлек их наружу, вполне справедливо для себя рассудив, что рано или поздно все само собой образуется.

Таким образом, вечер в тот день затянулся, а значит, попасть в кровать у участников экспедиции получилось уже после глубокой полуночи.

Как только Семен уснул, к нему сразу явился потусторонний наставник, или, как полицейский его для себя прозвал, Призрачный странник. Сделав лицо недовольным, он, в упор глядя на нерадивого собеседника, шипящим голосом проворчал:

– Вы что, развлекаться, что ли, сюда приехали? Где бабкин Про́клятый амулет?

– Тут не совсем все оказалось просто, – отвечал человек, избранный для великого дела, – она утверждает, что отдаст талисман, единственное, человеку, который покажется ей достойным, как будто бы так ей якобы завещал покойный супруг.