Алина Горовенко - Дневники пропавшей девушки

– Какова вероятность, что вы снова сойдётесь с бывшей? – нарушила молчание Анабель.

– Вероятность равна нулю, – не задумываясь, ответил я.

– Категорично. Что же между вами произошло?

Я вкратце поведал ей события минувших дней, окрашивая повествование экспрессивными выражениями, чаще всего употребляя вместо «Лилит» более точное слово «сучка».

– Словно ты за эти четыре года не замечал, какой сучкой она была, – хохотнула спутница. – Четыре года! Это огромный срок!

– Ощущение, что я проснулся от долгого сна.

– И именно сегодня ты вдруг решил для себя, что всё кончено бесповоротно? Похоже, кто-то встал с утра не с той ноги, – она продолжала язвительно высказываться, но почему-то перестала раздражать этим.

– Иногда всё происходит само собой. Может, я повзрослел.

– Скорее из вас двоих взрослая она. Учитывая её амбиции и возможности. Ты обвиняешь её в том, что она чётко знает, чего хочет и добивается своих целей?

– Скорее в том, что столько времени она не видела меня настоящего. И подобно моему отцу, делала из меня другого человека в угоду своей прихоти.

– До последнего времени ты и сам не знал, кто ты. Да и сейчас ещё толком не знаешь. Это долгий путь.

– Сегодня я почувствовал впервые за долгое время себя настоящим. И знаешь, я хочу разобраться в этом. Я не хочу возвращаться на ту стадию, где какая-то девчонка считала, что ей виднее, к чему я должен стремиться.

– Детская обида, ей-Богу. Не морочь мне голову, скажи, в чём конкретно проблема?

– Она решила уехать в Нью-Йорк.

– Решила без твоего участия? – спросила она, хотя и так понимала ответ.

Я кивнул.

– И ты не хочешь поехать с ней?

– Самое смешное, что она даже не рассматривала этот вариант. И вряд ли это из-за того, что я не люблю большие города.

– Может, у вас уже давно не всё гладко? Поэтому она решила двигаться по собственному пути?

– Может, ты права, и она на самом деле взрослее меня. А в какой-то момент просто поняла, что переросла меня, и нужно двигаться дальше, а тратить время на какого-то мальчишку – бессмысленное времяпрепровождение.

– Вот ты сам всё и сказал. Ответ всегда на поверхности, не закрывай глаза на очевидные вещи. Да, порой от этого больнее, но самообман – штука мерзкая. Потом становится ещё хуже.

Густая ночь опустилась на пригород, и лишь ореол желтоватого света от фонарей освещал пустые улицы. Ветер беспокоил ветви деревьев, недовольно скрипящих от того, что их бесцеремонно отрывают ото сна. Мне стало интересно, где сейчас Лилит со своим крутым нравом. Скорее всего, она была дома, изучала конституцию и другие правовые акты. Запойно читала и не замечала, как летит время. Я немного завидовал её увлечённости, ведь она так самоотверженно посвящала себя юриспруденции, что порой забывала покушать. Наверное, в этом и есть цель существования человека – найти то, что будет опьянять тебя и без алкоголя.

Кофе поостыл, сахар на дне стаканчика сделал последний глоток приторным, даже для меня. Анабель обхватила коленки и смотрела вдаль. Свет фонаря вырвал из темноты силуэт чёрной кошки, которая грациозно сидела на бордюре и вылизывала лапу. Ана наблюдала за ней и думала о скоротечности жизни и ценности каждого момента. Сейчас мы сидели в машине и разговаривали на волнующие темы, и уже вскоре вкус американо с молоком будет отсылать к этому моменту. Что-то сакральное происходило сейчас. Как будто своими размышлениями мы приоткрывали завесу тайны человеческого происхождения. Ведь на всё есть свой умысел. Значит, и мы здесь не для бесцельного существования. Каждый раз тебе кажется, что вот-вот и ты раскроешь эту тайну, не дающую спокойно жить. Но она, как желанный оазис в пустыне, кажется легкодостижимой, а на деле – очередной мираж.

– Может, с нами что-то не так? – вслух сказала она, хотя её рассуждения были исключительно в её голове.

– Определённо.

Кошка продолжала свой ритуал умывания. Я любил кошек за внутреннюю силу. Это невероятно умные животные, поражающие своим глубоким взглядом. Они всегда знают что-то важное, чего не знаешь ты.

Мы решили прокатиться в ночь. Конечно, была в этом особая прелесть. Пустынные улицы, одинокие дома, тёплый ветер, врывающийся нам в окна. Огромный щит «Вы покидаете Mellow Foliage. До скорой встречи!» остался позади. Шоссе, подсвеченное высокими фонарями, простиралось далеко, к самому горизонту. Мы летели по идеально ровной дороге, вырванные из общей картины мира: вне всякого времени и пространства. Воздух опьянял, и было ощущение, что мы одни во Вселенной. Ехали без определённой цели, наслаждаясь мгновением, зависли где-то между прошлым и будущим. Сейчас не существовало проблем. Умиротворение. До тех пор, пока с оглушающим грохотом в лобовое стекло не влетела сова.

Анабель закричала. Я потерял управление.

В тишине раздался визг тормозов. Я с силой вывернул руль перед самым деревом, и только чудо помогло мне справиться с управлением.

Ана в ужасе закрыла глаза:

– Это что, сова?

– Похоже на то.

Я вылез из машины, увидел характерные следы торможения на шоссе. Мы были в глуши, где-то за деревьями на обочине раздавалось стрекотание, по всей вероятности, кузнечиков или цикад. Над головой из-за облаков показалась полная луна ярко-белого цвета. В её ослепительном свете я без труда определил, что в лобовое влетел неясыть. Длина его тела, навскидку, была около 60 сантиметров. Рыхлое оперение сероватого цвета с бурыми проблесками.

– Боже мой, – прошептала Ана, вылезая из машины.

Мы оба с отвращением уставились на останки птицы. Я почувствовал рвотный позыв, но кое-как сдержался. Девушка отвернулась и отчаянно сказала:

– Мы убили сову.

Та влетела на полном ходу и воткнулась клювом в стекло, от которого в момент по всей поверхности разошлась уродливая паутина. Расправленные крылья словно обнимали лобовое. Тёмно-бордовая кровь продолжала медленно стекать на капот, норовя проникнуть сквозь стык внутрь машины. Испытывая полнейший ужас от произошедшего, я нервно закурил. Анабель продолжала повторять, что мы убили сову. Я судорожно соображал, как убрать это мёртвое тело со своей машины. Прикасаться к нему я категорически не хотел. Вся сложность заключалась в том, чтобы отодрать птицу, так стремительно пробившую стекло клювом.

– Ана, успокойся ради Бога. Да, мы убили сову, мать твою!

Ситуация и так была накалена, и причитания девушки только нагнетали обстановку.

– Мы убили живое существо. Ты понимаешь?

– Мы не виноваты. Возьми себя в руки.

Она поспешно стёрла с лица слёзы и шумно выдохнула. Я был удивлён, что она так бесшумно заплакала. Лилит всегда рыдала так неистово и драматично. Но больше меня удивило то, что Ана расплакалась не из-за стрессовой ситуации в целом, а из-за того, что мы убили животное. Её лицо исказила гримаса боли и жалости.