Максим Шанин - Урочище

– Да и чужаков не любим, ох как не любим!

По телу Лены вновь пробежал озноб. Она вспомнила слова Бабы Дуси. Затем в памяти всплыла картина горящего дома, вилы, торчащие из живота старухи, занесенный над головой старика топор… Девушку передернуло от отвращения и испуга, она, стараясь не подавать вида, медленно повернулась лицом к шкафу. Как хорошо, что шкаф этот без зеркала! Иначе дикий ужас, застывший на ее лице мгновенно бы отразился и выдал как сейчас страшно молодой маме.

– Ладно, извините, слишком много всего и сразу, – сказала Лена укладывая сына на кровать и ложась спиной к хозяевам.

– Полежу немного с сыном, успокоюсь, – стараясь не выдавать страха, дрожащим голосом добавила девушка.

– Лежи, лежи деточка! – ласково сказала Зинаида Захаровна, – а я тебе сейчас чайку принесу. Петя, ну что встал в дверях, иди уже, покорми свиней что ли?

– Так только кормил, – пробурчал дед, развернулся и поплелся из комнаты, еле волоча ноги, обутые в блестящие кирзовые сапоги.

– Давай шевелись уже, старый пень! – резко скомандовала старуха, толкая его в спину, – дров поколи значит, баню завтра топить. Займись уже делом!

Зинаида и Петр, продолжали перебранку, выходя из дома, голоса их становились все менее слышны, пока совсем не стихли. Воцарившаяся тишина позволила молодой маме слегка расслабиться, она разглядывала сынишку и, улыбаясь, нашептывала ему:

– Мамочка здесь, все хорошо! Я тебя очень люблю!

Малыш глядел на нее не отрываясь своими большими голубыми глазами, в которых Елена увидела какую-то необыкновенную проницательность, серьезность что ли. Маленький Сергей Сергеевич протянул ручку к лицу матери, выставил вперед указательный пальчик и дотронулся до ее носа. В этот момент на его лице засветилась лучезарная улыбка беззубого ротика. «Он впервые мне улыбнулся! Мой сынок!» – Лена была счастлива в этот момент.

Вскоре послышался скрип открывающейся двери, шарканье ног и в комнату вошла Зинаида Захаровна, держа в руке расписанную под «Гжель» чашку из которой струился едва заметный пар.

– Вот, чайку тебе принесла, на травах, – заботливо прошептала старушка, – спит? – она кивнула в сторону кровати.

– Нет, улыбается! – ответила счастливая мама.

– Выпей вот, успокаивает, для женского здоровья полезно, – продолжила бабушка. Елена присела на край кровати, взяла чашку обеими руками. Яркий аромат цветочного луга защекотал маленькие аккуратные ноздри девушки, до чего же приятно пахнет! Как будто в цветочном поле лежишь жарким летним днем!

Выпив, горячего чая, девушка, легла обратно на кровать и снова принялась, разглядывать сына. Зинаида Захаровна обошла вокруг кровати и присела на краешек, у изголовья.

– Вот вы говорите, городских не любите, чужаков всяких, а со мною возитесь. Чего возитесь тогда?

– Да, это Петр Кузьмич настоял, чтоб мы оставили тебя пока. А чужаков, да всяких городских нам есть за что не любить.

– Ну и чего же они вам такого сделали плохого? – с спросила девушка, ей было интересно, что же старушка придумает в оправдание своей нелюбви к пришлым.

– Была у нас дочка, Варвара, – вздохнула глубоко бабуля, помолчала немного и продолжила, – Варюша, стало быть. Шабутная девчонка была, все с мальчишками бегала игралась. Другие девчонки по домам сидели, шить да вязать учились, а ей все не то! С пацанами на рыбалку, с отцом по грибы, по ягоды ходила. Не сиделось ей дома. Вот когда ей восемнадцать лет исполнилось, поеду, говорит в город жить. Тесно мне здесь. И уехала. – Зина вздохнула и замолчала.

– Ну и что дальше было? – спросила Лена, ей вдруг стало любопытно чем закончится история старушки.

– Долго мы с Петром Кузьмичом ее отговаривали, но она упрямая у нас… была… Не отпустите, говорит, сбегу! Пришлось отпустить. Учиться хотела, поехала в техникум поступать. Поселилась в общежитии, познакомилась с девчонками разными, да с мальчишками. На танцы стали ходить.

– Да разве же это плохо, Зинаида Захаровна? – удивляясь тому, как все тяжелее и тяжелее даются слова пожилой женщине, спросила Лена.

– Кому-то может и не плохо, а кому-то… В общем возвращалась она с танцев как-то вечером, от подружек отстала. А сзади трое… тюкнули чем-то по голове, да так бесчувственную и обесчестили. Все втроем, экспертиза доказала. Милиция конечно же никого не нашла. Вернулась наша Варенька домой, горевала все, плакала день и ночь, а через неделю нашли в реке ее с веревкой на шее, да камнем с другой стороны привязанным. Утопилась доченька наша! – и бабушка зарыдала.

Елена пододвинулась на кровати поближе к середине, протянула руку и, поглаживая мягкое плечо старушки прошептала:

– Простите меня, мне очень жаль, что так вышло с вашей дочкой, простите!

– Ничего, деточка, я уже смирилась, ведь сколько лет уж прошло, просто иногда как вспомню ее глаза по возвращению…

Драматический момент прервал Сергей Сергеевич, возвестив своим внезапным громким плачем, о своих намерениях отобедать.

Зинаида Захаровна спешно вытерла слезы, и осторожна взяла младенца на руки, да так быстро у нее это получилось, что Лена даже не успела сообразить, что к чему.

– Куда же вы его? – прохрипела молодая мама, в горле у нее резко пересохло от страха разлуки с сыном.

– Кормить пора, ты не переживай, поест и обратно принесу.

– А чем вы его кормите? Я ведь должна… – попыталась предотвратить расставание с ребенком Лена.

– Молоком конечно, чем же еще! – искренне удивилась Зинаида, – кормилица наша, Лизавета, и своих двоих кормит и чужих двоих… то есть троих, с твоим-то. Молока у нее, что у коровы, чуть не по ведру в день получается. А у тебя-то, небось, и молозиво еле сочится?

– Это да, – удрученно сказала Елена, – нет молока совсем.

– Да ты не переживай! Лизавета – женщина здоровая, уже четверых родила и шестерых выкормила, все красавцы, как на подбор! – поспешила успокоить девушку Зинаида Захаровна, – полежи еще, пару деньков обживешься, потом костыли дадим тебе, выйдешь из дому, познакомишься с Лизаветой, да с другими селянами.

Старушка унесла сына, шаркая ногами, а Елена, немного приподнявшись и опершись на железную спинку кровати, задрала ночнушку выше колена и стала осматривать плотно забинтованную ногу. Ее не переставало удивлять, что на бинтах нет кровоподтеков и следов обработки. «Если еще вчера я была с ногой…» – начала анализировать ситуацию девушка, – «А если не вчера? А может я провалялась тут без сознания целую неделю? А может и больше. Сережка то мой, вон как подрос…» И тут ее осенило! Она вспомнила, как ездила к двоюродной сестре в гости лет семь или восемь назад, та как раз только родила, малышке еще месяца не было. Так она ни голову держать, ни на животе толком не могла, а Сергей Сергеевич ведь сегодня сам, при ней, со спины на пузико перевернулся, голову поднял и держал! Долго так минуты три-четыре, кряхтел правда, но держал ведь!