Вячеслав Мирошников - Письмо

66

Открыв крышку, я сразу увидел сложенные вдвое тетрадные листы. Я их разворачивал один за другим, вспоминая своё детство и свой внутренний мир. На них цветными карандашами были нарисованы самолёты, солдаты, деревья и дома. Некоторые листы были обрисованы человечками – палочками с кружочком на голове и подписанными снизу. Почему-то на одном из рисунков я был на три головы выше всех своих родственников, а длинными руками сразу обнимал их всех – сжимая в одну охапку. На следующем листе был нарисован мой любимый дворовой пёс, Дан, который целовался с кошкой в клеточку из жёлтого и коричневого цвета. Я сразу же вспомнил двуцветную пятнистую кошку, с которой мне хотелось дружить, но она постоянно на меня шипела и царапала. Увидев на ранах кровь, я сразу же бежал к родителям, и они заливали мне их зелёнкой. Эта зелёная жидкость пекла, но я мужественно терпел эту боль, зная, что она скоро пройдёт.

Когда-то моя мама спросила меня, не буду ли я против, передать эти рисунки тёте Ханне, и я согласился. А теперь, спустя многие годы, я пожинал радостные минуты воспоминаний и одновременно тоски по тем беззаботным временам. Под одним из рисунков я сразу же увидел пять фотографий. На трёх Рональдо и Ханна были запечатлены в отдельности с радостными лицами возле незнакомых мне домов, которые быстрее всего располагались в Ганнисон. На двух остальных были запечатлены небольшие участки леса, где хорошо просматривались старые большие деревья и довольно огромные камни возле них. Это напоминало какую-то впадину, куда даже свет проникал с трудом. Просмотрев их несколько раз, я не заметил ничего подозрительного, что могло бы привлечь моё внимание. На какое-то мгновение меня даже взяли сомнения, что из-за них здесь могли сделать такой переворот. Понимая, что тётя Ханна не зря писала мне о них, я сразу же решил в ближайшее время пройти по Ганнисону и найти эти дома. Затем оставалось осторожно и поподробнее узнать хозяев, проживающих в них и попытаться выстроить хоть какую-нибудь цепочку. Но я не мог сделать этого, зная, что любой вопрос у людей мог вызвать подозрения, а это вело к тому, что мне снова придётся встретиться с шерифом. Стараясь не делать себе лишних проблем, я сразу же решил поговорить с Сэмом Лэнгом, показав ему эти фотографии. Оставалось надеяться, что он хотя бы немного расскажет мне о них. А возможно, что даже рассмеётся, объяснив, что в этих фото нет ничего необычного, и запретит нарушать покой жителей своими глупыми подозрениями.

Мои мысли прервал стук в двери. Я сразу же подумал, что это была Рейчел Крюсон, которой в эти минуты было тяжело и одиноко. Не задерживаясь ни секунды, я сразу направился к выходу и открыл двери. Напротив меня стоял человек, которого я ожидал меньше всего. Это была Руни Пайн. Моё сердце и грудь в секунду налились чем-то горячим и приятным, а язык превратился в свинцовый предмет, которым я не мог пошевелить. Он казался мне невероятно тяжёлым и неповоротливым. Для меня это была неожиданная гостья, которую я желал увидеть с первой секунды, как вышел из самолёта, но постоянные проблемы, встречи и разбирательства не давали мне этого делать. Из-за поисков у меня не было ни минуты свободного времени, и в какой-то момент я даже забыл о её существовании.

67

– Извини меня, Чак, что я пришла к тебе вот так, без приглашения. Но женское сердце, в котором уже много лет кипит любовь и бурлят воспоминания об одном старом знакомом человеке, которого я когда-то полюбила и не могу забыть, не даёт мне возможности ждать той минуты, когда этот человек сам придёт ко мне. Рейчел Крюсон позавчера вечером звонила мне и сказала, что ты приехал в Ганнисон.

Звонок прервал её слова и я сразу же достал из кармана телефон. Это звонил шериф Сэм Лэнг.

– Чак, через три часа Майкл будет ехать на лесопилку, чтобы поговорить о Роне и покойном Скотте Крюсоне. Если хочешь посмотреть, где работал твой дядя, я скажу Майклу, и он заедет за тобой.

Получив от Чака положительный ответ, шериф позвонил своему помощнику, напомнив тому, заехать за Чаком. Нервы были на пределе, но Сэм Лэнг очень хорошо знал, как держать свои эмоции в руках, чтобы не срываться и не делать никаких поспешностей в таких сложных делах. Только сегодня утром его начальство звонило ему несколько раз из Денвера, спрашивая о результатах расследования. Они не только узнавали о деле Скотта Крюсона, но уже интересовались и Джоном Уортом, который всё ещё лежал в реанимации. Всё это было неспроста, и Сэм Лэнг прекрасно понимал, откуда начинало расти дополнительное давление на него.

Он постелил на стол газету и открыл большой синий сейф, который стоял рядом с небольшим серым. После этого разложил перед собой в прозрачных пакетах все улики, которые были у него в наличии.

– Кусок земли, состав которой идеально совпал с той, что была на найденных Майклом ботинках. Эти же ботинки. Список тех, кто заходил в последнее время перед смертью Скотта к Рейчел. – Еле слышно проговорил шериф, в очередной раз, читая имена, – С соседями я уже говорил и, похоже, что они никакого отношения к этому не имеют. У почтальона есть алиби, подписанное им и всей компанией, с которой он в тот вечер пил виски. Тот парень, который развозит продукты, вообще живёт в другом конце города, да и у него тоже есть алиби, что подтвердили его жена и дети. Тома Бассета вообще в тот день не было в Ганнисон. Запрос в Денвер подтвердил это. Руни Пайн ходила к Рейчел, жалея ту, что та впустую прожигает жизнь при таком муже. Они уже давно встречаются и дружат. Эта девушка навряд ли имеет отношение ко всей этой истории. И, последний в списке, это Чак. Похоже, что этот парень сам не желая того, попал в такой водоворот событий, о котором никогда даже и подумать не мог. Сейчас главное, чтобы он в отдельности от нас не натворил бед, а значит, нужно как можно больше держать его рядом с Майклом. Это будет самый лучший вариант.

68

Шериф взял в руки кусок угля, записку и положил рядом с раскладным ножом и камнем.

– А это, похоже, одно дело. Значит, оно уже связано с убийством Скотта Крюсона. Только не пойму, зачем кто-то пытался убить Джона Уорта? Из-за его болтливого языка? Возможно.

Сэм Лэнг оторвал квадратный лист бумаги и карандашом жирно вывел на нём два слова: Рэйчел Крюсон. Он кинул этот лист в кучу улик и сразу же переложил его в сторону куска земли и фотографий, на которых в неприятном виде висел её муж Скотт.

– И всё-таки, мне хотелось бы больше узнать об этой женщине. Возможно, что это именно та улика, в которую мы меньше всего верим. Или она является частью всей этой истории? Не пойму только одного…, – шериф взял себя за подбородок и слегка помял свою кожу, словно это помогало ему сконцентрироваться, – …причём здесь какой-то «лунный камень» и кусок угля? Может он состоял в некой секте, о которой я ничего не знаю? Но такого просто не может быть! Такие вещи мимо меня никогда не пройдут мимо! Старый должок? Но, тогда из-за этой записки и угля никто не покушался бы на помощника врача морга Джона Уорта. Значит, всё намного глубже! И где эта глубина? Ведь Скотт Крюсон был конченным алкоголиком, который только и делал, что последнее время сидел дома. Кому он понадобился? Кому он мешал?