Валентин Беляков - Средостение

Меган любила «The Doors» и перечитала всего Кафку, поэтому считала себя глубокой, сложной и противоречивой личностью. У неё насчитывалось немало партнёров и партнёрш разной степени близости, но совсем не было друзей. Но это для Меган также не составляло проблемы, наоборот, добавляло ей в собственных глазах мрачного очарования и служило доказательством уникальности. Хотя, скорее всего, причина в том, что молодая женщина была той ещё эгоцентричной дрянью (такого мнения придерживались многие из тех, чьё мнение её не интересовало).

Глубокая ночь – два или три часа, Меган сидела на крутящемся стуле и глядела в монитор, поджав под себя ноги и ссутулившись. Логотип категорически отказывался рисоваться. «Морское упоение» – идея, конечно, неплохая, и сразу видна отсылка, но что прикажете рисовать, если это всего лишь название кафе-бара с морепродуктами и караоке? Поддавшись краткому порыву вдохновения, Меган попробовала изобразить креветку с микрофоном, но получилось что-то совсем неприличное. Добавила мотив волн. Добавила рыбу. Убрала рыбу. Заказчик почему-то яростно выступал против рыбы на логотипе. Часто Меган просто ненавидела своих заказчиков, но потом вспоминала, что благодаря им может не выходить из дома без крайней необходимости, и с удвоенным усердием (ноль умножить на два равно нулю, но всё же) принималась за чёртовы дизайны: логотипы и вывески, буклеты и афиши, а иногда и сайты, пусть это было и не совсем в её компетенции.

Девушка бросила взгляд на часы, недовольно, почти страдальчески, крякнула, слезая со стула, и побрела на кухню, натыкаясь в темноте на мебель и спотыкаясь о бардак на полу. Пожалуй, один верный друг у неё всё же был: величественный и статный в своих белоснежных доспехах, он встретил Меган прохладой и светом.

– Ну приветик, – протянула она, отвесив едва заметный приветственный кивок наггетсам и лоточку клубничного мороженого в морозилке.

Подумав, она сочла, что для ужина уже поздновато, а для завтрака слишком рано, поэтому закрыла морозилку и заглянула в основной отсек. Душа просила заварить чайку, возможно, по-ирландски, для полной гармонии с собой, и завалиться на низкую продавленную кровать с каким-нибудь сериальчиком… Но долг требовал иного. Меган достала банку энергетика кричащего цвета и поплелась обратно в комнату, прикладываясь к ней на ходу. Для пущей бодрости дизайнер и начинающая мангака включила в комнате свет и музыку. Два шага вперёд, шаг назад. Два шага вперёд, шаг назад. Руки Меган невнятно щёлкали пальцами, она и сама не сразу заметила, что танцует. Руки походили на кукольные: двигались легко и очень чётко, но будто жили своей жизнью. В теле появилась видимая гибкость, за которой на самом деле скрывалось напряжение. То был её любимый порхающе-механический танец, подобный движению хорошо смазанных качелей.

Часы говорили, что пора бы уже закрыть ноутбук и лучше пойти спать, за окном сонно шуршали редкие автомобили, из которых никто уже не глазел, и фонари поливали переулок пустым светом. Неторопливо и с чувством протанцевав до компьютера, Меган уставилась на свой кружок с волнами и опять принялась рисовать в нём креветку. И рыбу, и морскую звезду, что качались средь тёмных волн и ритмично перекатывались по дну, и вскоре Меган присоединилась к ним, забыв о том, что не имеет жабр. А микрофон в итоге получился так натуралистично, что она не побрезговала взять его и напевать свою любимую песню, пока сон и реальность устроили перемирие, пока неоновые волны уносили свою создательницу на простор морского упоения…

– …Вот дерьмо!

Меган озвучила первую мысль, пришедшую в голову после пробуждения. К счастью, если её кто и слышал, то только графический планшет, на который она навалилась щекой, пока спала. Ноги из-за ночёвки на стуле болели страшно, голова пульсировала, а глаза хотелось вынуть из орбит и положить в холодную воду, как вставные челюсти. Меган уже хотела переползти на кровать и снова покинуть этот жестокий мир хотя бы до вечера, но тут кое-что вспомнила.

– Дерь… – задумчиво протянула она, ища глазами мобильник. Как она и опасалась: три пропущенных от младшей сестры. Господи, как стыдно! Констанция наверняка подумает, что она снова напилась в стельку или предпочла времяпровождению с сестрой общество какого-нибудь воздыхателя. Хотя и просто проспать ничуть не лучше! Меган попыталась перезвонить.

– Недостаточно средств для выполнения звонка.

– Да чтоб тебя…

Заказов в последнее время было немного, и Меган пришлось выбирать: платить за телефон или интернет. Второе было важнее – нужно закончить и отослать «Упоение», тогда появятся деньги и на телефон, и на такси. От осознания, что добираться придётся на общественном транспорте, настроение совсем испортилось. И ведь Конни нельзя даже написать: мама запретила девочке регистрироваться в каких бы то ни было социальных сетях.

Ворча себе под нос, Меган сделала-таки кофе по-ирландски, выпила, не чувствуя вкуса, облачилась в три слоя чёрной одежды и впервые за неделю вышла на улицу. Ну хотя бы логотип уже нарисован: тёмная водная гладь, и под необъятным небом плывёт крошечная лодка средь музыкальных нот.

Мама потребовала у Меган сдать ключ от квартиры, и никто, кроме самой Меган и Констанции, не знал, что она сделала дубликат. Так что Мэг без проблем преодолела входную дверь, но остановилась в нерешительности, услышав из комнаты младшей сестры несколько оживлённых девчоночьих голосов и один мужской. Да, несомненно, шестиклассник не мог говорить таким голосом: пусть он и был довольно высоким, явно принадлежал не ребёнку. Меган затаилась у двери, прислушиваясь, и на всякий случай нащупала в кармане ключи.

– …Так ты можешь взять просто деньги? Я могу перевести, – донёсся голос Конни. Это ещё что за новости?!

– Мне нечем будет их принять, чтобы купить что-то более стоящее, – как бы извиняясь, объяснял молодой мужской голос, – а сами виртуальные деньги почти не содержат ментальной энергии. У тебя есть наличка?

– Немного совсем, мне мама даёт мало карманных. Я только копила на подарок старшей сестре, но не хотела бы их отдавать, потому что новых для этой цели не дадут.

Послышался звук топтания, как будто кто-то залез на верхотуру и пытался удержать равновесие.

– О, это же прекрасно! Деньги, которые ты накопила, отказывая себе в школьных обедах, под страхом наказания утаивая сдачу, и твоё разочарование, и мучительная неловкость, из-за того, что ты лишишь подарка любимую сестру…

Этого Меган уже не могла стерпеть, глаза округлились от удивления и возмущения, и она заглянула в комнату. Её глазам предстала странная картина: Констанция доверчиво тянула вверх руки, сжимавшие горстку купюр и монет, а посреди комнаты громоздилась башня. Она состояла из стола, поставленной на столешницу табуретки и какой-то коробки сверху. На коробке балансировал невысокий и тщедушный нелепо одетый парень, которому могло быть и семнадцать, и двадцать пять с равной вероятностью. Одет незнакомец был не просто бедно, а нелепо, как шут: кроссовки, у которых не было ничего общего между собой, кроме отрезков одной верёвки, заменявшей шнурки, старомодные джинсы клёш с заплатами и ветровка – настоящий монстр Франкенштейна в мире одежды. На голове парня лежала блином мятая кепка, из-под которой пробивались какие-то две шишки. В руках он держал кисть, измазанную белой краской.