Анастасио Д. - Смертельный сеанс. Миссия в Вашингтоне

Вольфганг проигнорировал шутку:

– А если агенты ЦРУ попытаются ответить тем же и завербуют такую же восточногерманскую или советскую «мелкую сошку»?

– Исключено. За границей нашим и советским техническим сотрудникам резидентуры, и даже простым, «гражданским» шифровальщикам, строжайше запрещено появляться в одиночку за пределами территории посольства. А тем более – шастать по питейным и прочим злачным заведениям, накачиваться алкоголем. Единожды нарушив железную дисциплину, такой товарищ будет немедленно отправлен домой и навсегда потеряет интересную выгодную работу. На его профессии будет поставлен жирный крест…

Вольфганг не без гордости подумал, что, оказывается, выполнил для Москвы задание существенной важности, и, пожалуй, рассчитался с русскими за старый долг. Однако, оставаясь наедине со своими мыслями, признавался, что не злорадствует, не испытывает к американцам ни малейшей вражды, а тем более ненависти.

Что правда – то правда: мягко говоря, янки не были ему симпатичны. Достаточно вспомнить разрушения, нанесённые американскими самолётами немецкой земле. Но он хорошо помнил и о том, что именно благодаря щедрому «плану Маршалла», гигантскому воздушному мосту помощи, Германия, да и вся Западная Европа, смогли быстро возродиться из невиданных прежде руин. И стать теми, кем стали.

Однако горячая Вторая мировая война вскоре уступила место не менее жестокой «холодной», и теперь ему пришлось на какой-то миг принять в ней участие. Вероятно, он совершил ошибку, оказавшись не на той стороне незримого фронта. Но его вынудили к этому серьёзные личные обстоятельства, которые должен учитывать любой здравомыслящий человек в качестве оправдания такого поступка.

Как и то, что обмен ударами в этой «войне» будет нескончаемым и всё более жестоким, а переменный успех сопутствовать то одному, то другому противоборствующему лагерю. В подтверждение этого вывода Вольфганг спустя много лет узнал из прессы: сказочную услугу ведомству в Лэнгли оказал советский майор-перебежчик Виктор Шеймов – главный шифровальщик КГБ.

В мае 1980 года он умудрился сбежать из московской квартиры, тщательно прослушивавшейся с помощью электронных «жучков». Через Польшу и столицу Австрии перебрался в Вашингтон – разумеется, при содействии американских «дипломатов». Да не один, а с женой и дочерью. Причём этот, тогда 33-летний офицер разведки, владевший всеми главными шифровальными кодами КГБ, находился ещё и под неусыпным визуальным наблюдением «топтунов» – секретных агентов наружной слежки из своего знаменитого учреждения на столичной площади имени Дзержинского.

Молодой майор не только сумел «слинять», но и так искусно обставил свой побег, что в течение десятилетия его коллеги и верные друзья не сомневались: товарищ Шеймов с семьей, бесследно исчезнувшие в Москве накануне Летних Олимпийских Игр, стали жертвой уголовников или какой-то загадочной трагедии.

А в это время ценнейший дезертир делился своим шифровым богатством с заокеанскими хозяевами. Так что в разгар «холодной войны» руководители американского и советского разведывательных ведомств, надсмехаясь над своим обманутым противником в Москве и Вашингтоне, даже не подозревали, что благодаря добровольному содействию западногерманского инженера Вахендорфа «засвечена» куча агентов ЦРУ, а из-за предательства майора Шеймова советские сверхсекретные донесения таковыми, увы, для США не являются. Их там оперативно почитывают и пытаются действовать на опережение.

И самое удивительное – вопреки элементарным правилам шпионского ремесла, оба лагеря ведут игру дерзко, почти в открытую! Правда, в этом эпизоде противостояния Советский Союз потерпел поражение, поскольку польза от добытого с помощью Вольфганга списка агентов не могла сравниться с теми возможностями, которые открыли американцам ключи к обмену сверхзакрытой информацией, доставленные из знаменитой Лубянки перебежчиком в погонах.

Месяца два Вольфганг и Курт не общались и даже не перезванивались, а, неизбежно встречаясь на дипломатических приёмах, лишь издали сдержанно кивали друг другу. Жёны продолжали видеться и болтать по телефону, как ни в чём не бывало; похоже, их дружба крепла с каждым днём. И вдруг Татьяна объявила, что Марта приглашает их в гости в ближайшую субботу скромно отметить свой день рождения.

Он многое отдал бы, чтобы не идти в дом к бывшему приятелю. Но как объяснить жене такую резкую перемену в его отношениях с Куртом? До сих пор удавалось не слишком убедительно ссылаться на занятость по работе, но на это алиби в выходной день лучше не упоминать.

Компания в доме Марты собралась интернациональная. Среди десятка пар приглашённых на сосиски и пиво была симпатичная супружеская чета из советского торгового представительства.

Упитанный мужчина средних лет, назвавшийся Алексеем, вручил Вольфгангу визитную карточку заместителя главы торгпредства СССР в Бразилии и поинтересовался, играет ли тот в шахматы. Вольфганг кивнул, но признался, что, конечно, он не такой искусный шахматист, как русские виртуозы древней индийской игры. Алексей, попросив называть его Алексом, рассмеялся и предложил как-нибудь померяться силами на шахматной доске.

Царило беззаботное веселье, вечеринка явно удалась. Довольные гости разъехались по домам поздно. Татьяна была рада познакомиться и пообщаться с приятными, интеллигентными соотечественниками. Супруга Алексея настойчиво высказывалась за «дружбу семьями». А для начала принялась зазывать на настоящие русские пироги с капустой, которые она печёт по старому, ещё бабушкину, рецепту.

Через несколько дней русский шофёр привёз Вольфгангу деревянный ларец, упакованный в яркую обёрточную бумагу. Вскрыв посылку, адресат обнаружил увесистую шахматную доску из бразильскую агата и такие же светло-серые и тёмно-коричневые фигуры. К ним прилагались шахматные часы советского производства. У него не вызвало сомнения, кого придётся поблагодарить за прекрасный подарок и пригласить на «поединок».

При более близком знакомстве Алексей проявил себя человеком эрудированным, с широкими и нередко оригинальными взглядами на окружающий мир. Свободно владел не только португальским и испанским, но и английским. Прекрасно играл в шахматы, бильярд, пинг-понг, теннис, волейбол, баскетбол, собирался заняться ещё и гольфом. «Я успел пройти длительную и разнообразную школу работы в советских „колониях“ за рубежом», – острил он, объясняя свои универсальные спортивные способности. Хотя пока и не уточнял, в каких именно странах ему довелось служить до Бразилии.