Екатерина Изюрьева - Уроборос

– Это просто омерзительно! – передернув плечами от отвращения, заявила ему женщина, Игрок номер 5. В ее внешности было что-то неуловимо напоминающее летучую мышь. Сероватая тонкая кожа лица поблескивала трупным оттенком в голубоватом свете С ней сильно контрастировали алые губы, которые она покусывала в момент волнения. Ярко красная помада делала ее рот жирно-кровавым. Глядя на нее, Игрок 2 криво улыбнулся, поправил на тонком пальце дорогую печатку с черепом, достал белоснежный платок и стал полировать на ней камень. Эта коварная некрасивая и очень капризная женщина сильно напоминала ему его первую жену. Игрок 3, удобнее усевшись в кресле, достал из кармана смокинга толстую кубинскую сигару и начал водить ей у носа, вдыхая дорогой прохладный аромат, размышляя о человеке на фотографии: «Мужчина с неглупым и выразительным лицом. Причем, надо отметить, с очень знакомым лицом. Эта черная родинка на щеке. Я его точно где-то уже видел. Возможно давно, но точно видел». Игрок 4, сам того не замечая, начал жевать галстук, самый край шелковой ткани, изо всех сил напрягая свой весьма шаткий мыслительный аппарат. В отличие от него, Игрок 6, казалось, не выражает никаких эмоций, но от волнения в своих дорогих туфлях незаметно сжимал и разжимал пальцы ног.

Эти ничтожные люди, мнившие себя вершителями судеб, очень волновались. Тайная власть, которой их наделило казино, опьяняла их разум. Пока они скользили по лезвию своих пороков, за одной из колонн пошевелилась тень человека-невидимки и сделала несколько беззвучных шагов к ним ближе, но ни один из них этого не заметил. Только крупье слегка улыбнулся под уродливой маской.

…

Бывают такие дни, когда все время чувствуешь себя неудачником. Что всё, что ты сделал в жизни, всё – не то, и всё – не нужно. Ты везде ошибся и промахнулся. У Вэла сегодня был именно такой день. Он проклинал себя, проклинал всех артистов, сетовал на судьбу, что завела его на это «позорное» поприще, клеймил родителей, что не отговорили его от этого идиотизма. И всё потому, что он опаздывал на очень важную репетицию. Он суетился, часто выглядывал в окно и смотрел на часы. Как известно, артисты, вообще всегда на нерве и на взводе, драмы и трагедии с ними случаются регулярно и… не только в кино. Драма Вэла была широко известна в актерской среде среди мужчин. Он достиг того возраста и зрелости как личность, что начал чувствовать себя марионеткой, отплясывающей на потеху публики и режиссера. Только к сорока годам он вдруг осознал, что работает в индустрии развлечений, и что это не очень серьезно и никому по-настоящему не нужно. Он часто вспоминал Марлона Брандо – кумира своей юности, его великие роли, особенно в «Танго в Париже» – культовом фильме своего времени. У него были толпы фанатов, он был «богом кино»! И вот, прошло каких-то сорок лет. Кто его помнит? Никто. От этих мыслей у него портилось настроение, и он становился угрюмым и резким. Бормоча под нос очередное витиеватое проклятие, Вэл увидел в лобовое стекло, как по дороге навстречу идет мальчик с маленькими букетиками цветов. Пацан зарабатывал на жизнь, предлагая их водителям, попавшим в пробку. Вэл вымотался окончательно и, чтоб немного отвлечься, стал искать любимую радиоволну, где хоть изредка ставят хорошую музыку. Он пощелкал по кнопкам на приборной панели, нашел очень симпатичный ритм и отрегулировал громкость. Стук в окно над левым ухом, заставил его вздрогнуть. Вэл поднял глаза и увидел парня с букетом у своей двери. Он медленно опустил стекло. Мальчик расплылся в широкой улыбке и восторженно замахал руками. «Узнал меня! Какой хороший мальчик!» – подумал не без удовольствия Вэл.

– Чего тебе? – добродушно спросил он.

Вместо ответа что-то промычав, и взмахнув в воздухе руками, мальчик стал показывать знаки.

–Ты глухонемой? – догадался Вэл. Мальчишка закивал и протянул ему букет. Артист взял его и, по привычке, взглянул в зеркало. В отражении он увидел симпатичного мужчину с тщательно прокрашенными светлыми волосами и «фирменной» родинкой на щеке, благодаря которой его все узнавали. Вэл быстро провел рукой по волосам, придав прическе более стильный и небрежный вид. Потом полез в кошелек, достал деньги и протянул их уличному торговцу. Мальчишка, увидев деньги, отчаянно замахал руками, знаками показывая, что не хочет доллары, а хочет просто подарить ему цветы. Артист улыбнулся :

– Ну, спасибо! Порадовал меня.

Мальчик, спохватившись, протянул артисту листок.

– Тебе автограф? – догадался тот.

Мальчик закивал. Вэл, примирившись со своей участью «марионетки», достал ручку, положил лист на правый подлокотник и написал: «Желаю счастья!» и ниже поставил заковыристую подпись, которую он специально придумывал и тренировал долгими часами в юности, мечтая о славе.

– Если есть что-то действительно приятное в моей профессии, то это любовь благодарных зрителей, – сказал он и, обернувшись, поднял взгляд на мальчика, но обнаружил, что парень исчез. «Ничего не понимаю!» – артист обернулся по сторонам, и не найдя его, в полном недоумении перевернул листок. С обратной стороны он заметил странное послание и прочел его вслух.

«Час расплаты наступил. Убей! Если хочешь жить!». Рядом с текстом был рисунок в виде уробороса.

– Бред какой-то! – закричал Вэл, скомкал зло листок и бросил в салон авто, затем вышвырнул цветы из окна на дорогу. Он чувствовал себя полным придурком:

– Болван! Как можно быть таким идиотом!

Было слышно даже на улице, как из его дорогой машины доносился крик и ругательства. В бешенстве Вэл несколько раз сильно ударил ладонями по рулю. Потом, немного придя в себя, и «правильно подышав», как учил его личный тренер по йоге, он постепенно успокоился. Только теперь актер заметил, как из мимо проезжающих машин, к нему из окон заглядывали люди и крутили пальцем у виска. Обернувшись, он догадался, что его авто мешает «потоку». Впереди дорога перед ним уже освободилась и злосчастная пробка, которая так сильно его задержала, рассосалась. Он повернул ключ зажигания, нажал на педаль газа и быстро помчался по шоссе, часто перестраиваясь из ряда в ряд, обгоняя все машины по пути. Буквально долетев до театра, он направился сразу в свою гримерку, на бегу здороваясь с коллегами, и спешно пытаясь проскочить мимо всевидящего ока режиссера, который беспощадно третировал труппу за опоздания, прогулы и пьянство. Вэл змеей проскользнул в гримерку и закрыл дверь. Устало швырнув ключи от машины на столик, он сел перед большим зеркалом, подсвеченным лампочками. Теперь можно и выдохнуть. Он посмотрел на себя в профиль и «примерил» на себя образ Нерона, так же, как женщина прикидывает красивую меховую шубку в магазине. Он взял парик и недовольно посмотрел на искусственные волосы, щетиной торчащие в разные стороны. Поискав на столе расческу, он стал их приводить в порядок, как вдруг, в углу на столике, он заметил белый запечатанный конверт. Вэл схватил его, нетерпеливо открыл и прочел: «Все тайное становится явным! Я знаю твой секрет, гонщик! Убей, если хочешь жить. Срок 72 часа! Время пошло». Руки у артиста от волнения задрожали. «Откуда он знает? Кто это?» – подумал Вэл. Архив его памяти услужливо предоставил ему доступ в тот день, о котором он давно пытался забыть.