Сергей Курган - Маскарон. Роман

Логика и здравый смысл подсказывали, что вероятнее второе, и вряд ли это ее «Пра»: слишком уж быстро она ее нашла. «Такие скорые находки в архивах маловероятны, – размышляла Аня. – Но ведь не исключены»! Так что же? Это «пустышка»? Ложный след? Или..? Интуиция молчала. Но было что-то еще, что не говорило «нет». Это «что-то» зашевелилось где-то глубоко-глубоко в душе, и она не могла его точно назвать. Может быть, это было именно то, что называют «голосом крови»?

И вдруг она вспомнила слова бабушки, когда та, незадолго до своей смерти, рассказывала двенадцатилетней Ане семейное предание. Бабушка сказала, что имя сожженной было утеряно, так как рассказ этот всегда передавался в семье из уст в уста и никогда не записывался. Но известно, что имя было не немецким, а латинским и, как выразилась бабушка, «с каким-то смыслом». «Это было «говорящее имя», – добавила она.

«Агнесса! Ведь это имя латинского происхождения», – подумала Аня, – «и оно действительно „говорящее“! „Agnessa“ по-латыни значит „агница“, „овечка“. Невинное создание, приносимое в жертву. Да, это имя со смыслом». Аню охватило волнение. Что это? Пустой номер или еще одно указание на «Пра»? Последнее ничем не подтверждалось, все это вполне могло быть совпадением. Факты не говорили ничего определенного – сведений было слишком мало. Интуиция продолжала молчать. Но угнездившееся в глубине души «что-то» оставляло надежду.

Обратившись к лежащему перед ней документу, Аня прочла: «Инквизиционное дознание по делу фрау Агнессы Штробль, супруги бургомистра, обвиняемой в колдовстве и малефиции 7 7 Порча (лат.) ».

«Супруги бургомистра, вот как»! – раздумывала Аня. «Городской патрициат. Может ли эта женщина быть моей „Пра“? Ведь в семье всегда говорили, что наши предки в Бамберге были ремесленниками. Правда, теперь уже я точно знаю, что они были купцами, и лишь много позже обеднели и занялись ремеслом. Но все же – бургомистр! Это очень круто. Значит, что? Тупиковая линия»?

Но оставались сомнения. История про ремесленников, указывающая на принадлежность к «трудящимся», должно быть, была придумана в советские времена, от греха подальше. На самом же деле ее предки в Бамберге, вероятно, принадлежали к высшим слоям общества. Аня верила, да, наконец, просто чувствовала, что это так. Чувствовала и надеялась это подтвердить.

«Это только начало». – сказала она себе. «Здесь еще очень много вопросов».

Она вновь обратилась к тексту.

«19 августа 1609: фрау Агнесса Штробль заключена по подозрению в ереси, колдовстве и малефиции».

Дальше пошел уже привычный кошмар. Но Аня почти сразу, едва ли не с первых строк, почувствовала, что тут присутствует нечто неординарное: такое, что придает этому делу исключительный характер.

Сначала все шло вроде бы по обычной схеме.

«20 августа: Отказалась признаться. Подвергнута бичеванию.

«21 августа: Упорно отрицает вину. Повторно подвергнута бичеванию. Затем растянута на лестнице».

Уже тут обратил на себя внимание один момент: слишком уж интенсивный ход пыток и допросов, чрезмерное усердие палачей. Даже для бамбергских судов это было чересчур быстро. Складывалось впечатление, что инквизиторы находились в цейтноте и потому торопились, стараясь сломать Агнессу как можно скорее. Куда они спешили? Что так подгоняло их?

Чего они только с ней не вытворяли»! К услугам заплечных дел мастеров был широкий «ассортимент» истязаний – уж в этом не было недостатка! Было из чего выбирать.

Аня, верная своему методическому подходу, сделала выписку, составив краткий перечень.

Пытки, применявшиеся инквизицией в Бамберге :

Основные :

– тиски для больших пальцев;

– ножные тиски;

– порка, как вариант порка в подвешенном виде;

– лестница;

Дополнительные и особые пытки :

– колодки с железными шипами (эта пытка могла длиться до шести часов);

– страппадо (усовершенствованная пытка сдавливанием);

– сильное трение шеи веревкой (шею протирали до кости!);

– погружение в ванну с ледяной водой;

– сжигание волос под мышками и в паху (часто с намазыванием их серой);

– «стул для молитв» – доска с остро отточенными деревянными колышками, на которой пытаемый стоял на коленях;

– кормление соленой селедкой, при котором не давали воды

– горячие ванны с добавленем извести

Когда Аня перечитала этот список, ей стало нехорошо. Очевидно, она побледнела, и мужчина-архивариус это заметил и подошел к ней.

– С вами все порядке? – с тревогой спросил он.

Аня слабо улыбнулась.

– Да, все хорошо, спасибо, – ответила она, превозмогая легкую дурноту.

– Вы читаете отчеты судов инквизиции уже несколько часов, – продолжил мужчина, явно не поверив Ане. – Это материал, читать который в таких объемах небезвредно для душевного и физического здоровья. Я настоятельно рекомендую вам на сегодня ограничиться уже прочитанным.

Аня хотела было объяснить собеседнику, что нащупала кое-что интересное, но в последний момент удержалась от этого.

– Я почитаю еще пятнадцать минут, – сказала она. – Хочу дочитать один документ, а затем последую вашему совету. Спасибо.

– Ну, смотрите.

Аня промолчала и вновь обратилась к тексту. Весь «основной список» пыток был применен к Агнессе, но и на второй день сломить ее палачам не удалось. «Как Агнесса могла все это вынести»? – задала себе вопрос Аня. – «Что поддерживало ее»?

Анино внимание привлекла к себе фигура главного дознавателя – некоего брата Ксаверия. Он был не из числа местных инквизиторов, а прибыл из Рима и был наделен особыми полномочиями. И хотя прямо это не говорилось, но из некоторых фраз можно было заключить, что он был доверенным лицом самого генерала Ордена иезуитов Клаудио де Аквавивы.

22 августа инквизиторы приступили к «прокалыванию». Этот трюк заключался в том, что у обвиняемой искали на теле «клеймо дьявола», которое тот якобы ставит на тех, кто заключает с ним договор. Обычно таковым объявлялось какое-нибудь родимое пятно. После чего это место прокалывали.

Дело в том, что то место, где находилось «клеймо», считалось нечувствительным к боли, и если при прокалывании этой точки обвиняемая не реагировала или слабо реагировала на боль, ее виновность считалась доказанной. При этом прокалыватели нередко прибегали к мошенническому приему: рукоятка иглы делалась полой, и в момент прокалывания игла убиралась в рукоятку, не касаясь тела. Естественно, обвиняемая ничего не чувствовала и не вскрикивала от боли, и на этом основании признавалась виновной и приговаривалась к смерти. Если же родимых пятен не находили, то «клеймо дьявола» попросту считалось невидимым и таковым назначали любую точку тела. И вот, к Агнессе тоже решили применить эту процедуру. Дальше начиналось изложение ее хода, но тут был как раз конец страницы.