Валера Жен - Катарсис

Может, и не вспомнил бы, но остановился как раз напротив домика Леготиной и ее подруги. За спиной лес, то есть непреходящая вечность, а перед глазами открывается панорама спальных корпусов со своими мелкими, но привычными, заботами. Вмиг сознание перестроилось, теперь для меня стали близкими простейшие человеческие радости. Я могу разглядеть столик на террасе и веселую суету моих милых женщин. Да, они стали моими, потому что никто не запретил мне так считать. Я уже с ревнивым чувством собственника присматриваюсь к соседним домикам и к праздным людям, разгуливающим по каменистым дорожкам перед корпусом №6.

На соседней террасе подозрительно замер молодой человек в модном светло-кремовом костюме. Окаменел в неуклюжей позе, выйдя из комнаты. Ушибся дверью? Высокий белобрысый парень, как будто даже симпатичный. К нему сзади подкрался второй, темный – с ужимками паяца. Они с не меньшим вниманием, чем я, наблюдали за сервировкой обеденного стола у женщин. Нет в их лицах благородной мягкости. Передо мной воплощение чего-то мрачного и безысходного, когда не уйти в сторону и не преодолеть. Чего не преодолеть? Втемяшится в голову! Происходит обычная сцена, свойственная всем курортным местам, связанная с поисками хоть какого-нибудь развлечения. Добродушные ребята, чуть выше среднего роста, с нормальной, или даже привлекательной, внешностью. Есть в их движениях пластичность, хорошо бы смотрелись на какой-нибудь провинциальной сцене в качестве конферансье. Так хотелось думать, но я все равно чувствую отрицательную энергию, направленную на привлекательные объекты моего исследования.

Впечатление может оказаться обманчивым, тем более – мое, усиленное волнующим дыханием леса. В моем мозгу рождаются фантазии, предвосхищающие поступки чуждых мне наблюдателей. Уже нет сомнений в их низменных намерениях. Вот они о чем-то оживленно беседуют. Светлый роется в своем кошельке, вынимает монету, делает взмах рукой в сторону женщин. В то же мгновение доносится звон стеклянной посуды. Мужчины тушуются, но светлый проявляет находчивость:

– Сожалеем, но плата за вход на вашу террасу, похоже, выросла безмерно. Не позволите обогатить сервировку стола простым советским шампанским?

Мне надо слушать, чтобы предвидеть развитие событий. Наверняка эти люди – убийцы и насильники. Мне ли не знать!

– Вы так находите!? – с некоторым вызовом реагирует Леготина, как бы бросая перчатку. – Расплата будет стоить дорого. Одной бутылкой не обойдетесь.

Итак, сделан шаг в пасть удаву. По ее лицу медленно расползается пунцовый румянец, а в глазах появляется лихорадочный блеск. Внимание смазливого парня ей польстило, ее радует предстоящее знакомство и… возбуждает. Зуева повела себя более сдержанно. Исподлобья посмотрела на темного паяца, скромно добавила:

– Конечно, пусть приходят… ближе к вечеру.

Совсем ни к чему встревать , – мысленно успокаиваю я себя, возвращаясь в свое жилище. Теперь надо законспирироваться. В перечне моего холостяцкого багажа числятся большие зеркальные очки и широкополая соломенная шляпа. Разумный способ защититься от палящего солнца дополнился возможностью оставаться пристальным наблюдателем, не опасаясь разоблачения. Я не задаюсь вопросом, зачем детский маскарад. Возможно, сказывается безмерное желание увидеть со стороны, как строятся человеческие отношения, воспринять своими органами чувств – без литературных наставлений и влияния чужого биополя. Или в моем любопытстве проявляется еще что-то? Накануне поездки я пытался подвести теоретическую базу под скоропалительное решение стать наблюдателем короткого периода из жизни молодых женщин, их интересов и увлечений. Они всегда мне представлялись необычными существами, недоступными для мужского понимания. Прочитал немало книг, а видел только упрощенческую до примитивизма психологию. Выходит, сами женщины себя не знают и, соответственно, ничего правдивого не скажут. А я убедился уже в детском возрасте в непостижимости женской сущности. Теперь сложились уникальные условия для удовлетворения естественного любопытства. Моральную неправомерность своего поведения оправдываю необходимостью более глубокого познания женщин из-за необходимости каждодневного общения с ними. Я работаю в женском коллективе. Хочу я того или нет, для собственной независимости надо досконально их изучить. Любой грамотный юрист меня оправдает.

Когда появился на пляже, солнце уже замерло в зените, песчаный берег был усеян рыхлыми безвольными телами. Кое-где броско выделялись стройные загорелые фигурки, за которыми незаметно следили из-под прикрытых век. Мало движений, зато активный мыслительный процесс. Без натяжки можно снимать фильм под названием «Секс на пляже».

Мои объекты не торопятся идти на контакт друг с другом, даже наоборот – демонстрируют искушенных и уставших от любви баловней судьбы. Легко предположить, всю ночь занимались изнурительным сексом, теперь восстанавливают силы. Мускулистые тела мужчин растворились в искристой глади озера, а женщины плещутся у берега. Щурятся на солнце, перешучиваются с другими купальщиками. Иногда их ищущие взгляды устремляются далеко от берега. О чем-то они думают, чего-то желают. Остроты мимолетной любви?

Мое внимание поглощено развитием пляжного сценария, уже ничто не отвлекает от четырех фигур. Опрометчивый шаг, и я повалился на возникшее препятствие. С немым восторгом ощущаю трепетное дыхание и волнующее тепло юного создания, в растерянности обнявшего меня. Вместо испуга в глазах смутная надежда. Мои губы самопроизвольно коснулись алого полураскрытого цветка с перламутром идеальных зубов. Она опустила веки.

Можно ли презирать женщин, и за что? Нечаянно и внезапно попал в незащищенную брешь, впору стыдиться собственной рассеянности и неуклюжести. Но одержана тактическая победа, надо бы оценить ее масштабы.

– Как тебя зовут?

– Ирина.

– Я люблю тебя, Ирина.

– Это неправда, – шепчет она.

– Я люблю жизнь, а ты ее лучшее проявление, – безуспешно пытаюсь я обмануть себя.

За лесом угасает вечерний закат, с озера веет легкий влажный ветерок. Долгий волнующий день подошел к концу. Кое-где в окнах теплится свет, привлекая мошкару и внимание поздних гуляк. В зашторенных окнах двигаются тени обитателей спальных корпусов. Все готовятся ко сну.

Я незаметно прошел мимо террасы крайнего домика, пересек открытое пространство, остановился на краю леса – как раз напротив освещенного окна. Спокойная уверенность не покидает меня, густая растительность служит надежным прикрытием. За воротник сваливаются хвойные иголки, но я мужественно терплю вынужденное неудобство. Моему терпению способствует оскорбленное самолюбие. В течение дня я видел неприкрытый, даже наглый, флирт. Мои идеалы бессовестно попрали, и Леготина потеряла свое былое очарование. Да, она сама стремится стать добычей какого-то смазливого ловеласа. Невозможно смириться с утратой. Да, эти женщины своей неразборчивостью вынудили меня на адекватные поступки. Ни шагу назад! У меня тоже есть характер, я не прощаю предательства. Кажется, ежедневные размышления о женщинах сказались на мне не лучшим образом, я серьезно вжился в роль собственника.