Валера Жен - Катарсис

Вот она откровенность, застывший кадр немого кино. Впору писать портрет. Тревожная дымка как символическая ширма, прикрывающая ранимую душу. Неплохо смотрятся красиво очерченные крупные губы, в минуту расслабленности становятся особенно сексуальными. Русые пышные волосы придают женственную мягкость всему облику. Мне удалось пробить брешь в ее защите, я увидел нежность и душевность безграничную. Надо бы ее разговорить. Пока мое любопытство не удовлетворено, а я сам видел, как в ее кабинет несколько раз приходил симпатичный и мужественный подполковник. Всякий раз приносил огромный букет цветов. Другая бы тараторила о выпавшем счастье, но я даже не видел радостного блеска в ее глазах.

– Покажите человека нормального! – патетически восклицаю я, вскакивая со стула и артистически простирая руку в оконное пространство.

Вообще-то интересно с ней разговаривать. Она это умеет движениями души, то есть невидимыми знаками. Вслух не хочет, сама не знает, как сказать. А я догадываюсь. Примерно так: Какая во мне бездна! Что в ней, на что я способна, что будет со мной завтра? Я легко могу предугадать все ее поступки и даже представить распорядок ее дня на любое время года. Конечно, моя уверенность чрезмерно самонадеянная, но тем более серые будни наполняются красочными игровыми эффектами. Да, перед моим мысленным взглядом проходит вся ее жизнь, если бы даже она противилась моей любознательности. Мало ли чего ей хочется! Наконец, я не собираюсь вести ее под венец. Ее искренность мне ни к чему, главное – я верю.

– Ты живешь с мамой? – решил я проверить свою интуицию.

– Да. А что?

– Наверняка она готовит обеды и тебя обстирывает.

– Не знаю, кто про меня сплетничает, но мы и впрямь разделили обязанности. А как иначе! Я – на работе, мама скучает. Правда, летом есть малюсенький сад, там ковыряется. Пусть. Мне ни к чему, я в ее дела не суюсь – от греха подальше. Считает, я ничего не умею.

Следующий день для нее наступил как праздник. Теплое июльское утро, птичья перекличка и смутные надежды – как у всех незамужних тридцатилетних. Впервые за лето собралась на туристическую базу. Есть такая – «Лазурная гладь». Размечталась, а в дверь звонит Зуева. Пришла выкрашенная под яркую блондинку, в пышном красном сарафане, с роскошной сумочкой через плечо. Не только зелень глаз притягивает, вся фигура – сгусток женского великолепия.

– Чего так рано прискакала? Небось, подмыться успела после своего Ленечки.

– У нас опять разлад. Что-то пронюхал. Игорь домой звонил, а этот козел рядом с телефоном оказался, – пояснила Зуева в тон показной грубости подруги.

– Не пойму тебя, Любаша. Не любишь, а живешь. Чего, спрашивается.

– Пусть хоть сейчас катится.

Если голос у Леготиной ближе к контральто, то у Зуевой уклон к лирическому сопрано с его мягкостью и гибкостью тембра. У обеих женщин голоса хорошо поставленные, им бы еще музыкальное образование. Основательность и легкость – две составляющие для крепкой дружбы. Внешняя привлекательность гармонирует с приятностью в общении. Мне так хочется думать, ведь я никогда их вместе не видел. Мой сценарий построен на многочисленных высказываниях Леготиной, ее упоминаниях психологии и быта подруги.

– Правда, с сыном находит общий язык. Да и тому интересно. Все-таки офицер… Ох, Галка, не терплю его, – вырвался у Зуевой стон. – От поцелуев тошнит. Лезет обниматься, а я…

Собираются молодые женщины отдыхать. И судя по тому, какие вещи берут с собой, можно дополнить их психологию, духовный мир и перспективные планы. У Зуевой красная сумочка вместила только необходимую парфюмерию и серебристый купальник из эластика. Галина подбирала вещи более тщательно, учитывая все возможные случаи, возникающие во время пребывания на туристической базе. Может, хотела привлечь к себе внимание разнообразием туалетов, поэтому воспользовалась большой плетеной сумкой, дожидающейся на выходе из квартиры.

Различие наблюдается как в одежде так и в косметике. Галине нет необходимости подкрашивать глаза, похожие на безоблачное небо, они и без того сияют на широком лице. Основное внимание она обращает на губы, не обходится одним цветом помады. Я могу позволить себя целовать тут, тут… в губы – не люблю . Ей жалко трудов, потраченных на сложный грим. Зуева не красит губы, если не считать ироническую подрисовку в уголках рта. Ее внимание направляется на раскосые глаза, подчеркивая их зелень и делая нереально большими. Экзотическая личность, – так однажды высказалась о ней Леготина. Что она имела в виду? Понятие личности подразумевает, прежде всего, наличие духовности.

Хочу верить, все происходит в соответствии с моими предположениями на основе многочисленных бесед с Галиной, хотя вряд ли можно претендовать на законченные знания. Женщины – многосторонние создания, для привлечения внимания открывают лишь часть завесы над своей сущностью. Может быть, я глупый фантазер, но бесплодные дискуссии с ней наводят на мысль о присутствии невидимого препятствия для полного понимания мужчин и женщин. Самоуверенные разглагольствования сексологов и психологов, в моем понимании, – ловля блох в каком-нибудь парике, когда самого человека нет. И знания о женщинах будут обязательно неполными, а то и вовсе примитивными.

Но какие знания у молодого парня! Во мне самом уйма противоречий. Я сам бываю не готов к своим поступкам, не знаю, что выкину завтра. И уж совсем абсурдно быть уверенным в женщине и причинах ее поступков. Ее жизненный путь – клубок рваных ниток. Какие-то узелки, обрывки, относительно длинный отрезок, но во всем нет законченности. И, конечно, любой поступок женщины – крохотная часть общего клубка, а с какой стороны сущности – одному богу известно. Думаю, женщины отличаются от мужчин уже на чувственном уровне. Разница в ощущениях, а последующие роды вскрывают другие психологические различия. Невозможно даже на мгновение стать на место женщины, чтобы ощутить всю гамму ее жизненных переживаний. Но мне, как самонадеянному парню, очень хочется приблизиться к пониманию их мышления. Под действием Урана мои чувства обостряются, мозг вырабатывает энергию, которая, материализуясь, заполняет пространство вокруг загадочных пассий, посылает обратные импульсы, несущие какие-нибудь сведения. А знание – мощное оружие.

Зуева – воплощение женственности, является для меня тем садом, план которого с наивной простотой изложила Леготина. Я полюбил ее как необходимое дополнение к моей откровенной собеседнице. Привлекает кажущейся доступностью, хотя лично я ее не знал, и она никогда меня не замечала. И все-таки вошла в мир моих грез. В пятницу я часто и бесцельно ходил из комнаты на кухню и обратно, не находил себе места. Если бы еще моя полуторка была просторной, а то вполне подходил под определение белки в колесе.