Валера Жен - Катарсис

Ездил с группой на объект по поводу ограбления, изучал обстановку, допрашивал свидетелей, но мыслями часто обращался к воскресным впечатлениям. Пытался анализировать наблюдения за своими подопечными, но всякий раз видел перед собой восторженный нежно-голубой взгляд. Кое-как управился с текущими делами и прямо с объекта поехал домой.

В шестнадцать часов он сидел на кухне, прихлебывал горячий кофе и рассматривал уже просушенные фотографии. Улыбка удовлетворения не сходила с его лица. Наконец сложил посуду в раковину, собрал снимки в целлофановый пакет, оделся и поторопился к знакомому кинотеатру на краю города. Фильм еще не начался, и в вестибюле сновали люди. Раиса Абдурахмановна стояла у дверей в зрительный зал и методично проверяла входные билеты. Теперь это была уставшая старушка. Ее как будто огорчал наплыв посетителей, а отсутствие стула вызывало неуверенность. Не замечала Степана Михайловича, и он присел у стены, откуда мог наблюдать за ее жестами и выражением лица.

Положил на колени две наиболее удачные фотографии. На первой – изображение в полный рост. Зуева, раскинув руки, спускается по ступенькам крыльца, а Вадеев прикрывает дверь кафетерия. На другой – фрагмент первого снимка, лицо крупным планом. Дугообразные брови, раскосые глаза, на переносице едва заметная родинка – то, чем вызвано озарение. У Раисы Абдурахмановны родинка на том же месте, но более заметная, как бы искусственно поставленная. Разрез глаз совпадает, а брови… тоже. Нос незначительно отличается, у Зуевой – длиннее и аккуратней. Рот… трудно говорить о полном сходстве, но что-то общее есть. Самое главное – именно общее восприятие. Одинаковая психология? Уже и сомнений нет, они являются родственницами. В какой степени? Или Степан Михайлович нашел почти двойников. Разница в возрасте.

Как только закрылись двери в зрительный зал, Раиса Абдурахмановна заняла место за служебным столом, остановила на нем взгляд. Он не стал томить ее в ожиданиях, тут же подошел, поздоровался и положил фрагмент снимка перед ней.

– Извините, побеспокоил. Вот…

Она опустила глаза на изображение и оцепенела. С минуту смотрела в одну точку, потом суетливо задвигала ящиками стола.

– Где мои очки… совсем глаза не видят. А ты, милый человек, присаживайся. Помню тебя, помню. Как же не помнить, – себе под нос твердила старая женщина.

Раиса Абдурахмановна сразу узнала девушку, теперь разыгрывает спектакль. И как не узнать, если Зуева систематически посещает кинотеатр, поддерживает связь с воровской группой. Понятно, тянет время и собирается с мыслями.

– Возможно, девушка приходила сюда. Посмотрите внимательно.

Она отложила найденные очки, протерла глаза носовым платком, отрешенным голосом проговорила:

– Это моя дочь.

– Как ваша… дочь!?

– Да, Любочка. Моя кровиночка, – подтвердила и оперлась щекой на пухленький кулачок.

– Где она сейчас?

– Не знаю, дорогой. Пропала Любка, а Николку мне оставила. Это внука, значит.

– Может, знают друзья?

– У нее один приятель, и тот исчез.

– Кто?

– Есть… Валерик. Уж такая любовь! – Она в отчаянии заломила руки. – Нет их, а тебе что за дело?

Несчастье матери выглядит искренним и производит на Алексина далеко не радостное впечатление. Пусть его догадка оправдалась, но исчезновение молодых людей грозит непредсказуемыми последствиями, вызывает наихудшие предположения.

– Скажите, Раиса Абдурахмановна, она летом была на туристической базе? – проникновенным голосом спросил он, доверчиво глядя в глаза смятенной женщины.

– Оставьте меня в покое! Она бывает только на торговых базах. – Взмахнула руками, как бы отталкивая нежелательные воспоминания.

– Жаль, если не знаете или… скрываете.

– У нее своя жизнь, – всхлипнула несчастная мать.

При ее душевном состоянии дальнейшие расспросы не могут иметь успеха, и Алексин направился к выходу. Вовремя сообразил, вернулся.

– Я, Раиса Абдурахмановна, занимаюсь этим неофициально и хочу помочь молодым людям. За ними охотится нехороший участковый. – Положил перед ней визитную карточку. – Звоните!

Она проводила его пронзительным взглядом из-под тяжелых век. Его он ощущал даже тогда, когда давно за спиной захлопнулась дверь. Взгляд мудрой и душевно истерзанной женщины.

Вечер.

Поскольку его игра раскрыта, о чем он позаботился сам, то решил и дальше действовать открыто. Прежде всего, зашел в дом к Вадееву. Звонил с перерывами не меньше пяти минут. Слышал, как внутри надрывается звонок, но признаков жизни не обнаружил. Повернулся на шорох за спиной. Мимо него проходила очень привлекательная женщина – в обтянутых джинсах, модной коричневой куртке из натуральной кожи, с молодой овчаркой на поводке. Посмотрела на него и неопределенно хмыкнула. Голова высокомерно поднята, причудливыми локонами спадают на плечи длинные рыжие волосы. Вставила ключ в замок соседней двери.

– Барышня, простите за вопрос! Вы когда последний раз встречали хозяина двадцать первой квартиры?

От его голоса собака вздрогнула, угрожающе зарычала, а женщина приняла вызывающую позу.

– А вы кто будете!? Не инструктор ли по сексу? Было бы кстати, о то у бедных детишек фантазия истощилась. Судя по звукам из квартиры, их любовные отношения грешат повторами.

Алексин показал удостоверение и на приглашающий жест вошел следом за ней и собакой в квартиру. Сразу за порогом остановился, через открытую дверь комнаты оценил обстановку. Отделка и меблировка выполнены по высочайшим стандартам, повсюду расставлены и развешены антикварные вещи. Судя по манере держаться, женщина ведет независимый образ жизни. И трудно представить, чтобы она одна могла с таким комфортом обустроить двухкомнатную квартиру.

– Вы живете одна?

– Что ж, вы сообразительны, – улыбнулась она, снимая и вешая на крючок куртку и открывая все прелести обтянутого блузкой торса. – Уже давно счастлива… Наденьте тапочки и ступайте в комнату.

Степан Михайлович с удовольствием принял приглашение и слушал, как на кухне она возится с псом, что-то ему скармливая. Когда вернулась в комнату, его сердце учащенно забилось. Внешний облик предстал настолько соблазнительным, что он не решался говорить о деле. Вспомнил Людмилу, попытался взять себя в руки.

– Вижу, вы окрепли. Так что за дело? – небрежно обронила она, усаживаясь в кресло напротив.

Он смотрел, как она демонстративно закидывает ногу на ногу, вытягивает стройный торс, складывает на коленке узкие ладошки. Невольно обратил взгляд на крутые бедра и обнаружил на джинсах вдавленные округлые полоски – следы от резинок. Что там надето?.. Поднял глаза и мгновенно покраснел.

– Ха-ха! – развеселилась она. – Вы действительно следователь, а я, уж было, усомнилась. Так вы спрашиваете, видела ли я соседа. И я вам отвечаю: не видела, но слышала. Его с подружкой невозможно не слышать.