Влад Костромин - Шпулечник

– Иди, – разрешил Димка, усаживаясь на освободившийся пень. – Еще один дурак, – зевнул брат, глядя вслед растворившемуся в саду приятелю. – Поверил.

– Какой сам, такие и друзья, – согласился я.

Димка подозрительно посмотрел на меня, но ничего не сказал. Прихватил из дома сумку и пошел в магазин. Взял в долг три трехлитровых банки с концентрированным лимонадом. Мы его разводили водой и продавали детям помладше. Едва дотащив концентрат, снова жадно кинулся в магазин и взял пачку печенья, пять брикетов киселя, две буханки хлеба и зачерствевший батон. Он бы, возможно, прихватил и что-то еще, но в магазине больше ничего не было.

– Знатная добыча, – хвалился мне, расставив покупки на столе. – Ты бы не додумался.

– Угу, – я долбил батоном по столу, пытаясь отломать кусок. Нож батон не брал.

– Целых две буханки и батон! – ликовал брат.

– Угу.

– Концентрата три банки!

– Угу.

***

К вечеру вся деревня, напуганная рассказами Аньки Мартынец, мамаши Чомбы, вешала замки на свинарники. Мать тоже велела загнать свиней на ночь в хлева.

– Тань, без паники, – отец пришел с работы выпивши.

– Свиней воруют, а ты без паники!

– Спокойствие! Я остановлю беззаконие.

– Какое ты беззаконие остановишь, чудо в перьях? Ты же лыка не вяжешь.

– Я повяжу преступников! – кинулся в кресло к телефону и начал тыкать в кнопки, набирая номер. – Зин, ты? Директор беспокоит. Мужика позови. Что значит какого? У тебя их много? Своего. Во. Никола, привет, это я, Вэ-Вэ. Микола, бросай все – будем свинокрадов ловить.

Вооружившись ружьем, одев бежевый югославский плащ и напялив украденную у профессора в Москве коричневую шляпу с воткнутым пером селезня, отец растворился в сумраке.

– Сумасшедший, – поплевала вслед мать. – Опять всей деревне не даст спать. А вы куда намылились?

– За заборами, – ответил я.

– Вы бы передых сделали, а то вся деревня из-за свинокрадов на ушах стоит. Еще поймают, да за свинокрадов в темноте примут и наваляют, как следует.

– Нас могут побить? – насторожился Димка.

– Побить полбеды, за свиней могут и убить, – обнадежила мать. – Вы осторожнее там.

Димка испуганно посмотрел на меня.

– Может, не пойдем?

– Ты сам эту кашу заварил, теперь расхлебывать надо.

– Продать сколько лимонада теперь можно.

– Денег столько у малышни нет, – остудил его радужные надежды.

– Все равно – сами пить будем.

– Дорого.

– Так бесплатно же.

– Ты еще книгу не спер.

– Почему я? – удивился Дима.

– А кто? Я что ли?

– Да, ты же старший, тебе и воровать.

– Ты хочешь, чтобы меня посадили?

– Чего тебя посадят? За тетрадку не посадят.

– Ну… – я задумался. Вроде, если подумать, то за тетрадку не посадят. Но, с другой стороны, в ней записаны долги половины деревни, а это деньги, – не знаю…

– Мы же воровать ничего не станем, там брать нечего, значит, кражи нет.

– Взлом все равно будет.

– Мы, если что, скажем, что там было взломано, а мы просто зашли… посмотреть…

– Угу, чтобы ничего не украли, – скептически усмехнулся я. – так нам и поверят.

– Скажем, что от свинокрадов прятались.

– Ты сам себя слышишь?

– А что?

– От каких свинокрадов мы могли в магазине прятаться?

– Мало ли? – брат пожал плечами. – Они же вокруг.

Так, тихо переговариваясь, мы прошли почти до конца улицу, на которой стоял детский сад. Навстречу выскочила машина, ослепив светом внезапно вспыхнувших фар. Хлопнула дверца.

– Сдавайтесь!!! – завопил за светом знакомый голос. – Вы окружены!!!

– Вэ-Вэ, – послышался еще один знакомый голос – нашего соседа, Кольки Кобана, высокого добродушного увальня, сильного как бык. Он без трактора вытаскивал застрявшие в грязи легковые машины, – это дети.

– И что? Дети не могут воровать свиней?

– Это твои дети…

– Да? – навстречу шагнул отец с ружьем. – Вы чего тут спотыкаетесь, дармоеды?

– Мы… это… – сказал Димка.

– Что это?

– Там свинокрады, короче! – выпалил брат.

– Где?! – взревел отец.

– Возле дома Лукьянова.

– В машину!

Мы залезли сзади в УАЗ-ик.

– Ямщик, гони! – кричал отец.

Кобан гнал машину по улице. Перед домом ветврача Лукьянова затормозил. Отец выскочил и ломанулся во двор. Вышел через несколько минут обескураженный. Постоял в раздумье, залез в машину.

– Вэ-Вэ, у Лукьянова же свиньи нет, – сказал Кобан.

– Он мне сказал… – отец взгромоздился на сиденье и повернулся к нам. – Каких свинокрадов вы тут видели, придурки?

– Нам показалось, – начал сочинять Димка, – что кто-то лез через забор…

– Когда кажется – креститься надо, – сплюнул отец и повернулся к соседу. – Николай, возвращаемся на исходную позицию. Они где-то рыщут, я чую.

Машина с потушенными фарами заскользила по темной улице.

– А мы? – спросил я.

– На подхвате будете, – решил отец. – Хватит держаться за мамкину юбку. Будете привыкать бороться со злом.

– А то совсем озверели, ворюги эти, – сказал Кобан. – Заборы почти каждую ночь пропадают.

– Угу, – поддакнул я.

– У Сереги антенну украли, – продолжал Кобан.

– Вопиющий факт, – строго заключил отец. – Контрреволюция на марше.

Мы с братом уважительно молчали.

– Все из-за перестройки, – согласился Кобан. – Крышу в сарае разобрали, суки!

– Подрыв основ государственного строя, – солидно сказал отец, – иначе не скажешь. Ничего, Никола, они еще за все ответят, – достал носовой платок и звучно высморкался. – Скажу тебе по секрету, – понизил голос, – строго между нами. Это неуловимые братья Орешниковы.

– Вэ-Вэ, а кто это? – Кобан тоже понизил голос.

– Это главари банды контрабандистов! – отец щелкнул зубами, как Серый волк. – Я когда банду раскрыл, с КГБ вместе, то они сбежали и теперь мне мстят.

– Ого, – сосед уважительно посмотрел на отца.

– Вот тебе и ого, – по индюшиному напыжился отец.

Часа два мы катались по деревне, пытаясь поймать мифических свинокрадов.

– Вэ-Вэ, – осторожно предложил Кобан, – может, спать пойдем?

– Враг не дремлет! Мы на страже, Микола! Почти, как на границе. Ты представь, – неожиданно заголосил отец, – что за тобою полоса пограничная идет.

Собаки по деревне взвыли.

– Свинокрады! – закричал отец, колотя по дверце. – Вперед, Микола! Хватай!

УАЗ послушно рванул вперед. Заметив темную тень, Кобан включил фары. Машина затормозила перед ослепленным человеком. Отец, шурша плащом, вывалился наружу.

– Стоять!!! Стреляю!!!

– Владимирыч, это я, – жалко проблеяла фигура.

– Владимирыч – это я, – резонно возразил отец. – Руки вверх, свинокрад!!! – скакнул вперед, замахиваясь прикладом в голову, но остановился, рассмотрев жертву. – Коль, ты?

– Я, – подтвердил стоящий с поднятыми руками погорелец Кузьмич, подрабатывающий ночным сторожем.