Лев Голубев-Качура - Пропавший пассажир теплохода «Достоевский». Боевик

Вася невольно закрыл глаза, и подставил лицо солнцу – блаженная улыбка счастья, легла на его лицо.

Но он быстро опомнился, и на мостик поднялся молодым, строгим помощником капитана.

Поздоровавшись со всеми, он вежливо спросил у сидящего на диване старшего помощника:

– Николай Фёдорович, как прошла вахта?

На его вопрос последовал односложный ответ:

– В вахтенном журнале отмечено.

Вася удивлённо посмотрел на старпома – никогда ещё Николай Фёдорович не отвечал таким образом. Он всегда старался помочь молодому помощнику. Он много знал, и был для Васи многогранным источником знаний. А сегодня его словно подменили.

Старпом, прощаясь, сухо произнёс: «Вахту сдал!»

Вася был крайне удивлён его холодным тоном.

Изучающе посмотрев на старпома, и не поняв, почему Николай Фёдорович так сухо ответил, Вася, пожав плечами, произнёс дежурную фразу: «Вахту принял».

* * *

Спокойно заканчивался второй час Васиной вахты. Ничто не предвещало каких-либо неожиданностей ни с погодой, ни с управлением кораблём.

Всё также в небе висело и светило солнце, всё также ровно рокотали дизеля, и всё также форштевень теплохода, словно плугом, разрезал волны.

Пассажиры играли в волейбол, купались и загорали, а некоторые просто прогуливались и вели разговоры.

Недавно познакомившаяся молодёжь, скрываясь от нескромных взглядов в укромных уголках, целовалась.

Жизнь продолжалась!

Через несколько минут теплоход должен был повернуть на тридцать градусов влево, чтобы обойти рифы.

Вася, стоя возле рулевого, повернул голову в сторону «колдовавшего» над картой с циркулем в руках, пожилому штурману.

– Виктор Артёмьевич, когда поворот?

– Через семь с половиной минут.

Вася внутренне приготовился к выполнению маневра.

Это был не первый в его жизни поворот корабля.

Выдержав небольшую паузу, громко произнёс: «Всем приготовиться к изменению курса!», и стал наблюдать за стрелкой на корабельных часах.

Когда она, стрелка, отсчитала необходимое время, Вася, не повышая голоса, приказал рулевому:

– Костя, лево на борт, тридцать градусов!

– Есть лево на борт, тридцать градусов! – ответил рулевой, и повернул штурвал.

Но теплоход продолжал идти прямо!

– Костя, я же приказал – лево тридцать градусов! – повысил голос Вася. Ты почему не слушаешь приказа? Выговор захотел получить? Так это я быстро устрою!

– Я сделал, как вы приказали, – уверенно ответил рулевой.

Вася взглянул на стрелку, показывающую угол поворота рулей: она стояла на отметке тридцать градусов!

Тогда он, уже начиная волноваться, скомандовал:

– Костя, угол сорок пять градусов!

– Есть, сорок пять градусов.

Но теплоход, словно норовистая лошадка, не послушавшись приказов седока, продолжал со скоростью четырнадцати узлов, двигаться прямо!

– Штурман, расстояние до рифов? – спросил Вася.

А сам в это время быстро вспоминал техническую характеристику теплохода, которую совсем недавно изучал:

При такой скорости остановочный путь составит… восемь миль,..

И услышал ответ штуриана: «Шесть миль и два с половиной кабельтова».

Мы налетим на полосу рифов и разобьёмся, с испугом подумал Вася! Но вслух этого не произнёс, он лишь подумал так, а мозг уже лихорадочно искал решение…

И он, мозг, нашёл его! Вася громко скомандовал:

– Механик, машины стоп!

Дождавшись от механика ответа: «Машины стоп!», он сразу же подал следующую команду:

– Машины, назад, полный!

А, затем, уже чуть не плача, добавил:

– Захар Петрович, миленький, самый, самый полный назад…

– Дизеля могут не выдержать, Василий Егорович, – сомневаясь в правильности команды, ответил механик. – Я же за них отвечаю. Главмех мне голову, как курёнку свернёт! Вот хоть выговор давайте, а не могу я…

– А, если мы разобьёмся о рифы? Зачем нам тогда дизеля? – спросил Вася.

И уже более уверенно, не сомневаясь в правильности принятого решения, повторил:

– Назад, самый полный!

Моторы работали на пределе своих возможностей, даже перегородки машинного отделения вибрировали, и издавали звук похожий на стон…

Пассажиры, не догадываясь о грозившей им опасности, продолжали веселиться или флиртовать.

Только один пассажир – молодой человек из каюты номер семнадцать – старалсь не привлекать внимания, медленно продвигался всё ближе и ближе к спасательному кругу.

Только по его напряжённому лицу, словно он ожидал, или был уверен в какой-то неприятности, можно было догадаться о надвигающейся на теплоход катастрофе.

Но никто не обращал на него внимания.

Он был здесь, и вроде его не было.

Отдыхающим не было до него никакого дела. Каждый был сам по себе! И отдыхал согласно своему представлению о полноценном отдыхе.

Отдыхающие продолжали, каждый по своему, и в зависимости от «размеров» собственного кошелька и внутренних потребностей, «отдыхать».

А он, молодой человек, остановившись около спасательного круга, стал внимательно наблюдать за движением теплохода и действиями вахтовой команды.

Он всё видел и всё примечал, и делал выводы: правда, не очень утешительные.

Со своего места ему хорошо был виден капитанский мостик, и всё то, что там сейчас происходит.

Он видел, как туда быстро поднялись капитан, старший помощник, и главный механик с инженером-электриком.

Он догадывался о причине их срочного появления на мостике. И догадывался, вернее, был уверен в последствиях катастрофы.

* * *

Капитан, появившийся на мостике прежде остальных,

спросил у Васи:

– Что случилось Захарченко? Доложите!

Вася, торопясь, рассказал, о вышедшем из строя рулевом управлении и принятых им мерах.

Пока он докладывал, прибыли остальные, главные руководители.

А теплоход, потеряв управление, продолжал быстро приближаться к поясу рифов.

Капитан, выслушав доклад третьего помощника, голосом, который все услышали, сказал:

– Беру управление на себя! Главмех и инженер-электрик, немедленно найти и устранить неисправность! Захарченко, вы остаётесь при мне!

Главмех и электрик побежали выполнять приказание капитана…

А теплоход, немного замедлив ход, продолжал приближаться к рифам!

– Штурман, сколько до рифов? – резко спросил капитан.

– Одиннадцать кабельтов, – последовал быстрый ответ. Если теплоход не остановится.., то мы врежемся в них, и распорем днище.

Вася, прикинув скорость теплохода и расстояние до рифов, закрыл глаза, и не зная, как остановить корабль, стал просить Всевышнего о помощи.

А штурман, словно метроном, громко отсчитывал оставшееся расстояние – три кабельтовых, два, полтора…

Теплоход, словно подчинившись воле находящихся в рубке людей, сначала остановился.