Сергей Skolorussov - Черта невозврата

– Зачем такой красавице морщить лобик, задумываясь о цели нашего полёта. Пусть сюрприз принесёт вам только приятные неожиданности.

Продвигаясь в своём приветственном пожимально-целовальном обряде, отец Маргариты дошёл до высокого симпатичного парня. Дочка тут же приобняла красавца за талию:

– Папка, это мой близкий друг! Парень, как ты говоришь. Зовут его Грегори.

Грегори засиял прямыми рядами выбеленных зубов:

– Добрий дэн, Вачислав Ленидович! Рад знакомству!

– Аналогично, – пожал ему руку Вельтман.

Агния мечтательно прокомментировала подругам:

– Марго всегда умудряется самых красивых мужиков подцепить. Где она их находит?

Алиса в той же мечтательной тональности добавила:

– Какие всё-таки красивые имена у иностранцев: Гре-го-ри. У нас таких не бывает.

Штатный циник компании Ефим тут же вставил свои «пять копеек»:

– Конечно, не бывает. У нас с такими именами отродясь никого не было. «О! Найн Грэгори! Найн! Грэгори, найн! У! У! Я! Я!! Я!!! Натюрлих майн либен Анна Вырубова! О! О! О!!! Дастиш фантастиш!», – изобразил он в лицах диалог из традиционного немецкого фильма.

Парни заржали, Алиса фыркнула:

– Клоун!

– К вашим услугам. Морозьте дальше чушь, я буду рядом на подхвате, – Фима картинно раскорячился в реверансе.

В это время к Вельтману подошла моложавая дама в строгом синем костюме с бейджиком на груди, на котором были написаны её имя и должность:

– По списку собрались все, – сообщила она Вельтману. – Будем кого-нибудь ещё ждать?

Отец Маргариты обвел взглядом молодёжь и, не обнаружив ни у кого желания высказаться по этому поводу, подвел черту:

– Нет. Полный комплект. Больше никого не ждём.

– Тогда прошу всех пройти в самолет.

Пока молодёжь поднималась по трапу, Вельтман, Солнцев и Губский остановились чуть поодаль.

Вельтман, перекрикивая шум прогревающихся моторов:

– Как по плану «Б» зовут наш источник в Центробанке?

Солнцев:

– «Белочка».

– Что за идиотизм? Это шутка такая?

– Так с вами же согласовано! Давно.

– Видимо с годами у меня меняется чувство юмора. Впрочем, ладно. Не до разборок сейчас. Меня интересует, почему этот грызун, эта «бэлочка», перестал приносить нам скорлупки золотые? Он за свой инсайд получает миллионы баксов. А мы в последнее время едва сводим концы с концами.

Губский, перебивая:

– Леонид Вячеславович, у нас неплохие цифры по последнему кварталу…

– Вот именно – не плохие, – недовольно поморщился шеф. – Я же хочу, чтобы они были отличными. Серёжа, почему мы не знали заранее, что «Мегафон» откажется от выплаты дивидендов за 2017 год? Чего молчим, Серёжа? Мы поллярда могли на этом заработать.

– Леонид Вячеславович …

– Да я знаю, что ты скажешь, – Вельтман махнул в досаде рукой. – Но почему мы в последнее время обо всем узнаем, в то же самое время, как и обычные лохи?

– Леонид Вячеславович …

– Что «Леонид Вячеславович»? – передразнил его босс. – Почему наши конкуренты нажились на взлёте и обвале «Магнита», а мы в кромешной темноте конечной части пищеварительного тракта барахтаемся, наблюдая, как другие делят барыши? Короче! Я не буду приводить весь списочек ваших проколов. Он просто охрененный! Даю вам три дня, чтобы привести всех наших инсайдеров в тонус. Они уже оборзели! По полной! Гребут бабло без всякой отдачи. Просто так – за обещания будущих райских кущей. Но мне, чтобы слушать такие обещания, достаточно сходить в церковь. Причём почти бесплатно. Они что, думают мы с них не спросим по всей зарплатной ведомости? Или может они конкурентам сливают? Если выяснится, что это так – Лёша, ты знаешь, что делать. Мы ещё за свои деньги конкурентов будем кормить? И найдите мне крысу. Ещё вопросы есть?

Губский:

– У нас дело в Бабушкинском суде горит.

– Что случилось?

– Прокуратура не хочет переквалифицировать статью обвинения. Мы со следаком договорились, но новый прокурор отменил его решение.

– Это как так? Когда это прокуроры влезали в дело на стадии расследования?

Солнцев:

– Формально имеет право.

– Я не про «формально», я про прецеденты. Это что за новая птица?

Губский:

– Некий Филимонов. Из питерских. Говорят, руку мохнатую имеет на самом верху.

– И что? Попробуйте напрямую с ним этот вопрос решить.

Губский:

– В том-то и дело. Мы навели справки. Он не берёт.

– В каком смысле не берёт? Борец с коррупцией?

– Вроде того.

– И что? Бедный? Комнату в коммуналке снимает? На работу на велосипеде ездит?

Солнцев только усмехнулся на это.

Губский:

– Нет. Пока известно только одно. Он как в Москву переехал, сразу дом дорогой купил.

– Значит, засылайте гонца.

– Леонид Вячеславович, опасно засылать. Все говорят, что он не берёт. Вляпаемся.

– Серёжа, спасибо тебе. Развеселил меня перед дальней дорогой. Значит, говоришь, честный прокурор. Честный, но богатый.

– Выходит так.

– Запомни Серёжа одну простую истину, пока я жив: честный чиновник и богатый чиновник – это всегда два совершенно разных человека. Другого не дано. Причём первый – занесён в «Красную книгу», как вымирающий вид. Засылай гонца. Скорее всего его наши долбанные истцы на это дело подмазали. Значит надо дать больше. У вас всё?

Солнцев:

– Леонид Вячеславович, ещё раз. Может, охрану к вам усиленную приставить?

– К себе приставь, если ты дебил. Что ты ко мне пристал со своей охраной? Есть наводка?

– Нет. Но, что-то волнуюсь я.

– Волнуется он. Медведя пристрелить мне и Вовика достаточно.

Он поманил пальцем личного телохранителя, стоящего немного в стороне:

– Вова, ты из своей «пукалки» медведя завалить сможешь?

– Запросто, Леонид Вячеславович.

– Во! У человека нет сомнений. И мне это нравится. Я хочу, чтобы у всех тоже не было никаких сомнений, кто главный на бирже. Это бизнес и ничего больше. Безжалостный, кровавый и беспощадный. Но он такой по сути. Не я его придумал. И спрашивать вас за вашу работу я буду не по Трудовому Кодексу. Зарубите это себе на носу! И всем внушите. Особенно этим зажравшимся инсайдерам. Как? Я не хочу знать «как»! У меня всё.

И он в сопровождении Сурганова поспешил в самолёт.

Молодёжь в это время весело растекалась по блестящему миллионами баксов салону авиалайнера. Стюард и стюардесса без суеты помогали рассаживаться, наглядно демонстрируя достоинства каждого места.

Грегори, поднявшись на борт, огляделся и громко щёлкнул пальцем. После этого он что-то негромко сказал своей невесте.

Фима, входивший после американца вместе с Марием, спросил дружка:

– Я не расслышал, что он там сказал?

– Это по-английски.

– Я понял, что по-английски.

– Он сказал, дословно: «Я не знал, что твой отец настолько богат».