Сергей Skolorussov - Черта невозврата

Каролина продолжила:

– Нам тоже пора лететь в Москву. На часах пол шестого вечера!

Есения, обращаясь к Марго:

– Ну давайте ещё часик здесь побудем! Скажи отцу!

– И что мы будем делать?

– Да хоть в снежки поиграем! – Фима кинул снежком в Настю.

Та засмеялась и побежала с горстью снега за убегающим бойфрендом.

К Маргарите подошёл Грегори:

– Я думаю, что надо задержаться.

– Зачем?

– Ты хотела поговорить с отцом. Забывать?

– Нет не «забывать». Обязательно сейчас? В разгар праздника?

– Самый подходящий случай. Он в прекрасном расположении, как это…, духа. Смотри, как я чудесненько говорю по-русски.

– Когда ты хочешь, ты можешь всё, – Марго кивнула и пошла к отцу.

– Пап! А мы можем на часик задержаться здесь?

– Зачем?

– Ребята просят. Всем так понравилось!

– Нет! Нам надо вылетать. Мы не можем задерживать такую толпу людей.

– Так пусть они летят. А мы следом.

– Меня пугали, что в это время здесь бывают туманы или шквальный ветер.

– Ну, папуль! Ветра же нет. И туман, как ты знаешь, опасен только при посадке. Если что – мы сразу улетим!

– Нежелательно, чтобы именно наш самолёт взлетал отсюда последним.

– Что? Здесь никто не остаётся?

– Естественно, нет. Это просто льдина, которую приспособили на весну для посадок самолётов с туристами. С июня Барнео пустует. Опасно здесь летом.

– Ну, папуль! Всего час! И всё! Что за час случится? Ты любишь меня? – дочка повисла на шее отца.

– Хорошо! Хорошо! Час! И ни минуты больше.

Марго вернулась и озвучила:

– Мы задерживаемся на час!

Все захлопали в ладоши и заулюлюкали в восторге.

– Ты с ним поговорила?

– Грэг! Я его задержаться еле уговорила. Давай я к нему перед посадкой ещё подойду.

– Не откладывать решение problems на завтра никогда! – скривил губы жених.

– Я сказала потом! Значит потом! – отрезала Марго.

Рабочие моментально разобрали сцену и палатки. Бульдозер, снегоходы, Феррари, а также различная утварь моментально исчезли в утробе грузового самолёта. Вся обслуга и музыканты также погрузились в авиагигант. Даже англичанка Эйлиш решила возвращаться вместе с другими артистами, предложив желающим своё место в «Гольфстриме». Впрочем, все отказались. Даже Каролина, которой босс предложил остаться, пожелала улететь. Она сослалась на необходимость организации размещения артистов в Мурманске и их дальнейшей отправки на родину. Первыми улетели вертолёты. Командир Ил-76 грустно помахал из своей огромной кабины коллегам с «Гольфстрима» и направил взревевший двигателями самолёт по ледовой полосе к взлёту.

Сразу стало немного тоскливо и одиноко. Моторика праздника поутихла. Грузовой самолёт не увёз только скульптуру Марго, ледяные горки, раскладной бассейн и деревянную баню, стоящую чуть в стороне.

– Пора, – вновь напомнил об обещании Грэг.

Маргарита недовольно покачала головой и направилась к отцу.

– Ну что, дочка, летим?

– Летим, летим! – Марго, улыбаясь, повисла у отца на шее. – Папуль, ты же меня любишь?

– Что за вопрос, – отец прижал её к себе и поцеловал.

– Простой вопрос…

– Ну, говори, говори!

– Мне двадцать лет исполнилось.

– И…

– Такая круглая взрослая цифра. Я уже большая.

– Так…

– Северный полюс – это здорово. Всем понравилось. Запомнится на всю жизнь.

– Так-так…

– Ты не мог бы мне ещё и денег подарить?

– Тебе не хватает тех десяти тысяч, что я кладу на твою карточку каждый месяц?

– Мама тоже мне такую сумму даёт. Но дело не в этом. На жизнь мне хватает.

– Хорошо. А сколько тебе надо? И зачем?

– Зачем? Папуль, это секрет.

– Сколько?

– Всего-то двадцать миллионов.

– Рублей?

– Пап, ты совсем что ли?

– Ого! Не понял, зачем тебе так много?

– Тебе жалко для единственной самой-самой любимой-прелюбимой дочурки?

– Нет, но я должен знать.

– Чего ты боишься? Конечно, не на наркотики.

– Я понимаю, понимаю. Не надувай губки. Это тебя не красит. Затеяла разговор на серьёзные темы, изволь быть сдержанной.

– Я так и думала. Ты меня не любишь.

– Люблю. Поэтому и интересуюсь.

– Ну вот скажи, это же для тебя мелочь! Ты вон какие самолеты покупаешь. Чего тут интересоваться?

– Во-первых, не мелочь. А во-вторых, я не хочу попусту волноваться в неведении. Да и мать твоя не согласится.

– Вот уж вспомнил её некстати. Чего это она не согласится?

– Потому, что мы оба не будем спокойны за твою безопасность.

– И при чём здесь моя безопасность?

– При том, что двадцать миллионов долларов у одинокой русской студентки – это очень опасно.

– Во-первых, я не одинока. Меня есть кому защитить. Во-вторых, я живу в США, а не в России.

– Вот этого я и боюсь.

– Что я живу в США? Да у нас спокойно. У людей двери входные из стекла. Наслушался кремлёвской пропаганды.

– Никого я не наслушался. У меня своя голова. И заметь – не самая пустая в этом мире. Иначе не стала бы ты просить у меня такую сумму. А беспокоюсь я не потому, что ты живёшь в США, а потому, что ты живёшь слишком далеко от меня. Поэтому я не знаю, как ты живёшь, чем ты живёшь, кто составляет твоё окружение и куда ты собираешься тратить такую значительную сумму.

– Всё понятно, ты отказываешь.

– Так ты скажи для начала: зачем тебе эти деньги?

Девочка помолчала, обдумывая стоит ли ей говорить правду, или можно быстро что-нибудь придумать. Но очевидно никакой достойной причины нужды в деньгах не пришло в её симпатичную голову:

– Хорошо, я скажу. Мы с Грегори любим друг друга, – она помолчала, пытаясь увидеть по эмоциям отца, стоит ли ей продолжать дальше, – и, очевидно, в дальнейшем поженимся.

– Та-а-ак…

– Должны же мы заранее думать о фундаменте нашей дальнейшей совместной жизни?

– Понятно. Значит, это твой «защитник» подбросил эту идею. Я так и думал.

– Нет! Это я сразу подумала, что ты мне откажешь! Значит не дашь?

– Нет! Сейчас не дам!

– Ну почему?

– Потому! Потому, что это не серьёзно, это опасно, ты его толком не знаешь. И ещё пять тысяч «потому». Озвучивать?

– Мне уже двадцать лет! Я взрослая! Я сама знаю, что мне делать, кого любить и с кем строить планы на будущее. Ты не имеешь права навязывать мне свои дурацкие взгляды на жизнь!

– Я не имею права потакать чьим-то авантюрам. Всегда! Но особенно, если речь идёт о безопасности моей любимой дочери!

– Вот почему вы все против него? Чем он вам не нравится?

– Кому всем?

– Тебе и маме!

– А! Так она тоже отказала?

– Она назвала его жиголо и альфонсом!

– Стоило бы прислушаться к словам твоей матери! Она в альфонсах разбирается лучше всех.

Маргарита залилась слезами:

– Ненавижу вас всех! Вы мне всю жизнь сломали!

– Чтобы дать деньги, я должен знать этого человека. А ты привела его два часа назад и уже требуешь двадцать миллионов баксов. Назови мне имя отца, который в такой ситуации не отказал бы своему любимому ребёнку? Нет таких в мире. Потому что, кто любит – тот беспокоится!