Маргарита Шарапова - Шампур для горничной

– А что скажете насчет стриптизера из пятьсот третьего-бис, Пеструшкина Василия Валентиновича?

– Милашка. Обворожительный. Очень вежливый, внимательный. Цветочки дарит. Комплименты говорит. Но, сдается, голубоват. Дружок к нему ходит постоянно, ночует порой. Дружок – продюсер нашего пятьсот третьего. Живет в правом крыле на одиннадцатом этаже, кажется. Что еще сказать… даже и не знаю.

– Каков в быту этот милашка?

– Ну, я же говорю, очень порядочный молодой человек. Тоже не пьет и не курит. Завидный жених. У меня дочка на выданье, я бы ее за него выдала.

– За голубого-то?

– А чего такого? Зато по бабам бегать не будет. А может, он и не голубой, а просто так по-товарищески с продюсером своим ночует.

– Угу, – ухмыльнулся Пафонов, – все может быть. Как говорится, не доказано – за решетку не упечешь!

– Как вы, ей-богу, строго шутите…

– Это еще и не шутка, – нахмурился Пафонов. – Так-с, а об экстрасенсе какое ваше мнение?

– Противный. Заносчивый. Чванливый. Попросила по руке погадать, так обругал, раскричался, затрясся. Экстрасенсы, я полагаю, должны быть сдержанными, сосредоточенными, а этот прям взорвался. Правда, быстро утих и даже прощенья попросил, но по руке так и не погадал. И других наших девчат вон выставил, отказал.

– Значит, вспыльчивый дядька?

– Огонь! Чуть что бежит, то полотенце немедленно смените, то пыль за шкафом учует… беда с таким постояльцем! Но отходчивый. Вспыхнет и погаснет, вспыхнет и опять потухнет.

– Курит?

– Нет. О здоровье дюже беспокоится. Какие-то травы настаивает, упражнения йоговские делает. Горничная вверх тормашками застала его… Вот как раз бедняжечка Ладочка на голове стоящим господина Козленко и видела. Земля пусть будет ей пухом, жалко девочку, задушевная была, радушная.

– А она курила?

– За компанию. А сама по себе нет. Когда кто закуривал из сотрудниц, после обеда, например, так и она тоже сигаретку стреляла, но редко, а так чтобы всерьез не увлекалась.

– А вы курите? – вкрадчиво спросил Пафонов.

Дежурная впервые за время разговора забеспокоилась. Попунцовела, заморгала. Опять затеребила жабо, но на этот раз не демонстративно, а нервически.

– Курю, – выдавила натужно. – Но исключительно электронные сигареты… вейп. Сынок приобщил. А что?

Пафонов не успел ответить, как в дверном проеме возник патлатый гигант, проревевший утробным басом:

– Меня беспокоит запах гари. Я желаю сменить номер.

Лицо гиганта напоминало жуткую резиновую маску монстра: застарелые шрамы, порванные ноздри, разорванные губы, разбитые брови. В уголке рта громадины торчала обмусоленная спичка, которую он с шумным сопением жевал.

Пафонов догадался, что это воин-рестлер Артур Лыков собственной персоной и очень спокойным тоном произнес:

– Вы останетесь на прежнем месте.

– Это почему? – прогудел гигант.

– В интересах следствия.

– Вы кто?

Пафонов извлек удостоверение и протянул в сторону «волкодава вселенной». Лыков постоял недвижно и все-таки вшагнул в комнату, потянулся к удостоверению громадной лапой, но Пафонов в последнюю секунду быстро упрятал корочки и с еле уловимой усмешкой представился:

– Старший оперуполномоченный капитан Пафонов Юрий Викторович.

Лыков испепелил сыщика по-медвежьи маленькими, налившимися кровью, карими глазками.

– Почему я должен вдыхать гарь? – с долей обиды прорычал воин-рестлер. – Я плачу деньги за комфорт и желаю уют иметь.

– Сегодня же пожарище расчистят, – невозмутимо произнес Пафонов, – а к завтрашнему дню уже произведут ремонт. Здесь очень расторопная дирекция, уверяю вас, господин Лыков.

– Вы меня узнали? – оторопел гигант. – Вы были в Америке? Но я выступал там под именем – воин Раша.

– Не бывал я в Америке, – недовольно буркнул Пафонов и обратился к дежурной. – Побрызгайте в холле и коридоре освежителем воздуха.

– И в номере у меня, – сплюнул спичку на пол рестлер, повернулся и ушагал.

Пафонов не побрезговал и подобрал с пола спичку. Осмотрев изжеванную палочку с дотошливостью ученого, оторвал на столе дежурной листок перекидного календаря, завернул спичку и засунул под пиджак. Дежурная следила за действиями как завороженная.

– Что ж, – глянув на брегет, тут же зажурчавший старинной музыкой, изрек задумчиво Пафонов, – двенадцать ровно… пойду обедать.

На другой день после поджога двери, новоявленный огнепоклонник пробудился от телефонного звонка.

– Слушаю, – нашарив айфон под подушкой, отозвался сонно.

– Час пополудни, – узнал голос сотрудника, которого мысленно называл «папой» и «хозяином», – а ты до сих пор не распорядился о завтраке.

– Не хочу есть.

– Надо. Я заказал тебе в номер из ресторана горячее молоко и яйцо всмятку. Будешь что-либо еще?

– Благодарю, нет. Во сколько выезд?

– В три часа дня. Я взял в аренду автомобиль.

– Хорошо. А какой там зал?

– Посредственный.

– Что ж, смиримся.

– Окей, до встречи внизу, – с этими словами звонивший отключился.

Огнепоклонник встал, умылся. Настроение прекрасное. Хотелось петь, кружиться по комнате. Давно не чувствовал себя так эйфорически празднично. «В чем дело? – пытался разобраться. – Ничего не произошло особенного… Ах, нет! Ночью же я…» Сердце заколотилось от тревоги и одновременно от непонятной счастливости. «Неужели это от того, что я всего-навсего чиркнул спичкой и как озорник-подросток совершил бессмысленный поджог?» – удивлялся взрослый человек, ощущая ликование.

В дверь постучали. Отворил. Официант принес на подносе стакан с молоком, накрытым блюдечком, и подставку с яйцом. Никогда доселе не общавшийся с обслугой больше тривиальных фраз, вступил в досужий разговор.

– Какие новости в гостинице?

Официант пожал плечами.

– Как обычно.

– И никаких происшествий?

– В ресторане на тринадцатом этаже вчера мелкая драка случилась… Но в ресторане нашего крыла такого быть не может, наш ресторан для приличной публики…

– А еще что случилось? – перебил нетерпеливо официанта.

– Чего еще-то? А, на лестничной клетке кто-то ночью дверь поджег. Этажом выше, на шестом, то есть… а больше ничего такого.

– Нашли поджигателя? – чуть дрогнувшим голосом поинтересовался виновник поджога.

– Ха! А его и не искали. Чего там… дверь какая-то дурацкая!

– Да? – несколько разочаровался поджигатель и скупо завершил беседу. – Благодарю вас!

Официант поюлил зрачками в ожидании чаевых, но, поняв, что постоялец забыл про данный нюанс, так ни с чем и удалился.

День выдался напряженным и к вечеру огнепоклонник дьявольски устал. Впрочем, после выступлений всегда казалось, будто вытянули душу и остались только ноющие кости и измочаленные мышцы. Но заснуть не удавалось и это раздражало. Завтра опять предстоял ответственный день и требовалось быть отдохнувшим, свежим, а он мучился бессонницей. Раздосадованный, встал с постели, оделся и вышел из номера.