Рэмфас Асаб - Кёльнские каникулы. Увидеть Берн и не умереть

Наталья на практике развеяла эти ложные представления, введя в мой лексикон понятие «платиновая блондинка». Уступая мне в росте от силы пару сантиметров, Натальи обладала телом отнюдь не худосочной модели подиума, а являла миру образец неизменного в веках идеала красоты женщины. Красоты, вобравшей в себе лучшие черты Евы и Лилит, на которых неизменно останавливали свое внимание художники разных времен и народов, обращавшиеся к образу праматери человечества и ее менее известной предшественницы. Наши отношения с Наталией, развивавшиеся по сценарию от дружбы к близости, не успели достичь естественной завершенности – незаметно приблизилось время окончания нашего заведения, а, значит, и часа расставания.

Блестяще завершив учебу, я успел еще отбыть годичную стажировку в посольстве СССР в ФРГ. Довелось понаблюдать за нескончаемой борьбой между собой «ближних» – КГБ и «дальних» – ГРУ 1 1 ГРУ – Главное разведывательное управление Советской армии. «соседей», метанием между ними профессиональных дипломатов, вынужденных обслуживать кроме своего, еще и чужое начальство. Впрочем, все эти процессы уже принимали гротескную форму, а неминуемый развал СССР стал настолько очевиден, что некоторые сотрудники посольства просто переметнулись на сторону бывших врагов, которых в избытке было в Бонне, тогдашней столицы ФРГ.

Уже под конец стажировки я был направлен в Берлин, в восточной зоне которого назревали чрезвычайные события. Довелось своими глазами увидеть, как рушили Берлинскую стену, как простые немцы, претворяя в жизнь долгожданную мечту, объединяли ФРГ и ГДР в единое германское государство. По воле судьбы, самое мощное государство Европы, сплоченное в конце девятнадцатого века железным канцлером Бисмарком, в середине двадцатого века по итогам второй мировой войны раскололось на два государства с враждебными друг другу идеологиями.

В Восточном Берлине, как и по всей ГДР, не обошлось, конечно, и без инцидентов. Кроме разгромов и поджога управлений восточногерманской разведки «Штази» (иди, разберись теперь, кто на самом деле был заинтересован в превращении в пепел столь ценных архивов), имели место случаи тривиальных грабежей и разбоя.

В Западный Берлин, братски встречавший бокалом шампанского своих соотечественников, перебежало и немалое число граждан социалистических стран, по самым разным причинам ко времени оказавшихся в столице умирающей ГДР. Позже, когда судьба превратила меня в эмигранта, с некоторыми из них я встречался, их рассказы о своей жизни, перипетиях судьбы достойны отдельного повествования.

Единственным островком покоя в разворачивающемся хаосе была Рената – случайное знакомство в берлинском супермаркете переросло в крепкую дружбу на почве увлечения девушки английским языком, а затем и в некое подобие романа. Однако наши отношения регулярно омрачались стойкой нелюбовью Ренаты, как и большинства немцев, к русским, к которым однозначно был отнесен и я, несмотря на все приводимые возражения. На доводы о том, что моя мать была чистокровной немкой, Рената отвечала, что «русский» – это не нация, а состояние менталитета. Рената закончила психологический факультет и могла позволить себе, как ей представлялось, формулировать неожиданные выводы на известных только ей одной логических основаниях. Я предпочел скрыть от нее, что мы коллеги по моей первой профессии, справедливо полагая, что психолог, работающий в советском посольстве, – совсем уж подозрительная личность.

Немецкие женщины, на мой взгляд, чаще блистают прекрасной, спортивной фигурой, нежели привлекательной внешностью. Ренату природа щедро наделила и тем, и другим. При наших встречах я обращал внимание, что на ней часто и надолго останавливались откровенные взгляды мужчин. Да, Рената в самом деле была воплощением основного инстинкта человечества, хотя иногда это ее основательно бесило.

В разгар очередной нашей ссоры с Ренатой подошел к концу срок моего пребывания в Германии. Я вернулся в Москву, готовясь начать профессиональную карьеру.

Столицу СССР нельзя было узнать, еще меньше походил на себя наш Комитет, сотрудники которого вдруг разделились на консерваторов и либералов. Впрочем, этими условными именами они были обязаны распоясавшимся представителям свободной прессы, ставшими на короткий период подлинными хозяевами жизни, настоящей четвертой властью.

В условиях полной неразберихи меня отфутболивали из отдела в отдел, так и не решив, что со мной делать.

Я пытался, используя возможности нашей организации, найти следы Наталии – «Гуниллы», но безуспешно, а когда моя непомерная активность была замечена, меня вызвали к начальству и посоветовали навсегда забыть увлечения прошлых лет. Но даже при этом я, ни на минуту, не сожалел о своем выборе будущего, – слишком бесценным был опыт, приобретенный за годы обучения в «школе».

В Москве продержался я до дня путча ГКЧП и, не дожидаясь развязки противостояния, уехал в Баку, полагая, что с моим «багажом» знаний и практики легко найду себе применение на родине.

Действительно, не прошло и нескольких дней после прилета из Москвы, как мне позвонили и предложили встретиться в известном на весь город здании, расположенном побоку Дворца имени железного Феликса.

Я попросился в аналитический отдел, который занимался всем понемножку. Очень скоро я стал делать карьеру в условиях, когда стремительно сменилось три четверти состава работников конторы, как иносказательно называли знаменитое учреждение в народе. Некогда полузакрытое для национальных кадров учреждение бросило в другую крайность, что сразу же отразилось на уровне профессионализма и моральной чистоплотности.

Республики Союза жили в ожидании предстоящей независимости, и все-таки мало кто, даже из умудренных политиков, предполагал, что это произойдет так быстро и вульгарно. Даже руководство Азербайджана полностью потеряло ориентацию, став мишенью для нападок как для новых властей России, так и для вторично набирающего силу после кровавых событий января 1990 года Народного фронта.

Захват Народным фронтом власти, казалось мне, был полной неожиданностью для нашей организации, однако теперь я думаю совершенно иначе. Практически во всех бывших республиках, кроме некоторых среднеазиатских, какая-то невидимая, но неодолимая сила свергала власть советской партноменклатуры, учреждая правление народных фронтов и национально-демократических сил. Правление этих новых, лишенных политического опыта, организаций, так же повсеместно, стало коротким прологом к становлению авторитарных режимов, лидеры которых, вопреки своему советскому прошлому, не брезговали прибегать к махровому национализму, неуемному местничеству и клановой политике подбора кадров.

Читать дальше