Нельсон Демилль - Собор

Одна пуля попала в бронекуртку Дивайна, заставив его отпрянуть назад. Но в то же мгновение он ощутил, как другая прошила ему горло, а попавшую рикошетом в лоб пулю он уже не почувствовал.

Дональд Маллинс стоял у восточной стены звонницы с видом на Ист-ривер. Он не отрываясь глядел на реку, пытаясь не прозевать восхода солнца со стороны Лонг-Айленда. Он почти убедил себя, что штурма не будет, а когда раздался телефонный звонок, подумал, что это звонит Флинн, чтобы поздравить с победой фениев.

Неожиданно из окна «Уолдорф-Астории» вылетел стробоскопический свет, и сердце Маллинса болезненно сжалось. Он услышал звонкий одинокий удар колокола и резко обернулся. Вспышки выстрелов ровной полосой бежали из окон здания на той стороне улицы, а в отдалении замелькали огоньки стробоскопических фонарей; однако такие предупредительные сигналы подавались всю ночь, поэтому он не придал им значения. Но вот сразу несколько пуль стукнулись в его бронежилет так, что у него даже перехватило дыхание и он упал на пол.

Вскочив, Маллинс бросился к телефону, который все еще продолжал звонить. Одна пуля раздробила ему локоть, другая пронзила руку. Винтовка, выскользнув из рук, стукнулась о холодный пол. Он услышал свист пуль, а затем почувствовал, как у него раскалывается голова.

Маллинс пошатнулся от нестерпимой боли и ухватился за веревки колокола, свешивающиеся из открытого люка. Он понял, что падает, а сил у него нет, чтобы удержаться за веревки…

Отец Мёрфи прислонился к холодной железной лестнице в колокольне, теряя сознание от усталости. Но внезапно раздавшийся звон колокола привел его в чувство и заставил поднять глаза наверх. Он увидел Маллинса, падающего из звонницы. Инстинктивно священник вытянул руки, чтобы поддержать падающего человека и уберечь его от удара о железную площадку лестницы.

По счастью, Маллинс не угодил в открытый лестничный пролет, а упал на пол, все время крича от нестерпимой боли. Вскочив на ноги, он закружился по комнате, обхватив ладонями лицо, а кровь ручьями текла между его пальцев. Он, шатаясь, двинулся прямо к восточной стене башни и, наклонившись вперед, вывалился через разбитое окно и грохнулся на крышу северо-восточного трифория с высоты по меньшей мере трех этажей.

Отец Мёрфи попытался осознать эту сюрреалистическую сцену, которая пронеслась сейчас перед его полубессознательным взором. Несколько раз он крепко зажмурился и уставился прямо перед собой на разбитое окно.

Абби Боланд показалось, что на крыше трифория позади нее послышался какой-то глухой удар, и она замерла, пытаясь уловить малейшее движение.

Лири показалось, что он услышал звук колокола, донесшийся из звонницы. Он напрягся и замер, ожидая, не раздастся ли вслед другой звук.

Флинн непрерывно вызывал по телефону:

– Южная башня! Северная башня! Ответьте!

Сидящий в дымоходе связист соединил командиров первого и второго взводов с Беллини и услышал, как тот приказал:

– Обе башни зачищены. Начинайте!

Командир второго взвода выбросил из печной трубы веревку и вылез наружу на холодный воздух. Если бы спецназовцы лезли на крышу по залитым светом стенам собора, то наблюдатели фениев в соседних зданиях сразу заметили бы их. Но командир взвода спустился по веревке с неосвещенной стороны и приземлился на темную крышу северного трифория, а вслед за ним это проделали еще десять бойцов его штурмовой группы. По низкой крыше они быстро подбежали к высокому шпилю, возвышающемуся между двумя большими окнами внутренней галереи. Там, как и говорил Стиллвей, в стену были вделаны железные скобы, по ним они забрались на высокую крышу, откуда уже было видно предрассветное просветлевшее небо. На крыше они залегли в широкий дождевой желоб у стены, примыкавшей к покатому серому сливу, и осторожно поползли к маленькому слуховому окну. Командир, продолжая ползти, не отрывал взгляда от окна и заметил, что что-то высунулось из него, что-то длинное и тонкое, похожее на ствол винтовки.

Командир третьего штурмового взвода в последний раз посмотрел на своих бойцов и, пробормотав молитву, принялся осторожно открывать железную дверь, думая, что каждую секунду он может вылететь в дымовую трубу вместе с сажей и копотью от внезапного взрыва.

Джин Корней и Артур Налти стояли у слуховых окон с противоположной стороны покатой крыши, вглядываясь в ночное небо и высматривая вертолеты. Неожиданно Налти, стоявший у северного ската крыши, услышал какой-то звук, идущий снизу. Он посмотрел вниз, на крышу трифория, но в темноте ничего не разглядел. Справа, совсем близко, тоже послышался звук, и Налти резко обернулся. Нечто темное и длинное, похожее на огромную гусеницу, ползло по дождевому желобу прямо к нему. Он даже не мог представить, как они сумели подняться по стене, – вертолеты вроде не прилетали, а наблюдатели в соседних домах никак не могли их не заметить. Инстинктивно он поднял винтовку и прицелился в первого человека, который подполз уже на расстояние не более двадцати футов от него.

Один из ползущих что-то выкрикнул, все встали на колено в боевую стойку, направив на него винтовки, но Налти выстрелил первым. Один из людей, одетых в черное, обхватил руками бронекуртку, потеряв равновесие, выпал из желоба и, пролетев три этажа, упал на крышу трифория, издав громкий крик в безмолвной ночи.

Джин Корней повернулась на звук выстрела Артура:

– Артур! Что там?!..

От рамы окна, возле которого стоял Налти, полетели щепки, а он упал на спину на пол чердака. Мгновенно вскочив на ноги, он сделал два шага по направлению к Джин Корней, взмахнул руками и снова упал на деревянные мостки, а оттуда грохнулся вниз, на страховочную сетку.

Корней несколько секунд не могла оторвать взгляда от его тела, затем подняла глаза на слуховое окно и увидела, что через него кто-то лезет. Она подняла винтовку и выстрелила, но нападавший успел отпрянуть и исчез.

Она пробежала по мосткам, перепрыгнула через доски и, схватив зажженную керосиновую лампу, швырнула ее в приготовленный костер – тот моментально вспыхнул. Потом Джин, откатившись на несколько футов в сторону, схватила трубку звонившего телефона. Из открытых слуховых окон на чердак повалили люди, перелезая через подвесные мостки и стреляя из винтовок с глушителями вслепую в полутемное пространство перед собой. С глухим шмяканьем пули впивались в деревянные пол и стропила вокруг Джин. Корней выстрелила в ответ, тогда штурмующие открыли огонь прямо по ней. Острая боль пронзила ее бедро, и она, вскрикнув, выронила винтовку. Между ее пальцев потекла горячая кровь, когда она сжала рану, просунув руку под юбку. В это время другой рукой она шарила по полу, стараясь нащупать звонящий телефон.