Нельсон Демилль - Собор

Огонь костра начал разгораться, выхватывая из темноты фигуры приближающихся людей. Они направляли на огонь струи жидкости из огнетушителей, но огонь продолжал разгораться.

Корней снова схватила свою винтовку и выстрелила в мельтешащие на фоне пламени фигуры. Кто-то вскрикнул, несколько ответных пуль со свистом пронеслось у нее над головой. Она поползла к люку звонницы, оставляя за собой на грязном полу широкий кровавый след. Схватив другую керосиновую лампу, она швырнула ее в наваленные перед люком щепки и доски – теперь путь к спасению оказался отрезан.

Распластавшись ничком на полу, Джин с остервенением стреляла в бушующее вокруг пламя. Еще кто-то вскрикнул от боли. Вокруг нее сыпались пули, впиваясь в пол и расщепляя рамы слуховых окон в шпиле.

Огонь уже потянулся к крыше, воспламеняя стропила, запах полыхающих восковых свечей смешался с запахом горящего старого сухого дуба. Пламя уже начало припекать холодеющее тело Джин.

Находящийся в северо-восточном трифории Имон Фаррелл отчетливо услышал на крыше чердака позади себя какой-то звук. Нервы его напряглись. Задержав дыхание, он посмотрел вниз, на Флинна, стоящего на алтаре и не выпускающего из рук полевой телефон. Затем перевел взгляд на Салливана и Абби Боланд, которые в тревоге перегнулись через балюстраду и что-то высматривали. Видимо, что-то все же случилось, но у Имона Фаррелла не было особых причин дожидаться и выяснять, что же именно произошло.

Он медленно повернулся от балюстрады, тихонько положил на пол винтовку и открыл позади себя дверцу в низенькой стене. Выйдя на темный чердак, Фаррелл направил свет фонаря на стальную дверь, которая вела в дымоход. Господь, в этом он был уверен, указал ему безопасный путь к спасению, а посему у него есть полное право воспользоваться им и убежать от Флинна.

Осторожно приблизившись к двери, он положил фонарь в карман, затем влез в отверстие и ногами нащупал внизу железную скобу в стене. Закрыв за собой дверь, он в кромешной темноте стал искать следующую скобу, Фаррелл обо что-то задел плечом, испуганно вскрикнув, протянул руку и нащупал туго натянутую нейлоновую веревку.

Посмотрев вверх, он увидел у самого края трубы кусочек звездного неба необычного очертания, в следующий момент края его задвигались. В животе Фаррелла екнуло – он понял, что находится здесь не один. Затем он услышал чье-то дыхание, ощутил дух человеческих тел в запахе сажи вокруг и мысленно представил себе, как на веревке раскачиваются в кромешной темноте всего в нескольких дюймах от него неизвестные фигуры. Он откашлялся и робко произнес:

– Кто здесь?.. Кто?

– Я Санта Клаус, приятель, – раздался сверху насмешливый голос.

Фаррелл почувствовал, как к его лицу прижался холодный металл, и в страхе закричал:

– Я сдаюсь! Сдаюсь!..

Но его крик напугал одного из спецназовцев, и темнота на мгновение осветилась тихой мерцающей вспышкой. Ноги Фаррелла сорвались со скобы, и он закувыркался в дымоходе, оставляя на стенах брызги крови.

В тишине раздался спокойный голос командира третьего взвода:

– Хотелось бы знать, откуда он вылез?

Взвод бесшумно проник через стальную дверь дымохода и сгруппировался в кромешной тьме чердака, над комнатой для невест.

Флинн выключил телевизор и, стоя на алтарном помосте, заговорил в микрофон:

– Началось! Будьте настороже! Сохранять спокойствие! Следить за дверьми и окнами! Приготовить гранаты и ракеты…

Беллини присел на корточки, у двери в низенькой стене и внимательно слушал Флинна, который отдавал по громкоговорителям последние указания боевикам:

– Да, черт бы вас побрал, следите повнимательнее за дверьми и окнами.

Спецназовцы из первого взвода встали на колени, вскинув винтовки, и Беллини осторожно отвел щеколду и толкнул дверь. Взгляды всех спецназовцев устремились на дверь, а Беллини, оставив ее открытой, откатился по полу в темноту трифория. Остальные последовали за ним, рывками перекатываясь по холодному полу и держа оружие наготове.

Трифорий был пуст, но на полу лежали черное пальто, шляпа и трехцветный шарф распорядителя утреннего шествия.

Полвзвода поползли вдоль парапета, на некотором расстоянии друг от друга. Другая половина побежала туда, где трифорий сворачивал вправо и сливался с южным трансептом.

Беллини направился вправо и поднял перископ ночного видения. Огромное пространство собора было залито светом множества свечей и фосфорных факелов. Из-за свечения фосфора было трудно что-либо разглядеть. Беллини выругался и отложил перископ. Кто-то передал ему перископ дневного видения, и он сфокусировал его на длинном трифорий, располагавшемся за трансептом. В свете мерцающих внизу свечей он увидел высокого человека, одетого в костюм волынщика, который перегнулся через балюстраду и нацелил винтовку на двери, соединявшие трансепт с нефом. Беллини направил перископ вниз, в темноту церковных хоров, но там ничего не увидел. Затем перевел его вправо, к другому длинному трифорию, где заметил женщину в комбинезоне. Сфокусировав прибор прямо на ней, он заметил явный испуг на ее молодом лице. Беллини улыбнулся и поглядел дальше, вправо, на короткий трифорий, проходящий через алтарь, – как раз там, где был дымоход. В трифории никого не было, и Беллини в недоумении подумал: сколько же народу участвовало в захвате собора, и сколько их сейчас удерживают храм.

Беллини почувствовал, как к нему подошел Бурк, повернулся и прямо в ухо прошептал ему:

– Все не так уж и плохо.

Телефон Беллини звякнул, и он приложил наушник к уху. Докладывал командир третьего взвода:

– Мы захватили позицию. Один из фениев был в дымоходе, его уничтожили.

Внезапно в наушнике раздался взволнованный голос командира второго взвода:

– Чердак горит! Идет перестрелка. Три человека из моего взвода ранены, один из фениев убит, другой еще отстреливается. Все пять вертолетов уже подлетели, но не могут приблизиться к чердаку – опасно. Может, нам убраться отсюда?

Беллини поглядел на сводчатый потолок и, прикрыв ладонью микрофон, быстро заговорил:

– Оставайся на месте, туши этот хренов пожар, и давай кончай этого гребаного фения, и поджарь его на костре. Мочись на этот огонь, плюй на него, что хочешь делай, но загаси.

Командир взвода, похоже, успокоился и ответил:

– Понял, вас понял. Все будет в порядке.

Беллини положил телефон и, взглянув на Бурка, сказал:

– Чердак горит.

Бурк пристально всмотрелся в темноту. Где-то над кромкой сводчатого потолка на высоте четвертого этажа виднелся свет от бушующего огня, но здесь, внизу, было темно и холодно. А где-то еще ниже заложена взрывчатка, которая разнесет на куски всю восточную часть собора. Бурк посмотрел на часы и заметил: