Джонатан Келлерман - Ледяное сердце

Человек, открывший дверь, ослабил узел на галстуке. Ему можно было дать лет сорок пять. Он был коренаст, широк в кости, с очень подвижным лицом и вьющимися волосами с проседью. Его нос наводил на мысль, что он когда-то занимался боксом. На мясистой переносице сидели очки в золотой оправе. Сквозь них пришедших разглядывали холодные карие глаза.

Имея трех взрослых сыновей, Франклин Драммонд должен был бы быть старше своего сорокачетырехлетнего брата, но выглядел моложе Рэндолфа.

— Да? — произнес он.

Шелковый светло-синий галстук легко развязался и свободно лег на бочкообразную грудь Фрэнка Драммонда. Петра заметила, что с обратной стороны галстука тянется тоненькая золотая цепочка. Ярлык Бриони. Сорочка на Драммонде была индивидуального пошива, голубого цвета, со стоячим накрахмаленным воротником. Брюки — в тонкую серую полоску.

Петра пояснила, что они ищут его сына.

Глаза Фрэнка Драммонда сузились, а грудь увеличилась в размерах.

— Что происходит?

— Вы общались с Кевином в последнее время, сэр? Драммонд вышел из дома и закрыл за собой дверь.

— В чем дело?

Осторожный, но невозмутимый, этот парень был практикующим адвокатом. Единоличный владелец фирмы, он привык сам заботиться о своих делах. Любой каверзный вопрос отскочит от ; него как от стены горох, и Петра решила идти напрямик.

— Нас интересует журнал Кевина «Груврэт». Несколько чело-;. век, о которых он писал, убиты.

Последние слова прозвучали не вполне естественно. Поиски в течение всего этого времени одиозного, капризного, увлеченного своими фантазиями человечка — все пойдет прахом.

— И?.. — Фрэнк Драммонд вопросительно поднял брови.

— И нам хотелось бы поговорить с ним, — ответила Петра.

— Тот же самый вопрос.

Драммонд перевел взгляд на Шталя. В отличие от брата его ничуть не задела апатия Шталя.

— Это общее расследование обстоятельств дела, сэр, — объяснила Петра.

— Ну так найдите его и расследуйте свои обстоятельства. Он уже здесь не живет.

— Когда вы видели его в последний раз? — осведомилась Петра.

— С какой стати я должен вдаваться в такие подробности?

— Почему бы и нет, сэр?

— Общеизвестное правило: не раскрывай рот, и в него не влетят мухи. — Мы не мухи, сэр, — возразила Петра. — Мы всего-навсего выполняем свою работу, и вы окажете нам реальную помощь, назвав адрес Кевина.

— Кевин живет сам по себе.

— В квартире на Россмор? Драммонд пристально посмотрел на нее.

— Если вам это известно, зачем вы здесь?

— Кевин сам платит за квартиру? Драммонд поджал губы и щелкнул языком.

— Не вижу, какое отношение финансовые обстоятельства Кевина имеют к вашему расследованию. Если хотите почитать журнал, возьмите его у Кевина. Уверен, он с удовольствием покажет вам его. Он гордится своим журналом.

Произнося слова «журнал» и «гордится», он чуть повысил тон.

— Мы не застали Кевина дома.

— Так попытайтесь еще раз.

— Сэр, если вы платите за аренду квартиры Кевина, то, вероятно, знаете о том, какой образ жизни он ведет.

— — Плачу. И это все, что я делаю.

— Радости отцовства? — улыбнулась Петра. Драммонд на эту наживку не клюнул, а потянулся к дверной ручке. — Сэр, почему Кевин взял себе имя Юрий?

— Спросите у него.

— А вы не знаете?

— Возможно, ему кажется, что это звучит круто. Кому и какое до этого дело?

— Итак, вы с сыном вообще не видитесь?

— Кевину двадцать четыре года. У него своя жизнь.

— У вас, случайно, не найдется несколько экземпляров «Груврэт»?

— Едва ли.

Эти два слова Драммонд произнес с горечью, с таким же презрением, которое Петра только что почувствовала в словах дядюшки Рэндолфа.

Мачо дает характеристику последней глупости Кевина.

Этот отец, тот дядя — два чертовых братца. Эксцентричное и далекое от спорта взросление, видимо, не пошло на пользу бедолаге Кевину. Не было ли оно болезненным, не травмировало ли его душу?

— «Едва ли»? — переспросила Петра.

— Кевин забрал с собой все свои вещи, переезжая на новое место.

— Когда это произошло?

— По окончании колледжа.

Примерно тогда Рэндолф Драммонд и получил свою копию журнала. Начав вести самостоятельную жизнь, младший Драммонд отдалился от старших. Разные подходы к творчеству, или отцу надоело тунеядство сына?

— Кевин учится, сэр? —Нет.

— Почему эти вопросы вам неприятны, сэр?

— Вы мне неприятны. Я чувствую, что вы задаете мне идиотские вопросы. Если вам нужен журнал, то зачем все эти вопросы о Кевине? Если его в чем-то подозревают… Ну так это просто вздор. Кевин — кроткий и ласковый мальчик.

Это прозвучало так, словно речь шла об изъяне в характере. Двадцатичетырехлетний мальчик.

— Вы не знаете, кто-нибудь пишет для «Груврэт», кроме Кевина? — Драммонд покачал головой и попытался показать, что все это ему надоело. — Каким образом Кевин финансирует свое издание?

Правая рука Драммонда пошла в направлении синего галстука, скрутила его в узкую ленточку, потом отпустила.

— Если вам нужны разные экземпляры, то я уверен, что дома у Кевина они есть. Если увидите его, скажите, чтобы позвонил матери. Она скучает по нему.

— В отличие от… — сказал Шталь, когда они отъехали от дома.

— Что ты имеешь в виду?

— Мать скучает по нему. Отец — нет.

— Не семейство, а сплошная дисфункция, — поддержала его Петра. — Кевин был изнеженным ребенком. И о чем же это свидетельствует?

— Фрэнк давал уклончивые ответы.

— Он вел себя как адвокат, которому нравится задавать вопросы, а не отвечать на них. Мы довольно внятно дали ему понять, что нас интересуют отнюдь не прошлые номера. И это меня вполне удовлетворило. Встряхни человека и посмотри, что из этого выйдет.

— А что могло бы выйти?

— Не знаю. Меня тревожит то, что мы теряем драгоценное время на поиски этого «мальчика» и его журнала.

— Ты называла его кровожадным.

— В самом деле?

— На совещании, — напомнил Шталь, — ты сказала, что Юрий требовал кровавых деталей. Проявил кровожадность.

— Да, это правда. И что из этого следует?

— Давай еще раз проверим его квартиру, — предложил Шталь.

Было около шести вечера. Петре, привыкшей работать по ночам, часто в это время хотелось принять душ, а потом съесть миску каши. Вся бумажная работа и встречи в связи с расследованием армянского дела, внезапное появление Шталя и сегодняшний ленч с Майло и Алексом, равно как и вся безрезультатная вторая половина дня, внесли в ее биоритм полную неразбериху. Она чувствовала слабость и усталость.

— Конечно, — согласилась она. — Почему бы и нет?

Кевин Драммонд все еще отсутствовал, но в ответ на звонок управляющему прозвучало писклявое «да?».

Петра представилась, и дверь, зажужжав, открылась. Перед детективами появилась невысокая полная женщина лет пятидесяти с лишним, в белой спецовке, черных гамашах и теннисных туфлях. На шее у женщины висели очки с цепочкой. Масса слишком черных волос ниспадала к плечам только что завитыми локонами.